Я помню детсво, России край заснеженный (СИ)

Таковою была, например, генетика, изучающая законы наследственности и изменчивости организмов. Недавно возродившаяся после гонений, генетика смело прокладывала себе путь, и в нашу бытность уже имелись хорошо и обстоятельно написанные учебники по этому предмету для высшей школы. Мы услышали имена ученых-генетиков: Менделя, Моргана, Вавилова, Тимофеева-Ресовского и других; узнали, что материальным носителем наследственности является ген, что признаки живых организмов бывают доминантными и рецессивными, и последние – более слабые – все-таки не исчезают в потомстве, а сохраняются, только в меньшем количестве по сравнению с признаками доминантными. Мы изучили строение молекулы ДНК и многое другое. А с мелкими плодовыми мушками – дрозофилами – самым удобным живым материалом для опытов по генетике по причине большой скорости размножения этих мушек, мы сами экспериментировали на лабораторных занятиях.

Преподавала нам генетику невысокая очень миловидная женщина. Она не только увлеченно излагала учебный материал, но и рассказала нам однажды о своей недавней туристической поездке в Сингапур, что было для нас в новинку. Сама мысль о возможности побывать когда-нибудь в далеких экзотических странах с тех пор прочно обосновалась в моей голове. Еще запомнилось, что по желанию туриста в Сингапуре делали необычный сувенир – копию цветка орхидеи из тонкого листового золота.

Трудной считалась физиология человека. Интересной была цитология – наука о клетке, ее строении и функциях. Причем, учебников у нас по цитологии не было, имелись лишь конспекты лекций, и, чтобы подготовиться к лабораторному занятию, нужно было каждый раз идти в Краевую научную библиотеку, где имелся единственный экземпляр такого учебника. Библиотека находилась в старинном краснокирпичном здании в конце улицы Карла Маркса, близком к Амуру. И я постоянно ходила туда, занималась и получала похвалу преподавателя.

Откровенно говоря, только на пятом курсе я стала готовиться ко всем занятиям без исключения. И не давала себе поблажки. Если прежде что-то выучить не успевала, то теперь была во всеоружии всегда. Наши девушки заметили, – Мамонтова занимается! Когда мы начнем заниматься? Или еще: «Лариса, ты готовишь себя не к педагогической работе!» – Да, я хотела после института поступить в аспирантуру. И еще считала, что голова у студента постоянно должна работать. Если появляются простои, способность соображать, улавливать ключевые моменты в науках быстро теряется, и успеха в учебе не видать.

Может быть сказывалось и то, что базовые знания по химии и биологии к пятому курсу были уже получены, и остальное усваивалось легче. Так, не вызывал особых трудностей такой предмет как Основы химической технологии, понятны были процессы, лежащие, например, в основе переработки нефтепродуктов, в результате чего получался бензин, разные виды топлива и сырья для химической промышленности. Другое название этих процессов – крекинг нефти, и для более подробного ознакомления с ним нас даже водили на Хабаровский нефтеперерабатывающий завод. В лабораторных же условиях мы практиковались, например, в изготовлении стекла. Что-то плавили, добавляя разные реактивы, красители, и под конец каждый получал свой образец стекла, отличавшийся от других образцов разве что цветом.

Был у нас на пятом курсе и несколько необычный предмет – практикум по таксидермии. Нас учили изготавливать чучела птиц. Исходным материалом к этим работам служили тушки городских голубей, которых каким-то образом добывали и небольшими партиями доставляли к занятиям. Сначала тушку надо было правильно выпотрошить, обильно посыпая внутреннюю часть ее кожного покрова крахмалом, который хорошо впитывал влагу. До следующего занятия заготовка подсыхала на специальных подставках. Делались другие приготовления, и в завершение заготовка набивалась ватой. Необходимо было, как можно точнее воспроизвести внешние формы птицы, сохранив натуральное оперение и прочие атрибуты ее наружности. Тщательно подготовив свои экспонаты к зачету, с таксидермией мы распростились. Приобретенные в изготовлении чучел навыки в дальнейшем мне не пригодились.

