Я буду жить до старости, до славы...

Повторяю, это стихотворение воспринимается особенно ясно, будучи поставлено рядом с «ЕЛКОЙ». А в рукописи КОРНИЛОВА, подготовленной как книга, между «ЕЛКОЙ» и «ВОКЗАЛОМ» стоит только одно и тоже политически вредное стихотворение «ЗИМОЙ».

Смысл этого стихотворения в клеветническом противопоставлении «боевой страды» периода гражданской войны и нынешней жизни. Последняя обрисована мрачными красками. Мир встает убогий, безрадостный и кроваво-жестокий.

И вот приходят в эту «избушку-гроб» друзья, пьют водку и вспоминают с горечью КОТОВСКОГО.

Не случайно, видимо, эти три стихотворения поставлены КОРНИЛОВЫМ рядом. Они усиливают друг друга, они делают особенно ощутимым вывод, который сам собой выступает между строчек: нельзя мириться с такой мрачной жизнью, с таким режимом, нужны перемены.

Этот контрреволюционный призыв является квинт-эссенцией приведенных стихотворений. Он не выражен четко, словами. Но он выражен достаточно ясно всей идейной направленностью стихотворений и их чувственным, эмоциональным языком.

Вот почему по-крайней мере двусмысленно звучат имеющиеся в одном из стихотворений строки —

Уже разбор этих трех стихотворений показывает, что они не случайны. Неслучайность их дополнительно подтверждается тем, что во многих других стихотворениях прорываются сходные и прямо те же мотивы. Они ловко вставляются в безобидный как будто-бы текст стихотворения.

В стихотворении «Песня о шахтерской слободке», например, прорывается известный уже нам мотив: «за что боролись». Шахтеры возвращаются с гражданской войны. Но нет им радости:

В большом стихотворении «Начало земли» в целом как будто не вызывающем особых сомнений /это — советские, но весьма риторические, поверхностные стихи, как часто бывает у КОРНИЛОВА в его «благонамеренных» произведениях/, вдруг выскакивают такие строки:

Вероятно, КОРНИЛОВ стал бы доказывать, что я понимаю эти строки неправильно, что они может быть относятся к другому времени, что в «контексте это иначе» и т. п., и т. п.

Но это было-бы лишь попыткой увернуться. Никакого контекста в сущности нет. Приведенные строки выглядят, как совершенно самостоятельная вставка. И они воспринимаются, как относящиеся к нашей советской действительности. Значит здесь — либо наглая клевета на советский строй, если речь идет действительно о «любом», либо, что вернее, скорбно-сочувственное изображение изолированности в нашей стране ее заклятых врагов. Это тот же мотив о «гонении», который так резко звучит в «ЕЛКЕ».

В стихотворении «МОЛОДОЙ ДЕНЬ», как будто воспевается празднование Международного Юношеского Дня. Но за внешней и пустой риторикой этого «воспевания» выступают такие эмоционально куда более полновесные строки:

Или:

Что Япония, — что Сибирь для автора это одинаково «тяжелый мир».

Такие «крики души», как «тьма», «ненастье», «темная судьба», «большая сердечная мука», «некуда деться», «мне не петь, не плясать, мне осталось только локти кусать» и т. д. в большом количестве разбросаны в стихотворениях КОРНИЛОВА.

Отсюда — мотивы побега, ухода от «тяжелого мира». В одном из стихотворений читаем:

В другом стихотворении поэт завидует гусям улетающим к «берегам другим, красивым». Он завидует гусям, потому, что:

Следует также отметить, что в своих риторических и по существу холодных стихах о революционных боях КОРНИЛОВ прибегает к изобразительным средствам, зачеркивающим героическую, целеустремленную борьбу масс, под руководством партии завоевывающих социалистическое будущее.

В стихотворении «САМСОН» гражданская война выглядит такой же печальной необходимостью, как война империалистическая. Матросы идут воевать лишь «повинуясь приказам». Эпитеты и метафоры, которыми, пользуется КОРНИЛОВ говоря о Красной Армии, характеризуют ее так, как могли бы быть охарактеризованы махновцы. Кон. армия, например, «хмельная без вина». О погибших красных бойцах говорится так:

Революционные песни — «Песни пьяные без вина».