Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе

— Ну зачем вы так? Ведь я написал все, как было! «Банановая лихорадка», принесенная гринго в северо-восточную часть Колумбии, действительно собрала «палую листву» со всей округи. В Аракатаке царило пьянство и распутство, процветали черная магия «вуду», колдовство. Религиозные власти прислали в Аракатаку священника Педро Эспехо, чтобы спасти народ. А в романе «Сто лет одиночества» я с предельной точностью описываю и жизнь аристократии Аракатаки, с ее разгулом и излишествами.

— Ты знаешь, что делаешь, Габо. Я просто счел своим долгом напомнить тебе…

Обращает на себя внимание тот факт, что в романе «Сто лет одиночества» довольно скупо, фактически без писательской оценки, которая все-таки должна была бы прозвучать, описывается жизнь «электрифицированного курятника» Макондо.

Дед Габриеля, полковник Маркес, водил туда внука, когда тот был еще дошкольником. Благоустроенные дома под цинковой крышей, ухоженные сады и лужайки, голубые бассейны, теннисные корты, асфальтированные дороги, царившая везде чистота и нарядные дети, игравшие в тени огромных зонтов от солнца, не могли не вызывать у мальчика зависти. С годами, по мере знакомства Гарсия Маркеса с марксистской литературой и приобщения к кубинской революции Фиделя Кастро, эта зависть переросла в неприязнь к богатым американцам. Надо сказать, американцы и сами давали к этому повод высокомерным отношением к тем, кто изнурительным трудом умножал их богатства.

Разница между пыльным, зачумленным селением и благоустроенной частью Аракатаки была так огромна, что не могла не оставить в душе и сознании будущего писателя глубокого следа.

Незабываемое впечатление на маленького Габито Гарсия Маркеса произвело появление на пыльных, заваленных мусором улицах Аракатаки открытого лимузина, за рулем которого сидела ослепительной красоты женщина из «курятника» в сопровождении огромного сторожевого пса.

В романе это видение обрело плоть в образе Патрисии Браун. Правда, после потопа 1932 года, который покончил и с «банановой лихорадкой», и с «курятником», от красавицы остается в романе лишь перчатка, забытая в лимузине, который скрыли густые заросли буйных тропических бегоний.

Не меньшее впечатление оставило личное знакомство в раннем детстве и затем в годы поисков писательского материала более подробное ознакомление с историей богатого итальянца Антонио Даконте Фама. Он, как и многие другие европейские дельцы, появился в Аракатаке, привлеченный возможностью нажиться на «банановой лихорадке». Прибыв в Аракатаку, Даконте Фама способствовал ее временному процветанию. Он привез с собою немое кино, наладил аренду диковинных в ту пору велосипедов и продажу граммофонов и радиоприемников, впервые появившихся в Аракатаке. Предприниматель оказался любвеобильным, жил сразу с двумя женщинами, которые приходились друг другу сестрами. Женщины, превосходно ладили между собой и рожали ему — одна только мальчиков, другая только девочек.

Все говорили, что дом, где жил итальянец с сестрами, полон привидений и домовых. Поэтому в детстве любимым занятием Габито и его друзей Франко Видали и Луиса Корреа Гарсия было подглядывать за привидениями и домовыми в доме синьора Даконте Фама.

В романе «Сто лет одиночества» этот итальянский предприниматель был выведен под именем Пьетро Креспи.

— Мария Луиса, у тебя есть пять минут? Я хочу прочесть тебе одну сцену. Только что написал. — Габриель был явно возбужден.

— Читай, Габо, только в трубку. Я тебя плохо слышу.

— Это о том, что вытворял в Макондо мистер Браун. «Прежние полицейские были заменены наемными убийцами, вооруженными мачете. Уединившись в своей мастерской, полковник Аурелиано Буэндия размышлял над этим новшеством, и в первый раз за молчаливые годы одиночества его охватила мучительная мысль, что было ошибкой не продолжать гражданскую войну до ее победного конца. Несколько дней тому назад брат забытого всеми полковника Магнифика Висбаля повел своего семилетнего внука выпить прохладительное в киоске на площади. Мальчик случайно толкнул полицейского сержанта и облил его форму напитком. Этот варвар своим мачете превратил мальчика в рубленое мясо. Когда же дед попытался остановить полицейского, тот одним ударом отрубил деду голову. Все село видело, как несколько мужчин несли обезглавленное тело, а женщина тащила за волосы отсеченную голову.

