Самые знаменитые реформаторы России

О некоторых делах этого выдающегося реформатора России расскажем подробнее.

В 1897 г. была проведена денежная реформа, суть которой заключалась во введении рубля золотого. После чего курс рубля стал неизменным, авторитет российской денежной единицы был выше других европейских валют.

Предшественники Витте на посту министра финансов — Бунге и Вышнеградский в известной мере подготовили и обоснование реформы и возбудили общественный интерес к ней. Но не более того. Вся работа для перехода на золотой рубль была проведена Витте, и он очень гордился ею: «Одною из самых крупнейших реформ, которую мне пришлось сделать во время нахождения моего у власти, была денежная реформа, окончательно упрочившая кредит России в финансовом отношении наряду с другими великими европейскими державами.

Благодаря этой реформе мы выдержали несчастную японскую войну, смуты, разыгравшиеся после войны, и все то тревожное положение, в каком доныне находится Россия».

В начале Крымской войны кредитных билетов было напечатано столько, что обмен их на металлические деньги прекратился. Бумажные рубли не были обеспечены золотым (серебряным) эквивалентом. Понижавшийся курс рубля по отношению к европейским валютам, особенно к французскому франку, был выгоден российским экспортерам. А поскольку основной статьей российского экспорта являлся хлеб, то в сохранении денежной системы в неизменном виде были заинтересованы прежде всего помещики. Большинство сановников в окружении царя являлось крупными землевладельцами, а значит, противниками задуманной Витте денежной реформы.

Да и в кругах самих финансистов, считавших необходимым переход на металлические деньги, у Витте было немало оппонентов. Они полагали, что в основе должно быть не золото, как настаивал министр финансов, а серебро, или оба драгоценных металла одновременно.

Так что среди лиц, определявших государственную политику России вообще и финансовую в частности, сторонников у Витте практически не имелось. И тем не менее он провел эту реформу быстро и решительно. Главное, его поддерживали императоры — Александр III, при котором реформа задумывалась, и Николай II, принимавший решения. Оба царя не разбирались в тонкостях финансовой казуистики, но они безгранично доверяли своему министру, уже доказавшему к тому времени способность вести эффективную экономическую политику.

Сопротивление реформе было настолько сильным, что Витте сомневался в успехе своего предприятия до самого последнего момента. В частности, когда уже все было подготовлено и требовалось лишь одобрение Государственного совета перед подписью императора, оказалось, что большинство его членов не хочет денежной реформы. Зная о поддержке предложений Витте царем, члены Госсовета не могли возражать прямо, открыто, а намеревались загубить реформу затягиванием рассмотрения, бесконечными проволочками, согласовываниями, запросами разного рода справок, разъяснений. «Я… отлично понял, что мне эту реформу через Государственный совет не провести, — вспоминал Витте, — а потому я и решил провести ее помимо Государственного совета». То есть прибегнув непосредственно к царю. Тот собрал заседание, выборочно пригласив членов Госсовета и финансового комитета, и вынес свой приговор. Впоследствии Витте писал, что «Россия металлическому золотому обращению обязана исключительно Императору Николаю II».

В связи с перипетиями денежной реформы Витте высказал очень важную мысль: «Вообще из последующего моего государственного опыта я пришел к заключению, что в России необходимо проводить реформы быстро и спешно, иначе они большей частью не удаются и затормаживаются».

Многие реформы конца XX в. в нашей стране не удались или, говоря языком Витте, «затормозились» из-за отсутствия понимания, что делать их нужно было быстро. Классический тому пример — судьба аграрной реформы, затянувшейся на долгие годы, что привело к обвалу сельскохозяйственного производства.

После проведения реформы финансовое положение России стало прочным, как никогда. Кредитные билеты свободно обменивались на золотую монету вплоть до мировой войны. Даже такие катаклизмы как разорительная Русско-японская война и смута 1905–1907 гг. не поколебали денежного обращения. Золотое обеспечение было больше суммы пущенных в обращение бумажных денег. Так, в 1914 г. кредитных билетов имелось на 1633 миллиона рублей, а золотой запас России составлял 1604 миллиона. Кроме того, в заграничных банках было размещено золота на 141 миллион рублей.

