Великие химики. Том 2

Получив образующиеся при распаде хлорофилла продукты, можно было составить первое, хотя еще и неполное представление о строении этого вещества. Исследования красящего пигмента крови — гемоглобина, проведенные позднее, показали, что между этими двумя веществами существует большое сходство, несмотря на то что гемоглобин — комплексное соединение железа, а хлорофилл — соединение магния.

Систематические исследования красителя анилинового черного, который получается при окислении анилина, дали возможность не только выделить ряд промежуточных продуктов, но и выяснить строение их молекул. Вслед за статьей Вильштеттера о структуре анилинового черного появились сообщения о хинонах, методах получения и очистки каротиноидов — окрашенных в желтый цвет веществ, сопутствующих хлорофиллу и содержащихся в больших количествах в моркови. Теперь Вильштеттер обратился к другой группе соединений — красящим веществам, содержащимся в плодах и цветах. Он давно собирался заняться их исследованием, но все как-то не доходила очередь, поскольку и он сам, и его сотрудники еще были заняты завершением прежней работы.

…Оставалась неделя до конца летнего семестра 1911 года. Вильштеттер направлялся в Политехнический институт. Каждый раз, проходя по двору, он останавливался полюбоваться розами. Распускающиеся по утрам бутоны — самые красивые. Вильштеттер сорвал распустившуюся розу и направился в лабораторию с намерением начать задуманное исследование.

Даже слабое нагревание в водно-спиртовом растворе привело к почти полному извлечению из лепестков розы красителя. Вильштеттер разлил водно-спиртовый экстракт в несколько пробирок и начал первые ориентировочные опыты. Кислоты не действовали на краситель, но аммиачный раствор и водные растворы щелочей изменяли его цвет от красного через все оттенки фиолетового до темно-синего.

Когда из окна донесся гудок автомобиля, Вильштеттер как раз взял новую пробу раствора, намереваясь приступить к следующему опыту. Но, взглянув в окно, он увидел Фишера и Дармштеттера, выходящих из автомобиля.

— «Это ко мне» — подумал Вильштеттер и вышел навстречу гостям.

— Я никак не могу согласиться с вашим отказом, — без обиняков начал Фишер. Несмотря на высокий пост, занимаемый в Берлинской Академии наук, Эмиль Фишер держался очень просто. Таким Вильштеттер помнил его еще со времен Мюнхена, где они работали вместе в лаборатории профессора Байера.

— Я бы принял ваше предложение, если бы место было хотя бы равнозначно профессорскому, — оправдывал свой отказ Вильштеттер.

— У вас будет должность заместителя директора Института, руководителем которого назначен профессор Бекманн. И самое главное, вы будете располагать свободным временем, вас избавят от чтения лекций, от работы со студентами. В вашем подчинении останутся только научные сотрудники. Институт кайзера Вильгельма — это, по сути дела, Академия наук, и вы будете ее действительным членом.

Условия действительно были весьма заманчивыми, и Вильштеттер дал согласие. Ему были необходимы три лаборатории для двенадцати сотрудников, помещения для подготовки опытов, для измерительной аппаратуры, для термостатов. Работа в новом здании Института должна была начаться осенью 1912 года.

Вильштеттер быстро завершил дела в Цюрихском политехническом институте и уехал в Берлин. Хотелось поскорее посмотреть Институт, да и необходимо было решить вопрос с квартирой. Институт располагался в пригородном районе Берлина — Далеме. Противоположная сторона улицы оставалась почти незастроенной. Профессор Габер купил Для себя участок напротив здания института, и его вилла уже строилась.

— Продается участок рядом с моим домом. Это место как раз для тебя. Будем соседями, — предложил Габер. Вильштеттеру понравилась эта идея.

Осенью в Цюрихском политехникуме сложилась необычная ситуация — большинство сотрудников собирались ехать в Берлин, чтобы там продолжать свои исследования. А Вильштеттер уже строил планы на будущее. В это время к нему в Институт приехал англичанин Артур Иврист, энергичный молодой человек с отличной научной подготовкой.

