Моя жизнь 1964-1994 (СИ)

В автобусе сидел тот парень, за которого я вступился. Мы подали друг другу руки и познакомились. Это был Володя Фёдоров — авторитет в среде хиппи. Остальное мы наблюдали уже из окон автобуса. Следующей вошла болезненного вида девушка. Она недавно перенесла операцию и сейчас её здорово задели локтем. Она с болью на лице уставилась в окно. Следующим будет вон тот парень, похожий на Леннона. Худое лицо, длинные волосы с пробором посередине, ленноновские очки. Вот очки уже на заснеженном асфальте. Это Женя Борисов, друг Володи.

Вошёл сержант, посмотрев на мой фотоаппарат, спросил: «Что, любитель?» Я ответил: «Нет, профессионал!» Он пообещал засветить плёнку. Народ возмутился: «Не имеете права!» и даже: «Рискни!». Володя спросил сержанта: «А почему Вы боитесь этих снимков, разве они незаконные?» «А вдруг он их пошлёт в западную прессу». «Так Вы боитесь огласки происходящего? Этим Вы расписываетесь в том, что творите бесправие». Сержант, подумав, сказал: «Зажрались!» и вышел. Мы дружно рассмеялись.

Я вынул кассету из аппарата и отдал одной из девчонок. Вставил чистую плёнку. Обменялись номерами телефонов. Девочек, наверное, не будут обыскивать. Мимо проходил Шура, про которого я в очередной раз забыл. Я открыл окно и передал ему аппарат. Но вскоре и Шура был в автобусе. Только без аппарата. Нас было уже восемь парней и четыре девчонки. Мы знакомились, обменивались телефонами, думали о подобном митинге через год. Кто-то предлагал добиться разрешения властей, предлагалось более чётко всё организовать, поставить пикеты, не давать повода и т.д. Женя заметил, что всё это будет иметь такой же результат. Надо придумывать что-то другое. Но что?

Автобус тронулся. Мы запели: Снова в СССР, Не дайте нам пасть, Революция. Последняя, кажется, была написана по следам студенческих выступлений в США. Круто! То, что нас было много, придавало сил. Мы улыбались и чувствовали себя уверенно. Володя предложил обговорить вопрос о том, как отвечать в милиции. Мы окружили его. Сержант прикрикнул: «Больше трёх не собираться!» Мы продолжили. Он уже злобно крикнул: «Я сказал — не собираться!» Мы разошлись и демонстративно расселись по трое. Порешили на том, что будем говорить то, что видели. Периодически возникали перепалки с милиционерами. Их было семеро. Многие из них не знали, кто такой Леннон. Мы их жалели. Почти все они считали нас зажравшимися интеллигентишками и не скрывали желания пожёстче усмирить нас. Некоторым, впрочем, явно не нравилась их роль в сегодняшнем спектакле.

Минут через пятнадцать мы подъехали к какому-то отделению милиции. Там уже полно таких, как мы. Поехали дальше, пока не приехали в 60 отделение в районе Кропоткинской. «Выходи по одному!» Автобус поехал назад, на Ленинские горы. В отделении тускло светили запылённые лампочки, было тихо. Только за стеклом дежурного суетились несколько офицеров. Налево — коридор с кабинетами сотрудников, направо — две камеры предварительного заключения с решётчатыми окошками. В каждой сидело по одному человеку. Вид у них был жалкий. Пахло перегаром. Женя предложил после всех процедур пойти к начальнику отделения и потребовать от него вразумительных объяснений — за что и по какому праву мы находимся в этой мерзкой обстановке?

Время тянулось очень медленно. Ребята снова заговорили о митинге, о том, что случившееся очень серьёзно, может даже намного серьёзней, чем мы можем предположить. Это ведь первый конфликт молодёжи с властью такого масштаба. Мы знали, что сейчас в таком же положении, только в других отделениях, находятся другие ребята, которых забрали до или после нас. Прошло два часа после окончания митинга и те, кто уже дома, наверное рассказывают своим друзьям о сенсационном происшествии. И им, может быть, не верят, как потом не верили мне многие мои товарищи.

Я взял у Шуры приёмник в надежде поймать что-нибудь подходящее к обстановке. Тут случилось невероятное — из динамика раздавался голос Джона. «Начинай сначала!», — объявил ведущий и дал вольный перевод песни: «Пока человек жив, он будет думать о жизни, о ближнем, о любви и о счастье». Мгновенье — и я окружён ребятами, которые не сдерживая чувств, благодарили того волшебника, который преподнёс нам этот потрясающий сюрприз. По «Юности» передавали передачу о Ленноне. Теперь Джон пел как раз те слова, которые были написаны на плакате у парня на смотровой. «Представь, не будет ни рая, ни ада, будет синее небо, мы отыщем к счастью дверь». Потом «Я не хочу быть солдатом», потом ещё и ещё. Как же это оказалось в тему. Все воспрянули духом, подпевали, пританцовывали.

