Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...

Лев * отметил, что во всех китайских гостиницах, как и в вагоне поезда, двери постоянно открыты — все насквозь открыто. Откуда — политика открытых дверей. Этика человеческих взаимоотношений. Проблема тотальной закрытости. Вот тема для размышлений с обращением и к Сун, и к Мин, и к Тан.

…Сережа в поезде рассказывал новеллу про гимн. Писал и Симонов, и Тихонов, и Сурков. А музыку писали сотни композиторов, но отобрали Шостаковича, Хачатуряна и Александрова. Сталин остановился на гимне, написанном Михалковым и Эль-Регистаном. И вот их вызвали на политбюро — их нашли в гостинице «Москва», — они там сидели кайфовали. Слава Богу не были под булдой.

Вводят их в кабинет, и перед ними Сталин с бумагой и карандашом в руке. Сталин сказал: «Мы остановились на вашем гимне, но вот у вас тут три раза припев. Нельзя ли посмотреть разные варианты?».

У Сережи было написано: «республик благородных», Сталин написал на полях: «ваше благородие» и поставил вопросительный знак. У них было написано: «нас вырастил Ленин» и «Сталин — избранник народа».

Сталин «избранника народа» вычеркнул и добавил: «Великий Ленин». Потом сказал: «Нужно добавить про захватчиков и про армию. Сколько вам на это надо времени?» Михалков отвечает: «На это нужен день». На что Сталин ответил: «Нет, день — много. Не дам. Надо быстрее».

Все молчат, и только Берия на коробке папирос рисует какие-то фигурки, поглядывая на них. «Ну сколько вам надо времени?» — снова спросил Сталин. «Час». «Вас Поскребышев накормит, садитесь в соседнюю комнату и работайте». «А как же Вы, товарищ Сталин?» «А вы о нас не беспокойтесь».

Они вышли в соседнюю комнату, Поскребышев принес им бутерброд с лососиной, сыр, чай сладкий. И они за пятнадцать минут сделали все нужные изменения.

Регистан говорит: «Пойдем». А Михалков, которому тогда было двадцать шесть лет, отвечает: «Молчи и сиди. Час будем ждать, а то решат, что халтура!» Час высидели. Василевский с Рокоссовским их ждали.

Сталин посмотрел: «Вроде бы ничего. Когда мы можем это исполнить?» Михалков отвечает: «Хорошо бы на Новый год». И Сталин согласился.

Первая советская опера, поставленная в Китае, в Шанхае, после «культурной революции», — «Зайка-зазнайка».

Мы в издательстве, где изданы русские книги. Товарищ Цао Ин перевел «Анну Каренину», «Воскресение» и рассказы Льва Толстого.

«Обломова» Гончарова издали тиражом более ста тысяч экземпляров. Книга стоит два юаня. Весь тираж отправляется в магазины. Библиотеки покупают книжки в магазинах. На следующий год будет издано более двадцати советских писателей.

* Специалист по китайскому языку, путешествовавший вместе с Юлианом Семеновым, Е. Евтушенко и С. Михалковым.

НИКАРАГУА, 1985 год

Мы приехали в горы, в барак, он называется «Куадро де продуксион». Здесь собирают кофе. На стене лозунг: «Будем убирать больше и лучше» и данные, кто сколько кофе собрал. Уборка кофе — это борьба за повышение зарплаты в Никарагуа. Надо будет статью об этом назвать «Сколько стоит чашка кофе?».

Сегодня 24 декабря — выходной день. Никто не работает. Отгорожено место пластиком, где люди умываются холодной водой, промывают маис. Дети рисуют, все рисунки посвящены Новому году.

Сколько же стоит чашка кофе? Дети окружили Дарью, смотрят. Здесь все спят в гамаках, но, несмотря на это, есть маленькая комнатка для приезжих. Ночью мы останавливались у коменданта Хосе Хуано в Каза де Протоколо около Матагальпы. Там мне рассказали про интересного немца, молодого парня, внука тех, кто жил здесь давно.

Самоса выгнал многих немцев, среди них были нацисты, но было и много хороших левых людей. И вернувшись в 1968 году, этот немец — Алан Брок получил никарагуанский паспорт, организовал в Матагальпе театр, полусамодеятельный конечно, и первой пьесой, которую он поставил, была пьеса Брехта…

Дети рисуют гирлянды, готовятся к празднику, на маленьких листочках бумажки рисуют карты — не для того конечно, чтобы играть на деньги, а просто чтобы выиграть или проиграть и посмеяться по этому поводу.

И Рут — дочь миллионера, имевшая миллионы долларов, жена команданте Кабесаса, отдала все деньги на революцию. Ее сестра — заместитель председателя Госплана, а Рут работает здесь с утра и до вечера.

Называют ее Гата, потому что у нее голубые глаза. А всех брюнеток с голубыми глазами, как, впрочем, и блондинок с голубыми глазами, в Никарагуа называют «Гато» или «Гата», т.е. «кошка».

Ее отец уехал в Соединенные Штаты, а она работает вместе с Омаром (Кабесасом) на революцию. Мать ее умерла, когда ей было три года, отец женился на другой и постоянно занимал «призы по престижу».

Среди избранного круга буржуазии ежегодно проводились конкурсы, где оценивалась манера одеваться, — вот это и была буржуазная культура Самосы, так называемая культура верхней тысячи, а то и того не набралось бы, — человек пятьсот от силы.

По деревне с гордостью ездит наш трактор — на нем написано: «Сделано в СССР», а все остальное по-испански. Товарищи сейчас здесь в сельве, зимой, испытывают огромную потребность в резино- вых сапогах, куртках типа болонья или плащах и в мачете.

Иногда такого рода поставка может оказаться важнее поставки целого ряда грандиозных станков. Крестьяне оказались не подготовленными к такому гигантскому урожаю. Опыта работы у них не было.

Это — плантации латифундистов, раньше здесь работали наемные рабочие, работавшие под охраной, — рабы двадцатого века. А ныне здесь люди работают для республики, для себя, поэтому и руководители, и рядовые члены Фронта — все здесь. Изабель Севилья из Центрального банка работает сейчас здесь со своим сыном — Луисом-Мануэлем.

Ему десять лет. Взрослые на все четыре месяца берут сюда своих детей, и они работают вместе с ними. Но только сегодня они делают из маленьких бумажечек странные гирлянды, на которых написано: «С Новым годом, с новым счастьем», или просто каким-то таинственным образом режут бумагу, и она лежит на плохо обструганных досках самодельного стола, но если вдруг эту бумажку за какое-то неведомое место потянуть, то среди этой вечной тропической зелени вдруг возникнет маленькая беленькая елочка…