— Я хотел бы писать у вас докторскую диссертацию.

— Я могу предложить вам интересную тему, но это продолжительная, трудная и кропотливая работа.

— Она связана с хлорофиллом?

— Нет. Другое, совершенно новое направление. Я не могу вам твердо гарантировать успех, но если вы согласны рискнуть… — Иврист принял предложение.

Была поздняя осень, и цветы как сырье для извлечения красителей были труднодоступны. Исследователи вновь обратились к фирме «Мерк». Оказалось, что фирма располагает неограниченными запасами цветков василька. Правда, большая часть красителя разложилась во время сушки, но все же было с чего начать.

Многолетний опыт экстрагирования хлорофилла в лаборатории Вильштеттера очень пригодился. После каждой экстракции с помощью колориметра контролировали увеличение содержания извлеченного красителя в растворе. Сконцентрированный и очищенный раствор красителя оставляли кристаллизоваться. Кристаллы получились неожиданно быстро, Иврист и Вильштеттер даже не поверили вначале своему успеху. К подкисленному спиртовому раствору красителя добавили эфир, и сразу же на дне сосуда появились мелкие блестящие кристаллики. Новое вещество назвали цианидином (от латинского названия василька «центрауреа цианус»). Так был получен в чистом виде первый антоциановый краситель.

Иврист получил продукты распада красителя и занялся его синтезом. Другие сотрудники изучали антоциановые красители роз, красной герани, шпорника, брусники.

Виллу Вильштеттера окружали настоящие плантации цветов — длинные куртины с розами, садовым шпорником, астрами, георгинами, красной геранью. Несколько работниц, ухаживающих за растениями, регулярно собирали лепестки и приносили их в лабораторию.

За полтора года было изучено множество веществ, придающих окраску цветам и плодам. Вслед за цианидином в лаборатории Вильштеттера были получены пеларгонидин и дельфинидин и расшифрованы их структуры. Большим успехом было осуществление первого синтеза красителя — это был синтез пеларгонидина.

В самый разгар работы страну потрясла страшная весть. Война! Лаборатория опустела за несколько недель — большинство сотрудников призвали в армию. Запасы химикатов скоро иссякли, и пополнить их не было возможности.

— Не вижу возможности продолжать исследования, — грустно констатировал Вильштеттер.

— Но мы не можем ждать! — горячился профессор Габер. Будучи человеком экспансивным, он не мог смириться с бездельем. Габер записался в ряды добровольцев и получил специальное задание, связанное с подготовкой химического оружия.

Каждый раз возвращаясь из поездок на фронт, Габер заходил к Вильштеттеру. Друзья засиживались до поздней ночи.

…Габер просмотрел только что вышедшую книгу Вильштеттера «Исследования хлорофилла» [385]. Они долго и горячо спорили о природе ферментов. Эти биологически активные вещества уже давно привлекли внимание Вильштеттера. Опыты, которые он проводил в последнее время, исследуя процессы фотосинтеза и участие хлорофилла в усвоении углекислого газа воздуха, убедительно доказывали, что регулирование жизненных процессов зависит прежде всего от ферментных систем живых клеток. Именно эти ферменты интересовали сейчас ученого. Но возможности проводить исследования подобного рода не было. Война затягивалась, надежды на быструю и легкую победу улетучились как летний туман. В военных кругах теперь уже думали об обороне, о предотвращении краха Германии. Создать надежное химическое оружие — такова была последняя задача, поставленная военным министерством.

Работой руководил Габер, но Вильштеттер принял в ней активное участие. Они разрабатывали конструкцию химического противогаза. Ученые испробовали уже десятки и сотни комбинаций. Заправляли респираторы, присоединяли их к маскам и сами входили в экспериментальную камеру, заполненную хлором. И каждый раз через несколько минут не выдерживали — выбегали, сбрасывали маску и с воспаленными от хлора глазами возвращались в маленькую пристройку, сооруженную специально для их опытов.