…В кабинете стояли два стола. За одним сидел наш парень и отвечал на вопросы сотрудника. Другой сотрудник, как и первый, в штатском, довольно вежливо пригласил сесть и рассказать о том, что произошло сегодня, о моей роли и о моём фотоаппарате. Я рассказал всю историю, притворно поплакавшись насчёт того, что мне очень дорога плёнка, отснятая сегодня…»

1

Этот Новый год я встречал 15-летним подростком. И это был первый и последний новый год, который я отмечал со своими новыми одноклассниками. В те годы немногие шли учиться дальше, в 9-10 классы. В основном после восьмого класса все шли либо в техникумы, кто получше учился, а кто похуже, вроде меня, в ПТУ (Профессиональное техническое училище). У меня дома решили отмечать Новый год человек десять из нашего класса. Само собой, пришли Ильин Саня с Леной Кочкиной, Ольга Джураева, Генка Фалев, Ольга Терещенко. Были так же Саня Тикин, Лена Волчкова, Света Косова и еще несколько человек.

С утра 31 декабря все собрались у меня. Девчонки взялись за уборку моей комнаты, где постоянно царил полнейший кавардак и за приготовление всяких закусок к праздничному столу, а нас, парней, отправили по магазинам, не столько за продуктами, сколько, чтобы не путались под ногами. Вообще-то у нас уже почти все необходимое было куплено, но под новый год частенько в магазинах выбрасывали что-нибудь дефицитное, вроде копченой колбасы, сыра колбасного, хорошего шампанского и прочего. В общем-то, в магазинах в те времена было все, но только самое необходимое для выживания: дешевые хлебо-булочные изделия, два-три сорта колбасы, в основном докторская (без жира) и любительская (с жиром), мясо, хотя чаще больше костей было, чем самого мяса. Все самые мясистые куски расходились среди самих продавцов и их знакомых. Из фруктов в магазинах, были в основном только яблоки и апельсины. Достать мандарины к праздничному новогоднему столу уже бывало затруднительно, не говоря уже о чем-то более экзотическом вроде ананасов или хотя бы бананов. Из безалкогольных напитков были лишь несколько сортов лимонада, напиток «Байкал», да соки в трехлитровых банках, в основном томатный, яблочный и березовый, которые никто особо не покупал. С трудом доставали и зеленый горошек в банках, для салата «Оливье», — короля новогоднего стола тех времен, и консервы хорошие, типа «Шпроты в масле». Кстати, забыл сказать про очереди. Хоть основные продукты в магазинах всегда были, но без очередей что-то купить было не возможно. Иногда за колбасой или мясом приходилось выстаивать по часу, а то и больше. Даже за обычной картошкой в овощном отделе, которой тоже частенько не было, приходилось отстаивать по часу! Но, я опять немного отвлекся.

Итак, все парни и я в том числе, взяли сумки и поехали рыскать по магазинам. Вино у нас было куплено уже заранее. Несколько бутылок охлаждались на балконе, остальные были спрятаны по укромным уголкам моей комнаты.

Мы уже частенько выпивали, но наши родители еще об этом не догадывались, так что на стол обычно выставлялась пара-тройка бутылок сухого вина и шампанское, а все остальное, в виде разнообразных портвейнов, употреблялось уже когда взрослые, в данном случае мои мама и бабушка шли спать, оставляя нас одних веселиться, надеясь на нашу сознательность.

2

Помотавшись по магазинам пару часов, где-то к обеду мы вернулись домой. Девчонки к тому времени, уже все самое основное сделали и все поехали по домам, помогать готовиться к празднику своим родителям и приводить себя в порядок. Сам новый год большинство из нас встречали в кругу семьи, и лишь потом разъезжались отмечать к друзьям. До вечера, я в основном, как всегда, смотрел телевизор, играл на гитаре, слушал музыку. Телепрограмм было всего две или три, но под новый год крутили в общем неплохие фильмы и мультфильмы, — было что посмотреть. Хотя тогда сравнивать нам было не с чем. Иностранные фильмы шли только в кинотеатрах, да и то лишь те, в которых не было и намека на эротику.