Моя Европа

Революция в марте 1917 года (по новому стилю – Февральская революция) оказалась для меня неожиданностью, но не потому, что я не ожидал её, а потому, что начало ее, было типично русским: бестолковым и сумбурным. Отсутствовала организованность. Царь опять распустил Думу. Одновременно в Петрограде возникли перебои со снабжением хлеба, и полиция снова применила оружие, чтобы утихомирить возмущённые народные массы. В понедельник 12 марта рабочие вышли на улицы. Дума продолжала заседать, игнорируя указ Царя. Войска перешли на сторону рабочих. Власть рассыпалась как карточный домик. Самопроизвольно вспыхнула революция.

Новости быстро достигли Москвы, и уже вечером во вторник 13 марта здесь тоже вспыхнули волнения. В среду выдался чрезвычайно холодный день, и я даже был рад пробираться через кричащую толпу к дому градоначальника в поисках Челнокова. Но его нигде не было. Огромное здание оказалось набитым рабочими, прибывшими сюда прошлым вечером, и в душных помещениях стоял нестерпимый запах человеческого пота. Меня принял доктор В.В. Руднев, - В 1917 председатель Московского комитета ПСР. С июля 1917 года московский городской голова. (Чистый еврей: http://www.hrono.ru/biograf/rudnevvv.html ), который заверил меня, что кровопролития удалось избежать, и всё находится под контролем. Это походило на правду. Толпы народа на улицах города вели себя мирно, и беспорядков не наблюдалось. Один факт не вызывал сомнения: Прогрессивные либералы и социалисты принимали самое активное участие в революционных событиях, но эсеры и меньшевики контролировали ситуацию. Вскоре станет ясным, что они не собирались делиться властью. В Петрограде утром в четверг было сформировано новое Правительство, получившее название Временного. Москва прислала своих представителей, в том числе - князя Львова, назначенным новым Премьер-министром. На бумаге всё выглядело солидно, новый Кабинет обещал продолжать войну до победного конца. К сожалению, у нового Правительства появились конкуренты – Советы, которые как грибы выросли в Москве и Петрограде. Буржуазия поддерживала Временное правительство, рабочие стояли за Советы, и почти немедленно началась борьба за власть. За три дня Россия шагнула от столетнего деспотизма до неограниченных свобод. В первую неделю на улицах появилась газеты социалистов и большевиков, а в первом номере «Социал-демократ», московском органе партии большевиков, напечатали призыв к немедленному прекращению войны. Второй номер газеты содержал грубые нападки на Англию. По всей России выпускали на свободу политических заключённых (прим.: И не только политических). После пяти лет ссылки в Сибири, спешно вернулся Сталин. По требованию Временного правительства британское судно переправило Троцкого из Канады в Петроград. Чуть позже, Германское правительство, стремившееся изнутри подорвать Россию, в знаменитом запломбированном вагоне перевезло Ленина через Германию в Петроград, чтобы дать ему возможность сбить с толку народ своими догмами «Вся власть Советам!» и «Превратим войну империалистическую в войну гражданскую!».

В создавшейся неразберихи Временное правительство во главе с князем Львовым (Потрясающий еврей: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Georgy_Lvov_LOC_3c35383u.jpg - Прим. ред.) ушло в отставку. На его место пришёл Кабинет Министров, возглавляемый Александром Керенским (Ещё один криптоеврей. На фото в центре. 1938 год: http://en.wikipedia.org/wiki/File:Alexander_Kerensky_LOC_hec_24467.jpg Прим. ред.) , который в то время был очень популярен в народе и поддерживался буржуазией. Все шесть месяцев пребывания у власти Керенский боролся против оппозиции и анархии, но его стремления с самого начала были обречены на провал. Его бы ждала удача только при одном условии: если бы Керенскому удалось заключить сепаратный мир, большевистской революции могло бы и не быть. В то время Франция и Англия вели бои с лучшими силами Германской армии, и выход России из войны для них был просто немыслимым. Связанные союзническим договором, они заставили Керенского продолжать войну. Как патриот и человек чести, он не мог не уступить этим требованиям, и тем самым совершил политическое самоубийство. Один забавный эпизод хорошо иллюстрирует слабость правительства Керенского. В июле 1917 года большевики сделали первую попытку сбросить Керенского. Она обернулась неудачей, и Троцкий, всегда оказывающийся в центре событий, был арестован. Начальником Петроградской полиции в то время являлся близкий друг Керенского Пинхас Рутенберг http://www.peoples.ru/finans/undertake/rutenberg/, (это на момент-то революции! Прим ред.) известный своей последующей деятельностью по созданию еврейского государства в Палестине. Рутенберг был решительным и крепким мужчиной. Одиннадцать лет назад по заданию эсеров он покончил с провокатором - Отцом Гапоном (Ещё один криптоеврей: http://en.wikipedia.org/wiki/Gapon ). Рутенберг застрелили Гапона в общественном туалете. Теперь он требовал расстрела Троцкого, но Правительство «свободной» России не поддержало его: смертная казнь была отменена. Несколько раз Рутенберг говорил мне, что самой большой неудачей своей жизни он считал невозможность лично контролировать закон. Он твёрдо верил, что, будь закон в его руках, революцию удалось бы предотвратить.

