Помнить(СИ)

У нас разный ритм жизни. Я активен днем и сплю в темное время суток. У меня все в порядке с выработкой мелатонина в нужное время. Циркадные ритмы Лизы нарушены. Она спит, когда придется.

Подъезжает автомобиль. Расплачиваюсь с водителем, вижу, как он устал слушать ее пьяный бред. Она без остановки тараторит, заплетающимся язычком. Лиза покрасила волосы в естественный цвет - каштановый. Снова курит - всего два дня без сигарет и бухла продержалась. Слабая, зависимая, глупая. На ней платьице в цветочек и огромная шляпа. Накрасила губы, как ребенок, который украл у матери губную помаду - криво. Оставляет на моих щеках следы поцелуями. Мы проходим мимо турников и брусьев. Лиза повисает на брусьях вверх тормашками. Будучи вниз головой, говорит, что встретила в баре бывшего, он ей предложил пойти к нему, а она не согласилась, потому что любит меня. Платье сползает вниз и закрывает ей лицо, но открывает вид на чулки и трусики. Такая нелепая дурочка. Если бы меня позвала богиня полгода назад, я побежал бы как псина. Но теперь у меня появились сомнения, а образ божества потускнел, и стал казаться до смешного надуманным и фальшивым. Как же все-таки наша гормональная система привязанности способна запутать и заставить подсесть на человека, буквально как на наркотик, без иносказаний. Даже матери любят своих детей самозабвенно лишь потому, что за это их награждает мозг, выделяя соединения похожие по воздействию на кокаин. Я сделал выход силой.

Моя мать дома, и она не рада ночным визитам малолетних блядей, поэтому пробираемся ко мне в комнату крадучись. Пьяная девочка раздевается и ложится на бок, предлагает свою заднюю дырку. Потихоньку вставляю. Переворачиваю ее, чтобы мы были лицом к лицу, я сверху. В этот раз ей нравится в задницу. Я чередую отверстия и в итоге, когда приходит пора излиться, случайно кончаю ей в пизденку, два раза подряд. Осознаем, что произошла ошибка. Сперма из влагалища вытекает на простыни. Девочка матерится, плачет, паникует, впадает в истерику. Одеваемся и идем в ближайшую круглосуточную аптеку. Идти минут пять, но Лиза очень много говорит, раздражающе хнычет, винит меня во всех смертных грехах. Я попытался ей объяснить, что это случайность, но быстро понял, что бесполезно. Девочка громко ругается в ночи. У входа в аптеку я не выдерживаю. Беру ее за горло обеими руками и отрываю от земли; говорю, что убью ее, если не замолчит. Удивительно, но она заткнулась после этого. Я купил бутылку воды и таблетку для прерывания беременности. Лиза выпила препарат и продолжает выражать недовольство. Но уже неагрессивно. Мы приходим в маленькое заведение, на вывеске надпись: "Шаверма 24 часа". Употребляем амброзию в лаваше. Громко рыгаем. Девочка рассказывает мне о своих сложных отношениях с матерью, как она мечтает жить отдельно, когда ей исполнится восемнадцать лет. Мать травит ее, обзывает и срывается на ней. Лиза говорит, что считает себя некрасивой. На самом деле она, наверное, самая красивая девочка из всех, что у меня были. Она говорит, что чувствует, как остатки спермы вытекают. В шутку называет меня "папой". Извращенные отцовские чувства одолевают меня, мне небезразлична судьба этого несмышленыша. Наигранный инцест. Вазопрессин, щедро хлынувший в кровоток, вводит меня в блаженное состояние.

Прикуриваю ей спичками, получаю удовольствие от этого жеста. Кромешная тьма, вижу лишь блеск ее глаз и уголек сигареты, огни города вдалеке. Мы на берегу одного из Шуваловских озер. Девочка пьет какое-то паршивое пиво. Лиза говорит, что у ее папы рак мозга. Не знаю, врет ли она, слишком уж часто придумывает трагические истории, драматизирует обыденность. Я рассказываю ей о том, что в каждом из нас постоянно есть раковые клетки. Обычно отслужившие клетки, лишние или бесполезные совершают программируемое самоубийство - апоптоз. Но у этой системы бывают сбои. Тогда в дело вступает наша иммунная система, а конкретно т-киллеры.

Девочка спрашивает, сколько у меня было до нее женщин. Я не хочу об этом разговаривать. Стараюсь забыть прошлое. Но все равно помню, как совершал недостойные поступки, непростительные жестокости. Мечтаю искупить свои грехи, стать лучше. Лиза говорит, что хочет попробовать групповой секс, попробовать с женщиной. Я вздыхаю и мотаю головой.

-Если ты все пробовал, почему мне нельзя?

-Но я пробовал, не будучи обременен чувствами другого человека. Если так горишь желанием поразвлечься, я не вправе тебя останавливать. У нас не те отношения, чтобы запрещать что-то. Но если собираешься пуститься во все тяжкие, пожалуйста, без моего участия.

-Что ты как баба?

