Книга о счастье и несчастьях. Дневник с воспоминаниями и отступлениями. Книга вторая

Телеграмму о смерти мне прислали, но на похороны не поехал. Крутились около него совсем посторонние люди, разного пола, мне неприятные...

Фотография под стеклом лежит - снят еще красивый и гордый.

Уже десять лет прошло, а уголок в душе - за ним. Дружба должна быть бескорыстной. Пожалуй, такой она и была у меня: не пользовался услугами друзей. Один только раз Аркаша дал письмо Юдину в 46-м году, с которого демобилизовался. Кира меня немножко использовал по части отзывов, когда я уже приобрел вес. Отзывы справедливые, труда не составляли, поскольку текст писал он сам.

И вообще: мало у тебя, Амосов, добрых дел в активе.

А 53 года честной работы? И эффективной притом.

Не уверен, что она засчитывается для доступа в рай. Не тот уровень самоотверженности.

Все давно известно: бога нет, добро и зло придумано для поддержания общества, чтобы люди не перегрызали глотки друг другу. Всего лишь модели из нейронов в коре, натренированные обучением и собственным думаньем, запечатленные в книгах. Поэтому зачем разумному человеку тосковать об идеалах? ан нет. Есть потребность. Полно, есть ли? Пища, сон, секс, движения, отдых, свобода - разве мало? Мало. Люди держатся вместе сопереживанием и удовольствием от общения. Уточним: в прошлом держались. Теперь почти не видно.

Или все проще, корни - в биологии?

Половое размножение требует контактов. Эволюция усложнила поведение, удлинился период воспитания детенышей, создалась семья. Добывание пищи и защита от врагов потребовали объединения семей в стаи. Для этого в генах выработались соответствующие потребности - общаться, а не враждовать, даже немного сопереживать. Центробежные силы самоутверждения нейтрализовались лидерством и потребностью подчинения сильным. На этом и балансировала стая. Когда жизнь идет спокойно, особи ссорятся из-за места в иерархии, а нападут враги - стая объединяется под авторитетом вожака.

Когда первобытные люди изобрели речь, общественные потребности обрели словесную форму и превратились в законы. Вспомним заповеди Моисея: "не убий", "не укради", "не лжесвидетельствуй", "чти старших", "трудись". И бойся Бога! Но так же сказано в тех заповедях: "Люби ближнего и ненавидь врага своего", "Око за око, зуб за зуб". Это минимум морали, без него община просто распадется от распрей, лжи, разврата и лени. С первого взгляда кажется, что на этом минимуме морали цивилизация и просуществовала свои две тысячи лет.

А может быть, не только на нем? Может быть, минимум соблюдался потому, что над этим существовал идеал? В Нагорной проповеди (Евангелие от Матфея, главы 5, 6, 7) сказано: "...как хотите, чтобы с вами поступали, так поступайте и вы с ними", "не собирайте себе сокровищ", "не судите, да не судимы будете", "любите врагов ваших", "не противься злому, но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую". Или: "кто хочет судиться с тобой и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду..."

Нет, каково? Отдай и верхнюю одежду!.. Любой наш товарищ скажет: нереалистично, наивно и даже попахивает лицемерием. Все мы - эгоисты, инстинкт самосохранения выше всех других и уступает свое первенство только в минуты острой опасности для сообщества, и у самки - при малых детенышах. Все другое время "справедливость" отношений сдвигаем в свою эгоистическую пользу. Но все же, если человек принимает идеал, он устанавливает внутренний регулятор поведения, и поступки против идеала вызывают чувство вины. Это как раз и есть совесть.

Немного об Аркаше. Дружба была безмятежной - от 41-го, когда в сентябре он приехал посмотреть наш госпиталь для легкораненых, и до смерти в 71-м.