Оглядываясь сегодня назад, я понимаю, какую большую роль в нашей жизни играет случай и женщины. Февральская революция посадила в министерские кресла людей, с которыми я был до этого хорошо знаком. Мне довелось познакомиться с Керенским, он вызывал симпатию, и я часто в качестве переводчика присутствовал на его встречах с нашим послом. В качестве сотрудника Британского Консульства я посылал отчёты с важной, как мне казалось, информацией, и за несколько месяцев до начала революции меня официально информировали, что я назначался Генеральным Консулом в Москве до конца войны. Подчинись я этому распоряжению, я бесспорно бы оставался в Москве до окончания войны, а затем покинул бы Россию вместе с другими дипломатами. Вскоре бы меня направили куда-нибудь ещё, и сложись всё удачно, сейчас бы я потчевал на лаврах вышедшего в отставку Генерального Консула. Однако революция опьяняюще влияет на молодую кровь. Всё произошло по-другому: за роман с русской девушкой, в сентябре 1917 года я был отозван в Англию. Официальной и номинальной причиной стало моё пошатнувшееся здоровье в результате перенапряжения, но посол распрощался со мной довольно холодно. Три месяца спустя, невзирая на моральные принципы, я вернулся в Россию во главе Британской Миссии при большевистском правительстве.

(Прим. ред. Этой "девушкой" была Мура Закревская-Бенкендорф (Мурка), кроме Локхарта и официальных мужей бывшая любовницей чекиста Петерса, пролетарского писателя Максима Горького, Герберта Уэллса и многих других. Так что английский шпион Брус Локхарт с пролетарским писателем "молочные братья". Подробнее о Мурке: http://rikki-t-tavi.livejournal.com/487959.html и http://www.tonnel.ru/?l=gzl&uid=259&op=bio)

Глава 3.

Выдающийся ум Ленина.

В «Воспоминаниях Британского агента» я описал события в большевистской России 1918 года настолько полно, насколько я мог, чтобы не подвергнуть опасности тех людей, которые ещё были живы. Сегодня многие из действующих лиц той драмы ушли в мир иной, и я теперь смею более подробно разъяснить происходившее, поскольку до сих пор те события вызывают непонимание, как в Великобритании, так и в Советском Союзе.

Во-первых, я никогда не состоял в английской разведывательной службе. (Формально не числился в отделе кадров. А консулы они не разведчики, Уотсон, они "садоводы-любители". Прим. ред.) Я являлся постоянным уполномоченным, хотя моя миссия в 1918 году была только полуофициальной: Британское правительство ещё не признало правительства большевиков. Наоборот, Англия закрыла своё посольство на территории России и отозвала всех сотрудников. Тем не менее, Британское правительство посчитало разумным поддерживать отношения с большевиками, пошедших на сепаратный мир с Германией. Максим Литвинов http://en.wikipedia.org/wiki/Maxim_Litvinov стал тогда самым важным большевиком в Лондоне. Гарантируя ему полуофициальный статус, Британскому правительству удалось получить для меня некоторые привилегии, включая право использовать шифрованный телеграф в Петрограде и Москве. Телеграммы, получаемые мной из Министерства Иностранных дел, приходили с пометкой «Британскому агенту». Такой была практика: это звание давалось представителю в той стране, с которой у Англии не было официальных дипломатических отношений. Поэтому я так и назвал свою книгу.