Останки мальчика несли в окровавленном мешке». Ну, как тебе кажется, Марилу?

— У меня даже горло перехватило. Это очень жестокая сцена.

— Но правдивая, карахо! Так было! Спасибо, Марилу. Сцена получилась! Мы ждем вас сегодня вечером. Приходите. — И Гарсия Маркес положил трубку.

В те самые дни начала лета 1966 года писатель был в подавленном состоянии, хорошо знакомом ему по 1956 году, когда он работал в Париже, в такой же каморке, над повестью «Полковнику никто не пишет». В доме не было денег, а главное — мучила мысль, что вот-вот предстоит расстаться с главным героем истории о Макондо. Пора было выводить полковника Аурелиано Буэндия из игры. Ему предстояло умереть, и писатель чувствовал боль, будто расставался со старым другом. Он возвращался к первым главам, исправлял написанное и никак не мог заставить себя покончить с Буэндия, старым полковником, который отливал золотых рыбок, чтобы тут же их расплавить, а потом снова сделать, который участвовал в тридцати двух войнах, произвел на свет семнадцать детей от разных женщин, познал, что такое ждать собственного расстрела, не умер от сильнодействующего яда, устоял перед соблазном покончить с собой… и оказался, по сути дела, в полном одиночестве.

К слову сказать, у деда писателя, полковника Маркеса, помимо сына и двух дочерей было еще девять внебрачных детей.

Наконец настал день, когда Гарсия Маркес, собравшись с силами, покончил с полковником Буэндия. В романе «Сто лет одиночества» он умирает так же, как умер когда-то один из друзей деда Габриеля, дед сам рассказывал об этом Габо: под старым каштаном, в луже собственной мочи.

Поставив точку, Габриель Гарсия Маркес покинул Пещеру Мафии, поднялся на второй этаж, в спальню, где Мерседес дремала после обеда, сообщил ей о печальном событии, лег на кровать и заплакал. В тот вечер они должны были забрать детей из дома Хоми и Марии Луисы. Увидев Габриеля, друзья пришли в замешательство — так он был бледен и не похож на себя. Писатель объяснил друзьям: «Я только что убил полковника Аурелиано Буэндия».

Телефон разрывался минуты три, прежде чем Габриель вышел из Пещеры Мафии. Это было 15 июня 1966 года, в Мехико было два часа дня, а в Париже уже девять вечера. Мерседес ушла за детьми.

— Кого надо? — недовольно произнес Габриель.

— Привет, дорогой! Думал уже вешать трубку. Как хорошо, что ты подошел. — Голос Карлоса Фуэнтеса был едва слышен. — Нью-Йорк долгое время не давал Мехико. А ты мне нужен позарез.

— Извини, ради Бога, Карлос. Ты знаешь, как мне трудно отрываться от работы. Извини, я очень рад твоему звонку.

— Ну, мерзавец, ну, молодец! Дьявол ты эдакий, Габо! Сегодня закончил читать присланные тобою главы «Ста лет…». Это грандиозно, старик! Завтра отправляю их Фернандо Бенитесу в «Сьемпре». Он напечатает. Так и озаглавил — «Сто лет одиночества».

— Ты действительно доволен, Карлос? — От радости Габриелю было трудно говорить.

— Не валяй дурака! Ты прекрасно знаешь, что это здорово. Всех переплюнешь! Я начинаю так. Слушай. «Только что прочел восемьдесят мастерски написанных страниц. Это начало романа „Сто лет одиночества“, над которым работает Габриель Гарсия Маркес. Уже в повести „Полковнику никто не пишет“ Гарсия Маркес, обосновавшись в королевствах Ромуло Гальегоса и Хосе Эустасио Риверы, сумел превратить географию в историю и анонимное в личностное… Гарсия Маркес сейчас еще сильнее трансформирует плохое и низменное в красивое и достойное, поскольку понимает: наша история не только фатальна и написана черными красками, как мы, видимо, сами того хотели. Все дурное в ней он превращает в юмор». После публикации моей статьи тебе оборвут телефоны!