Дело Рихарда Зорге

Однако тот же очевидец считает, что Отт «обхаживал Зорге исключительно ради того, чтобы использовать его доклады и знания… Совершенно точно, что любой конфиденциальный или секретный материал попадал к Зорге через посла Отта».

Другой свидетель утверждал, что «посольство не раз обращалось к Зорге с просьбой подготовить политический доклад, в основном, по внутренним вопросам» и что помощник военного атташе майор Шолль обменивался с. Зорге многими идеями.

Сам Отт никогда не делал никаких публичных заявлений о своих отношениях с Зорге и всегда решительно отрицал какую-либо свою ответственность за утечки секретных данных к Зорге или обвинения в неосторожных беседах, и таковым же за некоторыми исключениями было общее мнение всех его дипломатических подчиненных и коллег того времени.

Преемники военного, военно-морского и воздушного атташе никогда открыто не высказывали никаких комментариев к заявлениям Зорге. Существуют подробные отчеты Зорге о его отношениях с посольством и его деятельности. По мнению Зорге, именно в посольстве он получал до шестидесяти процентов информации, составившей ему славу выдающегося советского разведчика. Это было существенно для подтверждения его личной легенды, призванной убедить японских следователей в том, что он на всю катушку использовал свои отношения с Оттом в токийском посольстве.

Из перехваченных телеграмм, отправленных им в Москву, видно, что у него было много приватных бесед с Оттом по текущим вопросам, касающимся германо-японских отношений, особенно по мере развертывания войны в Европе, и, как земляк-немец и ответственный журналист, Зорге обменивался с Оттом мыслями и информацией общего характера по вопросам японской политики, китайского инцидента и связанных с ними проблем. С началом войны в Европе, в 1939 году, похоже, имели место более тесные и доверительные серии консультаций по военным вопросам, таким, как мощь японских вооруженных сил, а рассуждения о стратегических целях Японии могли показаться вполне естественными между соотечественниками, живущими за рубежом. В тепличной атмосфере посольства военного времени профессиональное искусство Зорге как журналиста могло давать ему неплохую возможность выявить интересующие его, как шпиона, подробности, которые в других обстоятельствах были бы скрыты от него.

Самые значительные из имевших место утечек связаны с именем помощника военного атташе майора Шолля. Нет сомнений, что Зорге получил от него отчеты о допросах советского перебежчика Лушкова, а также жизненно важную информацию, касавшуюся планов Германии напасть на Советский Союз весной 1941 года. Ясно также, что Зорге получал и микрофильмировал документы разной степени секретности, касающиеся японской экономики и военной промышленности, попадавшие к нему в руки из разных источников в посольстве. Некоторые из этих бумаг были обнаружены у него дома во время ареста и стали особо важными доказательствами его вины. Этот материал Зорге использовал в своей типичной оригинальной манере — составлял отчеты для германского посольства, дополняя их тщательно отобранным материалом, полученным из японских источников, причем делая это открыто, под видом патриотической обязанности; затем отправлял подробности, прежде неизвестные ему, в московский Центр и формировал основу своих статей, посылаемых им в газету «Франкфуртер Цайтунг» и «Геополитику».

Зорге, без сомнения, стал личным другом и в пределах, которые трудно установить, доверенным лицом Отта и злоупотребил своими особыми отношениями, максимально используя свои выдающиеся способности в интересах секретной работы в качестве советского агента.

Не вызывает также сомнений, что репутация Зорге и его дружеские отношения с Оттом и с чиновниками германского посольства базировались не только на его таланте опытного корреспондента, обладающего редким пониманием японских дел и широкими контактами в Токио, но также на наличии у него особых источников информации в высоких политических кругах и окружении принца Коноэ, о которых был осведомлен Отт, а также других источников среди японского военного руководства, о которых в посольстве ничего не знали. Зорге показывал Отту тщательно проверенные разведматериалы, собранные им в ходе шпионской деятельности через Одзаки и Мияги, тем самым повышая свои шансы спровоцировать получение конфиденциальных материалов с германской стороны.