Введение в стране винной (питейной) монополии стоило Витте огромных усилий. Министр финансов Бунге разрешил свободную торговлю вином. У Витте же была иная точка зрения. Хотя он ведущую роль в реформе винной торговли отдает Александру III, о чем говорит в своих «Воспоминаниях» («Питейная монополия, введенная по инициативе императора Александра III, получила уже прочные устои и постепенно будет введена во всей России»), все источники ставят винную монополию в заслугу ему самому. Введение монополии затрагивало интересы большого числа производителей водки, оптовых торговцев, содержателей трактиров и гостиниц и др. Они находили себе заступников в лице губернских и городских властей, поскольку многие чиновники были на содержании у виноторговцев.

Витте рассказывал, насколько трудно проходило это в Петербурге, где «ватага заинтересованных лиц нашла себе пути к Великому князю… дяде императора.

Великого князя уверили, что в тот день, когда я введу монополию в Петербурге, произойдут в городе волнения, которые могут иметь кровавые последствия, а так как Великий князь Владимир Александрович был главноуправляющим войсками, то в этом смысле это до него касалось».

Опасения великого князя были переданы царю, и он «за несколько дней до того, как монополия должна была быть введена и все приготовления к ней уже были окончены, высказал некоторое колебание относительно того, вводить ли монополию в Петербурге или нет». Этот сюжет показывает, как сложно было утверждать монополию даже после соответствующего решения императора. Поэтому ее введение растянулось почти на десять лет (1895–1905 гг.).

Установлению монополии помогло отсутствие демократической законодательной власти в стране. Вот такой казус. Витте рассказывал об отзыве одного француза, ознакомившегося с этим российским нововведением. Он высоко его оценил, но при этом сказал, что во Франции такое невозможно, поскольку «необходимо прежде всего одно условие, — чтобы та страна, в которой она вводится, имела монарха неограниченного, и мало того, что неограниченного, но и с большим характером».

То же примерно отмечал и наш соотечественник С.Л. Любош: «Питейная государственная монополия нарушала очень много частных интересов, и, только опираясь на неограниченное царское самодержавие, Витте мог провести эту монополию».

Согласно Большой Советской энциклопедии, «установление винной монополии было продиктовано интересами государственной казны и винокуров-помещиков». С такой трактовкой можно согласиться только отчасти — в том, что касается государственной казны. Но и то, здесь не вся правда. Предполагались и другие интересы, о которых Витте писал: «Должен сказать, что в течение всего моего управления питейная монополия, по завету покойного императора Александра III, имела главным образом в виду возможное уменьшение пьянства».

Однако расчет на «уменьшение пьянства» не оправдался. Во всяком случае, потребление спирта на душу в России (в сорокаградусном исчислении) составляло: в 1897 г. — 0,5 ведра; в 1900 г. — 0,52; в 1905 г. — 0,53; в 1906 г. — 0,60; в 1908 г. — 0,57.

Но к положительным последствиям реформы нужно отнести ужесточение правил торговли, возросшую культуру в питейных заведениях, повышение качества напитков, увеличение поступлений в казну от торговли вином и др. В любом случае введение винной монополии явилось благом для России.

К началу XX столетия жизнь российских крестьян не улучшилась. Население быстро росло, земли не прибавлялось, а урожайность зерновых оставалась практически на одном уровне. Следовательно, на душу населения хлеба приходилось все меньше. Чтобы как-то прокормить себя, крестьяне сокращали поголовье скота в своих хозяйствах. Если в 1860 г. на 100 человек приходилась 41 голова крупного рогатого скота, то в 1900 г. — 36, в 1914 г. — 30. Спад поголовья овец был и вовсе катастрофическим (1860 г. — 88, 1900 г. — 55, 1914 г. — 22). Это значило ухудшение питания крестьян и сокращение товарности их хозяйств.