Аркадий Алексеевич Бочаров был сыном мелкого торговца из города Тутаева на Волге, после войны отец жил под Москвой и был столяром. Учился Аркаша сначала в Ярославле, потом перевели в Астрахань. Как он стал москвичом, где познакомился со своей Анной - не знаю. С начала 30-х уже работал у Юдина (для сведения молодых хирургов: у Юдина было четыре старших ученика - Б.А. Петров, Д.А. Арапов, А.А. Бочаров и Б.С. Розанов. Первые двое были во время войны флотскими хирургами, Аркаша - армейским, а Борис Сергеевич не покидал институт Склифосовского. Петров и Арапов вернулись в институт и получили в свое владение по клинике, как и Розанов. Юдин оперировал из всех отделений, но с Петровым скоро начались нелады. Аркаша Бочаров застрял на военной службе, вышел в генералы. Петров и Арапов со временем стали медицинскими академиками, а Розанов закончил профессором в Боткинской больнице).

Был Аркаша на финской, на Отечественную пришел уже опытным военным хирургом. После окончания войны с Японией остался главным хирургом Дальневосточного округа, а в году 48-м переведен на ту же должность в Ленинград. Докторскую диссертацию защитил в Хабаровске, мучил ее очень долго. Вообще по части писания был медлительным, чем очень раздражал Кирилла: "Я бы ему написал, так не дает!"

В Ленинграде после инфаркта стал вторым профессором у Джанелидзе в Военно-морской медицинской академии, потом заведовал той же кафедрой, когда Джан умер. Жена его все время тянула в Москву, там жили ее родные. Году в шестидесятом переехал туда на скромную, но значимую должность - главным хирургом генеральского и еще какого-то госпиталей, не помню точно. С военной службой свыкся и всегда носил форму - очень был форсистый генерал... В военной медицине имел большой вес, а у гражданских - не очень. Хорошо оперировал, но из-за своей должности возможностей имел мало. Поэтому и не поднялся до высших сфер.

Был образован, свободно мыслил, однако в высказываниях осторожен - "продукт эпохи". Собрал отличную библиотеку. Когда-то охотился и играл в теннис, при мне ракетка висела уже в туалете.

Я приходил к Бочаровым, как окунаться в теплую ванну, пожалуй, лучшего сравнения не найти.

Очень был дорогой для меня человек.

Дневник. 4 февраля. Понедельник, полдень

Прошлую неделю брал отпуск и писал воспоминания, пока не надоело. Не нравится сидеть дома. Тонус понижается. Вот зуб заболел под коронкой. Много хлопот предвидится - мосты снимать. Голова болела вчера. А когда работа, с утра зарядишься и до вечера хватает. Приятно? Чаще нет. Тяжелые больные и еще директорские дела, совсем мне ненужные. Думается: "Скорее бы выходной!" Еще лучше - отпуск.

Усложнилась проблема досуга. Раньше чтение романов надежно заполняло свободное время. Теперь стал привередлив. Читаю - и вижу, как автор кроит и шьет. У наших, в большинстве случаев, ох как скучно и избито. Персонажи прямолинейны, однозначны и неизменны. Беспомощно барахтается автор в запрограммированных идеологией понятиях: социализм, гуманизм, культура, прогресс. Еще - красота, культура. Теперь вошла в моду природа, экология, НТР, ну и, конечно, сетования по поводу мира, человечества. Это если писатель претендует на интеллект.

А то и совсем просто: переписал политграмоту и добавление к любви, дружбе, долгу на фоне завода, колхоза и парткома. Впрочем, уж не обходятся без НИИ, кандидатов, компьютеров, а также раздеваний и постелей. Кто похрабрее и познаменитее, те могут себе позволить безобидные критические шпилечки в адрес властей. Я-то понимаю, что критика у них в запасе есть, но редакторы бдят, и лучше их заранее не дразнить. Впрочем, даже из запасников критика мелкая, по деталям. И то сказать - другие времена. Это Достоевский мог сказать напрямую: "Нет Бога - не будет будущего у человечества, потому что - все позволено".

Но и он ошибался, Достоевский. Бог, даже у кого и был, не спасал от зла и страданий. И хорошего общества при Боге не получилось. Однако без Бога стало еще хуже. Глаза бы не глядели на безобразия и всеобщую ложь.

Революция уничтожила церковь, священнослужителей и саму религию, а вместе с ними и христианскую мораль. Ее заменили моралью классовой: те же законы Моисея, но применять - только для своих, для защитников мировой революции. "Кто не с нами - тот против нас", и с ними все дозволено.