Уго Чавес

В Венесуэле каждый новый президент, пребывая «во власти», старается облагодетельствовать свою малую родину. Судя по всему, Чавесу было не до этого — из-за масштабных проблем, кризисов и заговоров, которые ему пришлось преодолевать. Так что сегодня можно легко представить, каким захолустьем была Сабанета полвека назад и какой импульс романтизма, мечтательности, желания отправиться на завоевание «большого внешнего мира» давала она своим юным обитателям…

Родители будущего президента Венесуэлы поженились совсем молодыми. Уго де лос Рейесу Чавесу было 19 лет, Елене Фриас — 17. Уго де лос Рейес тяготел к социал-христианской партии COPEI, благоговел перед её лидером Рафаэлем Кальдерой. Особых служебных дивидендов это ему не принесло. Когда родился второй сын — Уго, он и его жена работали учителями в начальной школе в посёлке Лос-Растрохос, позднее перебрались в Сабанету. Значимый по местным меркам пост Уго де лос Рейес получил только при социал-демократах, во время первого президентского периода Карлоса Андреса Переса. Уго-старший был назначен региональным директором образования штата Баринас.

«Я не хотела иметь детей, — призналась как-то донья Елена. — Но Бог словно сказал мне, именно это тебе и суждено. Я вышла замуж и уже через месяц забеременела. За семь лет я родила семерых мальчиков, один из них умер в возрасте шести месяцев».

Перед рождением Уго-младшего Елена, почувствовав, что роды приближаются, попросила супруга отвезти её из Лос Растрохос в Сабанету. На семейном транспортном средстве — велосипеде — муж отвёз её в скромный домик своей матери Росы Инес. Тряскую каменистую дорогу Елена выдержала стойко: ничего не поделаешь, надо терпеть.

Уго Чавес Фриас появился на свет 28 июля 1954 года Роды прошли без осложнений. Смуглый малыш заявил о себе радостным криком, и повитуха сказала провидчески: «Горластый! Он заставит себя уважать».

Фотографий Уго-младенца не сохранилось. Чавес объяснял это тем, что «родился в глубинке, в сельской местности, среди крестьян, где и в помине не было никаких фотографов». На самой ранней карточке ему уже три года. Сняли Угито почему-то голым. Он сидит на деревянном крестьянском стуле, прикрывая живот тряпочкой. «Да, я наверняка был очень стеснительным ребёнком», — смеясь, прокомментировал Чавес эту фотографию.

В небольшом родительском доме многодетной семье Чавесов было тесно, и потому старшие сыновья Адан и Уго жили у бабушки, а младшие — Анибаль, Нарсисо, Архенис и Аделис — с родителями. Так было заведено во всех бедных семьях Венесуэлы: когда появлялись малыши, старших, более самостоятельных, детей отправляли к бабушкам-дедушкам. Когда Уго погружался в воспоминания о самом раннем детстве, то неизменно рисовал для слушателей трогательную картинку прощания: родители ненадолго заглянули в Сабанету и снова уезжают на велосипеде в Лос-Растрохос по своим учительским делам. Шлейф пыли медленно оседает на просёлочной дороге, и это означает, что они появятся вновь только через неделю.

По своим корням Уго Чавес — типичный венесуэлец: в бабушке Росе Инес, матери отца, смешалась индейская и негритянская кровь; её муж, дед президента, был негром и давно растворился в безвестности, внуки даже не знали его имени; по материнской линии в креольскую кровь потомков испанских завоевателей Америки добавилась толика индейской. Всё это смешение кровей отразилось на внешности Чавеса.

В раннем детстве у него было прозвище «Коко» (El Сосо) — «Кокос»: орехообразная голова под шапкой порыжевших от солнца курчавых волос. Позднее добавилась кличка «Tribilm», что в переводе означает «Непоседа» или «Заводной».

Мама Роса, как мальчики звали бабушку, растила их в любви и заботе, помогала им всем, чем могла. Это она, задолго до школы, научила Уго читать, а потом любила вспоминать, как первые слова левша Уго читал задом наперёд.