Грустно видеть, как она пытается свою беззащитность и слабость компенсировать порочностью. Тщетны попытки объяснятся с ребенком, чьи представления о чем-либо не взяты из опыта, а лишь навеяны немногочисленными прочитанными романами и кучкой сериалов. Она начинает меня выводить из себя, причем делает это специально. Я знаю, что бываю порой брюзглив, но она вообще не способна вовремя замолчать. Не хочу участвовать в этой сцене, отыгрывать роль, терять самообладание из-за примитивной страсти. Кидаю бутылку в камень. Звон стекла. Любая речь, не может быть остановлена другой речью. Одни слова порождают другие, происходящее между нами вырождается в спектакль. Такие сцены легко прервать при помощи насилия, а по-настоящему замолчит кто-то, лишь в случае убийства. Уже сложно понять, кто кого больше шантажирует своими проявлениями чувств, но это неприятно обоим. Я беру на себя ответственность и замолкаю, в надежде на покой. Ведь она не виновата ни в чем. Это со мной что-то не так, раз я связался с очередным испорченным ребенком.

Мне не нравится мусорить, поэтому подбираю осколки бутылки и отношу к близстоящей помойке. Чувствую, что обманываюсь насчет Лизы, наделяю ее чем-то, что ей не присуще. Или наоборот гляжу на нее слишком предвзято. Но парадоксальным образом, я рад быть одураченным.

Провожаю Лизу до дома, идем по темной аллее. Спокойно заговариваю. Объясняю, что люди по природе своей не моногамны. "То, что все всем изменяют - это факт. Просто я верю, что любой человек может быть достаточно умным и добрым, чтобы отказать себе в наслаждении, которое считает неправильным. Только по своей воле мы становимся хорошими, но не по природе. Наше сознание устроено так, что вынуждает нас непрерывно удовлетворять свои потребности, и чем слаще и обильнее, тем

лучше. Это было оправдано в каменном веке. Но в современном мире, когда нам доступно все - еда, секс, наркотики и прочие банальные развлечения - по щелчку пальцев, мы не обязаны идти на поводу у своего пещерного прошлого. Эволюция не научила нас эффективно выстраивать приоритеты".

Возле входа на станцию метрополитена "Озерки" мы замерли. От теплотрассы к ларьку с шавермой перебегают сотни крыс. Сплошной поток облезлых животных из канализации. Они сверкают глазками, пищат, несутся по своим делам в ночи.

Меня вдруг осенило. Она хочет от меня избавиться, почувствовав, что стала несвободна, как я и предсказывал. Но самой меня бросить у нее не хватает духа. Лиза думает, что своим идиотским поведением добьется того, что я от нее сбегу. Так она бы не чувствовала себя подлой и могла бы себя жалеть. Но я спокоен и терпелив, а слово "любовь" - давно стало для меня энантиосемой.

Лиза нагнулась и держится за дерево. На ней то черное короткое платье, которое я напяливал на себя весной. У нее на ногах тяжелые рабочие ботинки. Мы в Удельном парке, отошли чуть в сторону от оживленных тропинок, смеркается. Я задираю ее платье и спускаю трусики. Что может быть лучше, чем предлагающая себя школьница, опирающаяся на березку. Вытаскиваю ремень из штанов. Говорю, что она плохо себя вела, поэтому ее необходимо наказать. Звонко бью ее ремнем по заднице. Она несколько раз взвизгивает и просит, чтобы я ее выебал, как собаку. Недолго трахаемся в кустах. После чего идем на ближайшую детскую площадку. Я сажусь на белую парковую скамью. Девочка отодвигает свои трусы в сторону, вытаскивает мой член из ширинки, вставляет его в себя. Мы тихонечко движемся. Мимо проходят женщины с колясками, проезжают велосипедисты и роллеры. Когда я больше не могу сдерживаться, мы снова убегаем в кусты. Лиза берет мои яйца в рот и посасывает их, а я мастурбирую. Затем заполняю ее рот, она все проглатывает и облизывается. Мы садимся на качели, и я рассказываю ей о своих планах. О том, какой роман я хотел бы написать, какие темы хотел бы поднять. "Мозг постоянно стряпает для нас реальность. Главная задача этой автоматической системы восприятия - выживание. Мы устроены так, чтобы избегать опасностей, хорошо кушать и как можно чаще заниматься сексом. К сожалению, мы всегда воспринимаем реальность без сомнений. Однако она никогда не бывает универсально точна. Мне бы хотелось, чтобы моя работа заставила людей задуматься о том, как странно, что мы оказались в таких условиях. Ограниченные неполноценным сенсорным восприятием, ложными впечатлениями. Даже наша память неизбежно подводит. Каждый раз, когда мы что-то вспоминаем - память, будто собирает конструктор из разрозненных частей. Она хороша, когда тебя интересует общий ход событий, но бедна на детали. Детали утрачиваются при попытке реконструировать. Иногда мы неосознанно добавляем что-то, чего не происходило. Даже при самой честной попытке вспоминать - пробелы заполняются выдумками. И мы автоматически верим в то, что вспомнили, даже если это неправда".