Неизбежно встает вопрос: работал ли когда-нибудь Зорге и на немцев так же, как на русских? Глава германской службы безопасности Вальтер Шелленберг в вышедших после его смерти мемуарах категорически утверждал, что Зорге отправлял разведывательные отчеты в Берлин и что в 1940 году службы безопасности защитили его от «трудностей» и расследования, предпринятого нацистской партией, учитывая крайнюю ценность поставляемых им разведданных, поступавших якобы по официальным каналам германского агентства новостей, руководитель которого Вильгельм фон Ритген передавал информацию, полученную от Зорге, самому Шелленбергу.

Появляется, таким образом, другая легенда о Зорге, а именно, что Зорге — двойной агент. Достоверность этой правдоподобной теории, как и других аспектов деятельности Зорге, не может быть установлена или опровергнута в свете имеющихся данных. Однако очевидно, что все журналисты-международники в военное время обязаны были поставлять различную информацию разведслужбам своих стран. Верно и то, что Зорге иногда замещал местного руководителя германского агентства новостей в Токио д-ра Рудольфа Вейзе, когда последний отсутствовал, и в его обязанности входило докладывать Ритгену в Берлин. Существуют также данные, показывающие, что сам Вейзе был связан с германскими разведслужбами.

Однако, если Зорге был непосредственно занят подобной деятельностью, кажется вполне вероятным, что это проявилось бы в какой-то форме в ходе расследования, начатого службами безопасности вскоре после его ареста, как это случилось в деле Лисснера, — если только эти службы не сочли более благоразумным убрать засвеченного агента без комментариев. Однако реальные предположения, стоящие за утверждениями Шелленберга, таковы, что Зорге подозревали в работе на русских, но что он посылал ценную информацию о японских намерениях, а также об английской и американской политике на Дальнем Востоке и потому его следовало сохранить и защитить в качестве источника, поставляющего информацию через обычные каналы и находящегося под наблюдением. Для этой цели полковник Мейзингер, по словам Шелленберга, и получил указание выполнить особое задание. Доклад Мейзингера оказался благоприятным для Зорге, но по некоторым причинам он несколько неуклюже дал понять японской полиции, что у него есть приказ вести наблюдение за соотечественником. Об этом промахе стало известно Шелленбер-гу, к его крайнему удивлению, от японской полицейской миссии, посетившей Берлин весной 1941 года.

«Разведданные, получаемые от Зорге, становились все более и более важными для нас, поскольку в 1941 году мы очень хотели знать как можно больше о планах Японии в отношении Соединенных Штатов… А после начала нашей кампании в России он предупредил нас, что Япония ни при каких обстоятельствах не денонсирует Пакт о ненападении, заключенный ею с Советским Союзом».

Тезис Шелленберга, однако, не подразумевает напрямую, что Зорге был профессиональным агентом германских разведслужб, а скорее подчеркивает, что он был совершенно необходимым источником ценной информации. Возможно и еще одно объяснение, а именно: Зорге, который всегда особо подчеркивал важность добровольно взятой на себя «политической» миссии в борьбе за влияние через германское посольство в Токио на германскую политику в Берлине в определенных, выгодных для Советского Союза направлениях, на самом деле посылал отчеты, составленные так, чтобы произвести именно такой эффект. Если таким образом он смог убедить немцев, что Япония не нападет на Советский Союз, тогда его истинную миссию действительно можно считать вдвойне выполненной. А потому вполне возможно, что подобные отчеты Зорге передавал в Берлин по своей собственной инициативе, преследуя именно такие цели. Нет бесспорного свидетельства, кроме заключения Шелленберга, которое пролило бы свет на версию, что Зорге действительно был двойным агентом. Суть его журналистской работы в посольстве или даже его разовые услуги в качестве курьера сами по себе ничего не доказывают.