Мальчишки тоже старались помогать Маме Росе, продавали изготовленные ею «фирменные» сладости из лечосы и лепёшки из маисовой муки на улочках Сабанеты. Адан иногда упрямился, стеснялся, сознавая, что подобная «коммерция в розницу» — откровенная демонстрация семейной нужды. Выручал его более подвижный и коммуникабельный Уго. В не большом захудалом городке, где в те времена не было туристов и не имелось каких-либо культурных заведений, кроме небольшого кинозала, было нелегко продать незамысловатые бабушкины изделия. Но даже один-два боливара оказывались существенным подспорьем для «клана Чавесов». Заработков родителей Уго едва хватало на самые неотложные нужды.

«Рядом с Росой Инес, — вспоминал Чавес, — я узнал скромность, нищету, боль, голодные дни. Я узнал о несправедливости этого мира. Рядом с ней я научился работать и собирать урожай. Я понял, что такое солидарность: “Угито, сходи-ка, отнеси донье Росе Фигередо эту альяку(La hallaca (исп.) — рождественское блюдо в Венесуэле.) и эту горсточку сластей”. Мне приходилось от её имени делить небольшие порции еды между подругами и друзьями, которые не имели ничего или почти ничего, как и мы сами. И я всегда возвращался с чем-то, что они находили для отдаривания: “Передай донье Росе”. Это была какая-нибудь сладость или что-то другое, съедобное, кукурузная каша или фрикадельки из риса. С бабушкой я научился принципам поведения и ценностям тех простых венесуэльцев, которые никогда ничего не имели и которые являются душой моей страны».

В Сабанете социальные различия были такими же острыми, как и по всей стране. Одни имели много, другие жили на грани нищеты. Чавесы относились к последним. Это, конечно, сказывалось на поведении мальчика Уго, направленности мыслей и мечтаний. Как сделать, чтобы не было обездоленных людей, чтобы все были сытыми и счастливыми? Ни в родительском доме, ни тем более у бабушки не было ни холодильника, ни кондиционера, ни вентилятора. В Сабанете долгое время вообще не было круглосуточного электричества, и детские годы Уго прошли, как говорится, «при лучине». Вести из внешнего мира поступали в основном из дешёвенького транзистора. Чавес вспоминал, что в штате Баринас лучше всего прослушивались передачи колумбийских станций, в особенности «Радио Караколь». Отсюда его знание музыкального фольклора и песен Колумбии. Слова национального гимна этой страны Чавес помнил наизусть и при случае с чувством пел его, радуя колумбийцев.

С детства Уго выделялся умением складно выражать свои мысли, богатым воображением и «сценической смелостью». Его не надо было уговаривать, чтобы он прочитал стихи на торжественных мероприятиях в школе и позже — в лицее.

Природа одарила Уго уникальной памятью. Габриэль Гарсия Маркес назвал её «сверхъестественной», «слоновьей». Фидель Кастро — «исключительной»: «Если Чавес воспроизводит какой-либо разговор многолетней давности, в точности его слов можно не сомневаться». Чавес без усилий цитировал по памяти фразы из Библии, декламировал бесчисленное множество стихов самых разных поэтов. Он всегда обходился без зубрёжки: было достаточно один-два раза прочитать понравившийся текст.

Начальное образование братья Чавесы получили в школе им. Хулиана Пино. С ней у Чавеса было связано одно грустное воспоминание. Когда он пошёл на самое первое занятие, его не пустили на уроки из-за поношенных альпаргат. Эти самодельные тапки были его единственной «обувью». Из приятных воспоминаний — уроки рисования. Художественная одарённость в мальчике проявилась рано, и уже в 12 лет за свои рисунки он получил первую премию на региональной выставке. Первая влюблённость тоже связана со школой в Сабанете. С синеглазой учительницы четвероклассник Угито не сводил глаз! Молоденькой учительнице было нелегко управляться с тридцатью озорными мальчишками. Уго всегда садился в первом ряду, старательно выполнял задания, но он однажды сорвался: швырнул тетрадку с домашним сочинением на стол учительнице, промахнулся, поднял тетрадь только после сделанного ему замечания. Учительница вряд ли догадалась, что мальчик приревновал её к преподавателю, дарившему ей шоколадки. (Эту историю Чавес рассказал в интервью газете «Ультимас нотисиас» в феврале 1992 года, будучи узником тюрьмы Яре. Учительница Кармен Эхильда Креспо, впервые узнавшая о мальчишеской влюблённости Уго, навестила бывшего ученика в тюрьме. Они проговорили несколько часов, вспоминая о далёких годах в Сабанете, о школе и одноклассниках. Её поразило, что Чавес, герой восстания, хранит в себе мельчайшие подробности детских лет.)