Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе

А вскоре отношение к нацистам резко изменилось. Многие их тех, кого следовало бы посадить на скамью подсудимых, встали на путь прислужничества своим новым хозяевам и нашли их полное покровительство. Американские секретные службы взяли под свое крылышко военного преступника «мясника Лиона» Клауса Барбье. В лагерях для интернированных представители западных спецслужб вербовали нужных себе людей из числа бывших сотрудников фашистских спецслужб и полиции. Позже многие из них были внедрены в разведку, контрразведку и полицию Западной Германии. Такой же принцип отбора лиц с антикоммунистическими убеждениями осуществлялся в среде политиков и юристов. Все эти люди впоследствии, когда была создана ФРГ, сделали хорошую карьеру и все исключительно благодаря своим западным покровителям.

В эти годы началась и активная политическая карьера первого канцлера ФРГ Конрада Аденауэра, который через свою жену состоял в родственных связях с президентом Всемирного банка Маклоем, верховным комиссаром США в ФРГ в 1949–1952 годах.

Та же самая политика наблюдалась и в отношении немецких монополистов. Если в 1945 году в списке конгресса США значилось 1800 тесно сотрудничавших с нацистами банкиров и промышленников, то в официальной публикации этот список сократился до 42 человек. Американское правительство, по существу, отказалось от судебных процессов над главными преступниками — крупными монополистами. Уже спустя три года после окончания войны к руководству немецкой экономикой вернулся крупнейший банкир Г. Абс, приговоренный в 1945 году к 15 годам каторги и находившийся в заключении всего 90 дней. Именно этот банкир стал советником английской администрации по финансовой политике. Руководителем всей экономики английской зоны стал А. Фровейн, крупнейший текстильный фабрикант, один из ближайших советников нацистского министра вооружений А. Шпеера.

Фельфе внимательно следил за ходом политических событий того времени. Он видел и понимал двойную игру западных держав. Переход Запада в середине 1947 года к «холодной войне» его не очень удивил. Фашистской разведке было известно, что в октябре 1942 года в секретном меморандуме английский премьер писал про своего союзника — Советский Союз: «Произошла бы страшная катастрофа, если бы русское варварство уничтожило культуру и независимость древних европейских государств». Эти слова были написаны тогда, когда гитлеровская Германия находилась на вершине своего военного могущества, когда Красная Армия истекала кровью под Сталинградом. Позже в своих мемуарах Черчилль поделится и другой откровенностью. Когда английский народ праздновал победу над Гитлером, писал он, для него «советская угроза» уже вытеснила «нацистского врага». Именно этот человек спустя десять месяцев после капитуляции Германии выступил в Фултоне (США) с речью, в которой объявил «холодную войну» Советскому Союзу. Его эстафету принял американский президент Гарри Трумэн, который вошел в историю как человек, отдавший приказ об атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки, явился инициатором создания военного блока НАТО. Год спустя после выступления Черчилля в Фултоне Трумэн обнародовал свою собственную доктрину «холодной войны», а вскоре в Вашингтоне был разработан сверхсекретный план «Дропшот», в котором американские стратеги предусматривали сбросить на советские города 300 атомных бомб только на первом этапе войны с Советским Союзом.

Такое развитие событий не могло не отразиться на совместной политике США, Англии, Франции и СССР на территории оккупированной Германии. Все отчетливее становился курс реакционных сил западных держав на подрыв Потсдамских соглашений, развал системы четырехстороннего контроля над Германией, ускоренное восстановление военно-экономического потенциала западных зон Германии, включение Западной Германии в процесс экономической интеграции Западной Европы и в конечном счете в военные блоки Запада. «Времена Ялты миновали», — писала 20 декабря 1947 года американская газета «Нью-Йорк геральд трибюн». — Раздел Германии развязывает нам руки и дает возможность включить Западную Германию в систему государств Запада».

