Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе

— Ну, за всю свою жизнь разведчика я ни разу никуда не опоздал. Это очень важно. Иногда пол-минуты может сыграть важную роль. Есть в разведке такая операция, как моментальная передача, когда опоздание даже на 10–20 секунд может сорвать эту операцию. С «Альфредом» мы как-то осуществляли моментальную передачу в Вене, в соборе Святого Стефана. Ровно в 12 часов я должен был войти в собор передать «Альфреду» упаковку с фотопленками. Что делал я? За день до встречи приехал в Вену, прохронометрировал проверочный маршрут до места встречи. Все рассчитал до секунды. На следующий день, после соответствующей проверки, с двенадцатым ударом колокола я вошел в собор в тот момент, когда к двери на выход уже подходил «Альфред». Движение рук — и нужная упаковка с фотопленками оказывается у «Альфреда». Даже если бы сотрудники контрразведки шли за нашими спинами, они не заметили бы, что была проведена операция. Ее стопроцентный успех предопределял в первую очередь точнейший расчет времени.

Работая в разведке, я выработал в себе правило ничего и никогда не забывать. Часто от советских офицеров поступали большие задания, состоящие из 20–30 вопросов. Один за другим я стремился все их выполнить. Но бывали случаи, когда по какому-либо из вопросов не удавалось получить нужную информацию, я об этом говорил прямо. Ничего не забывать, выполнять поставленные задания, уметь анализировать факты, четко излагать суть проблемы — этому я научился с самого начала и сделал одним из главных принципов моей работы, что, конечно, помогает мне и сейчас.

— Были ли в вашей жизни ситуации, в которых случай сыграл какую-либо важную роль?

— Ох этот случай! От него может много зависеть в человеческой жизни, даже в истории. Возьмите пример покушения на Гитлера в его ставке в «Волчьем логове» 20 июля 1944 года. Если бы заместитель начальника оперативного отдела генерального штаба Брандт случайно не отодвинул ногой портфель с бомбой в сторону, который полковник Штауффенберг поставил под столом напротив Гитлера, то в результате взрыва фюрер наверняка отправился бы на тот свет и весьма вероятно, что смерть этого фанатика могла бы привести к более раннему окончанию войны. Такая точка зрения существует.

Конечно, в моей жизни случаи тоже играли свою злую и добрую роль. Я мог бы вспомнить, в этой связи, один эпизод. В начале 50-х годов я уже работал у Гелена и мне было поручено разыскать в Саарланде, где весьма активно действовали французские спецслужбы, их агента, некоего Цибеля де Лароша, господина с такой сложной немецко-французской фамилией. Кроме фамилии и примерного возраста, ничего другого не было известно. Я начал поиск, проходит один месяц, второй, третий — безрезультатно. Что только я ни предпринимал, чтобы разыскать этого человека, и уже собирался доложить своему начальству, что такого человека нет, что это просто вымышленное лицо. И вот однажды я должен был лететь из Мюнхена в Западный Берлин. Подошел к кассе, чтобы оформить билет. Передо мной стояли два господина. Жду. И вдруг слышу голос кассирши: «Доктор Цибель де Ларош, ваши билеты готовы». От неожиданности у меня чуть не вылетел портфель из рук. Двое, стоявшие передо мной, забрали билеты, прошли к бару и сели за столик. Я пошел за ними, взял кофе и сел неподалеку от них. Внимательно рассматриваю неуловимого господина Цибеля, даже записал в блокнот его внешние приметы. Из разговора уловил, что Цибель де Ларош, по всей видимости, является коммерсантом. История на этом не закончилась. В 61-м году, после моего ареста, я был доставлен в следственную тюрьму в Карлсруэ, где подследственным разрешалось посещать библиотеку. В один из дней в сопровождении охранника прихожу в тюремную библиотеку и я. Книги выдавали трое заключенных. «Мое имя Фельфе», — сказал я, войдя в помещение. «Цибель де Ларош», — ответил один из них. Я обомлел, увидев перед собой неуловимого незнакомца из Саарланда. Мы разговорились, и я поведал ему историю моих поисков. Он в свою очередь рассказал о себе: от сотрудничества с французскими спецслужбами отошел, открыл дело, возглавил акционерное общество, но за неплатежеспособность попал в тюрьму. Но самое главное в этой истории — это то, что именно мифическому Цибелю де Ларошу предстояло оказать мне неоценимую услугу. Его жена была адвокатом и взяла защиту мужа на себя. Через нее я тайно получал весточки от моих советских друзей, которые она передавала своему мужу, имея возможность встречаться с ним как адвокат, а он передавал их мне.

— Хайнц, если вопрос не покажется очень бестактным, каково ваше материальное положение?

— Я вполне доволен своим материальным положением. От советской разведки я получаю вполне приличную пенсию. Здесь у меня собственный домик, машина «мерседес», кроме того, есть возможность выезжать в Баутцен, там прекрасные условия для отдыха — лес, вода. К тому же в тех местах у меня много родственников по материнской линии, с которыми я всегда с удовольствием встречаюсь.

Вообще, я человек, который испытывает потребность в семье, друзьях. В Баутцен ко мне часто приезжают мои дочь и сын, которые живут в ФРГ, их дети — у меня уже шесть внуков.

— Не было ли попыток со стороны властей ФРГ или БНД переманить вас из ГДР или организовать какую-либо провокацию?

— Нет не было, хотя у меня было ощущение, что за первыми попытками западногерманских журналистов установить со мной контакт стояла БНД. Первое время после освобождения мои дети замечали, что за ними осуществляется слежка, но это вскоре прекратилось. Они живут в ФРГ спокойно, без какой-либо дискриминации. Видите ли, прошло уже почти тридцать лет после моего ареста в ФРГ, мой случай стал своего рода историей, если можно сказать, архивным делом. Время бежит. Умер Гелен, умерли или состарились многие люди, которые меня знали по работе в БНД. Не думаю, чтобы со стороны этой службы ко мне был еще какой-то профессиональный интерес.

— Чем вы заполняете свой досуг и каковы творческие планы на будущее?

— Охотно вожусь у себя в саду — подрезаю деревья, кустарник, ухаживаю за цветами, газонами, люблю выезжать для отдыха на природу в Баутцен, охотно читаю мемуары, в том числе и советских военачальников, очень понравились воспоминания маршала Жукова. Хожу в театр, наверное, я старомоден, но люблю реалистические вещи, модернизм в искусстве меня совершенно не волнует. Именно благодаря глубоким традициям реализма мне очень нравится советская театральная школа. Каждый раз, когда я приезжаю в Москву, посещение Большого театра для меня — буквально праздник души.

Чем я занимаюсь сейчас? Хочу написать книгу о работе уголовной полиции в Германии 30-х годов и о раскрытии нашумевших в то время преступлений. Документы и материалы для этого у меня уже собраны.