В ту осень в Хабаровск из Приморья, окончив школу, приехала учиться в училище одна из моих двоюродных сестер – Зина. Поселилась она в общежитии, а к нам домой часто приходила на выходные. Зина была скромной миловидной девушкой с красивым морковного цвета румянцем на щеках и густой светло-русой косой.

В конце осени от Сергея пришло письмо, в котором он сообщил, что его служба подошла к концу, и, возвращаясь домой – в г. Новосибирск, проездом он будет в Хабаровске. На остановке трамвая «Парк Гагарина» в определенный день и час он назначил мне встречу. Был не уверен, узнает ли он меня. – Но ты, Лариса, должна узнать меня обязательно, - писал он. Случилось так, что это письмо я прочла уже позже назначенного для встречи времени. Телефона у нас тогда не было. Почту, как водилось, забирал из почтового ящика после работы папа. Обычно родители не вскрывали моих писем, но в тот раз, догадываясь, что от Сергея пришло срочное сообщение, они прочли письмо и забили тревогу. К месту встречи я уже опоздала. Оставалось одно: ехать в аэропорт в надежде застать там Сергея перед отлетом в Новосибирск. И я поехала, попросила в Справочном бюро объявить по радио, что я жду его там-то, но никто не подошел к назначенному месту. Наверное, самолет его был уже в воздухе. Мы не встретились, и писем от него не было целых полгода. И когда я, пересилив себя, уже старалась забыть о нем, пришло письмо. Сергей писал, что вечером того дня, когда он был в нашем городе, он подходил к нашему дому, но зайти в квартиру не решился: все окна дома светились огнями, домашним теплом, а он чувствовал себя здесь чужим… Меня же возмутило тогда его долгое молчание. И хотя последним словом в его письме было «Целую», я не ответила на то запоздалое письмо, и переписка наша оборвалась. А он, между тем, собирался поступать в Литературный институт.

128. На землю снова опустилась зима, зима…

Эти строки я пишу в мае 2008-го года, и недавно, в начале апреля я узнала из письма своей подруги – дальневосточницы, что прошедшая зима в Хабаровске была бесснежной и даже пыльной. Видано ли такое? Как часто в данном повествовании я описывала дальневосточную зиму, ее снега и холода, и по прошествии сорока лет – совсем иная картина?! Как пишут в газетах, площадь арктических льдов сократилась в 2007 году до небывало низкой отметки. Вечная мерзлота оттаивает. Вот уже и природа сибирского региона стремительно меняется в результате глобального потепления, и Байкал потеплел… Столь разительные перемены, происшед-шие, можно сказать, на глазах, на памяти одного поколения. Сможет ли человек вмешаться в эти природные катаклизмы? Отрадно уже то, что к этой проблеме привлечено внимание исследователей и широкой общественности. В защиту климата проводятся форумы и конференции в разных городах планеты, она не может не беспокоить человечество.

Да, снег! Один из символов Родины – России!

«…Ах ты, Россия снежная!

Не хватает тебя по-прежнему…»

Те глубокие снега и морозы вспоминаются теперь чуть ли не с ностальгической нотой – живу я сейчас в малоснежной стране. А может быть, все потому, что там, в далеком заснеженном краю прошло мое детство, юность. Снег – частица детства, частица родины.

И так, пришла новая зима, стоял декабрь 1967-го года. Сковало льдом реки, засыпало снегом дорожки нашего парка. На их месте теперь обозначились лишь две линии лыжни, уходившей вдоль сосновых аллей далеко, в другой конец парка. Так и хотелось встать на лыжи и пробежаться по свежему снегу. Территория парка хорошо освещалась, и вечерами, иногда и днем я часто каталась там. Лыжи, взятые во временное пользование в институте, были при мне. К тому же неугомонная туристская братия с наступлением зимы вновь засобиралась в лыжный поход.

Пришелся поход на выходные, и ясным зимним утром большая группа туристов – в зимней амуниции, с лыжами на плечах отправилась на автобусе в район села Некрасовка, расположенного недалеко от Хабаровска. Высадились из автобуса, встали на лыжи, и по тропе длинной цепью вторгаемся в лесную чащу. Местность ровная, местами чуть холмистая. Вокруг притихший зимний лес, лишь слышен скрип снега под ногами и голоса туристов.