В декабре 1946 года произошло объединение американской и английской зон оккупации, которые стали называться Бизонией, 20 июня 1948 года в западных зонах была проведена сепаратная денежная реформа, а 7 сентября 1949 года образована ФРГ.

Спустя несколько месяцев после возвращения из плена Фельфе записывается вольным слушателем в Боннский университет на факультет государства и права и одновременно, чтобы иметь более или менее постоянный заработок, занимается журналистикой. Частые поездки по оккупационным зонам позволили ему непосредственно наблюдать происходившие в обеих частях Германии политические Процессы, беседовать с интересными людьми. В это время он знакомится с видными коммунистами Максом Рейманом и Хайнцем Геннером, социал-демократами Куртом Шумахером и Фрицем Олленхауэром и даже с будущим канцлером ФРГ Конрадом Аденауэром.

Работа для Берлинского радио и поездки к матери в Дрезден часто приводили его в советскую зону оккупации. Он видел, что военные оккупационные власти проводят на востоке страны курс на восстановление экономической, политической и культурной жизни. Разрешалось создавать партии и профсоюзы, поощрялось открытие школ, клубов, театров. Строго выполнялись решения Потсдамской конференции. Не осталось незамеченным и то обстоятельство, что на всех встречах и конференциях союзников вплоть до сепаратного создания США, Англией и Францией в сентябре 1949 года ФРГ Советский Союз выступал за воссоединение Германии.

Даже после того, как были образованы ФРГ, а затем и ГДР, советская сторона 10 марта 1952 года обратилась к трем западным державам с инициативой «незамедлительно обсудить вопрос о мирном договоре с Германией», предложив проект такого договора. Он, в частности, предусматривал скорейшее образование общегерманского правительства, выражающего волю немецкого народа, создание единой нейтральной Германии, которая не должна была вступать в какие-либо коалиции или военные союзы, но могла иметь собственную армию. Однако западные союзники отвергли этот план. Так в начале пятидесятых годов непростительно не был использован реальный шанс на воссоединение обоих германских государств.

В Бонне Фельфе случайно познакомился с двумя советскими офицерами, слушателями высших военных учебных заведений. Общение с ними, в том числе и в неофициальной обстановке, на студенческих вечеринках, позволило ему составить свое первое впечатление о русских. Офицеры держались с достоинством, но не высокомерно, что мог бы позволить им статус победителя. Собеседника слушали внимательно, стараясь понять ход его рассуждений, его душу, но когда говорили сами — спорили горячо и убежденно. Фельфе пришел к выводу, что русские эмоциональные, открытые люди, без претензий на какую-то исключительность или превосходство, что нередко он замечал у американцев. После нескольких встреч Фельфе уже полностью доверял своим знакомым, рассказал о своей работе в РСХА, о том, чем занимается сейчас. Не скрывал и своих взглядов, критиковал политику администрации западных стран, привносимый в немецкое общество американский образ жизни. Главное, что осталось у Фельфе в памяти от бесед с советскими офицерами, это их горячая убежденность в том, что война с немецкой землей не должна повториться, что каждый честный немец, независимо от своего социального положения и прошлого, должен бороться за мир, и только тогда этот мир будет гарантирован.

Контакт с советскими людьми нашел свое продолжение в 1949 году в Веймаре во время празднования 200-летия со дня рождения Гете. Там на юбилейном банкете он познакомился с элегантной парой — советским журналистом и его женой. Неожиданно выяснилось, что их объединяет общий интерес к истории, литературе, творчеству Гете. В беседе на политические темы советский журналист и Фельфе тоже высказывали схожие мысли, оба согласились с тем, что восстановление демократии по западному образцу едва ли что изменит в системе общественных отношений ФРГ, так как власть в стране снова находится в руках крупных промышленников и землевладельцев, что происходящая быстрыми темпами американизация ФРГ не соответствует интересам немецкого народа с его вековыми традициями и разлагающе действует на моральные устои немецкого общества.