Жизнь в авиации

- Командир десятого гвардейского Киевского Краснознаменного бомбардировочного полка гвардии полковник Горшунов!

- Где воевали?

- Под Ленинградом, товарищ генерал. А закончили свой боевой путь у Порт-Артура.

- Выходит, как в песне: "И на Тихом океане свой закончили поход".

- Наши летчики теперь очень часто поют эту песню, - подтвердил Зиновий Павлович. - Каждый прошел немалый путь, прежде чем попал сюда, к берегам Желтого моря...

Затем Горшунов рассказал, как однажды гоминдановцы попытались обвинить авиаторов полка в провокации.

- Полигон находится на одном из островов Желтого моря, близ демаркационной линии. Как-то в штаб полка пришел запрос: кто бомбил по острову в Ляодунском заливе севернее установленной демаркационной линии? Накануне наш полк звеньями и одиночными самолетами вылетал на полигон. Там был очень опытный штурманский состав во главе с Василием Андреевичем Ильяшенко. За войну штурман полка совершил около трехсот вылетов, всегда привозил отличные подтверждения фотоконтроля, а тут якобы промахнулся по учебной цели. Я вызвал Ильяшенко, и мы полетели на полигон, чтобы с воздуха визуально обследовать весь район. Убедились, что ни одна бомба, сброшенная нашими экипажами, не разорвалась за пределами полигона. Для подтверждения сделали фотоснимки.

Что же оказалось на самом деле? Километрах в шести южнее полигона в этот день шли упорные бои между частями китайской Народно-освободительной армии и чанкайшистами. Чтобы оправдаться и дезориентировать свое командование, чанкайшистский генерал заявил, что "красным" китайцам помогли русские летчики, что они разбомбили его войска и бои на острове по этой причине закончились поражением гоминдановцев. На самом же деле части Народно-освободительной армии самостоятельно, без какой-либо помощи разгромили войска чанкайшистов...

Командир полка сообщил далее, что чаще всего приходится летать над морем, взаимодействовать с боевыми кораблями флота, бомбить по подвижным морским целям. Дело это не такое легкое, особенно если учесть, что экипажи раньше летали только над сушей. И в этом я убедился сам, когда побывал на одном из наших аэродромов.

В Приморье и на Сахалине очень своеобразные климатические условия. Почти на каждом аэродроме свой особый микроклимат. В прибрежной зоне много хлопот доставляют частые выносы на материк морского влажного воздуха, образующего завесы густого тумана.

Полковник Г. К. Платоненков рассказывал:

- В полку В. С. Логинова аэродром почти всегда открыт: никаких туманов. Там летчиков мучают только сильные ливни летом и обильные снегопады зимой. А вот у А. С. Куманичкина аэродром недалеко от моря. Ему особенно тяжело...

- В чем же дело?

- Очень обманчивая погода. То над аэродромом ни облачка, а то, буквально через несколько минут, густой туман. Бывает и так, что стена тумана километров на двадцать - тридцать не доходит до аэродрома и стоит целый день. Летать опасно: вот-вот нахлынет белая волна и окутает плотной пеленой самолеты на стоянках, спрячет все аэродромные сооружения, закроет взлетно-посадочную полосу. Беда, если к этому времени самолеты не успеют сесть.

- Как же Куманичкин выходит из положения? - спросил я.

Платоненков рассказал, что командир полка вынужден высылать к побережью, откуда идет вынос морского воздуха, специальный патрульный самолет. Дежурный летчик постоянно сообщает на стартово-командный пункт, как себя ведет стена надвигающегося тумана. Если она стоит на месте или уходит к морю, то полеты продолжаются. А если передняя кромка выноса начинает перемещаться по направлению к аэродрому, тут уже не зевай, быстрей сажай самолеты.

- А как вы боретесь со снежными заносами?

Ответил подполковник Г. С. Концевой, заместитель командира:

- Расчищаем снег день и ночь. Иногда самолеты заметает до штыря антенны. Приходится мобилизовывать на борьбу со снегопадом всех, кто может держать в руках лопату, в том числе и семьи военнослужащих...

Уже третьи сутки наш пароход разрезал форштевнем зеркальную гладь Тихого океана. Вместе с командующим Дальневосточным военным округом генерал-полковником Н. И. Крыловым, генералами П. А. Ротмистровым, П. А. Курочкиным, Г. Ф. Одинцовым мы направились в морское путешествие. На одном из островов сделали первую остановку. Здесь мы увидели оригинальное сооружение на одном из бывших японских аэродромов. Как стало известно, в зимнее время японцы не базировали свою авиацию на Курильских островах. С наступлением же теплых дней с Хоккайдо и других островов архипелага сюда перелетали авиачасти и проводили учебу. Надо сказать, что размеры аэродромов не внушали никакого доверия. К тому же взлет производился только в сторону моря, а заход на посадку - над водой. Нужно было обладать незаурядным летным мастерством, чтоб в таких условиях посадить самолет на узенькую ниточку деревянной взлетно-посадочной полосы.

Ни бетон, ни металлические плиты, которые использовались для сооружения взлетно-посадочных полос на аэродромах в европейской части страны, на Курилах не выдерживали испытаний: деформировались. Японцы нашли оригинальное решение проблемы. Они сооружали деревянные взлетно-посадочные полосы и рулежные дорожки без единого железного гвоздя. Оказалось, что это очень практично, особенно зимой, когда неизбежны температурные колебания.

На другом острове Курильской гряды мы увидели более крупный аэродром, с несколькими полосами. В центре его высилась гора, которую опоясывала рулежная дорожка. У подножия горы японцы соорудили капониры, куда и закатывали самолеты на случай атаки аэродрома или стихийного бедствия. Входы в капониры ограждали подвижные (на роликах) металлические плиты - тоже мера предосторожности. Все это было очень искусно замаскировано под цвет окружающей местности.

Выяснилось, что на острове нет пресной воды. Ее брали из озера, которое образовывалось к весне в результате таяния снега, задержанного низкорослым кедрачом. Вот почему люди здесь любовно ухаживали за этим кустарником. Вырубать его считалось преступлением.

Летчики жили в землянках, и все же мало кто жаловался на трудности. Однажды, идя по гарнизону, я встретил женщину. На руках у нее был грудной ребенок, сзади шел мальчонка лет четырех. Это была жена одного из летчиков. Мы разговорились.

- Живем тут уже третий год, - сказала она. - Привыкли к здешним местам и климату. Одна беда: нет молока для детей. Нельзя ли помочь?

"Вот это - настоящая подруга офицера, настоящая патриотка, - подумал я. Все понимает, все перенесет и мужа подбодрит в трудную минуту".

- Обязательно поможем, - пообещал я жене военнослужащего.

После доклада Р. Я. Малиновскому в каждый батальон аэродромного обслуживания было завезено по нескольку десятков коров, и курильчане получили свежее молоко...

Комендатура дальнего гарнизона майора Петрова не имела ни одного жилого дома. И все же люди здесь трудились, обеспечивали перелеты, самоотверженно несли нелегкую службу. Но одно дело - тяготы службы для военных, совершенно иное - для вольнонаемных - рабочих и служащих. Люди жили в палатках. Я зашел в одну из них. Стенки были обложены толстым слоем мха, посредине стояла печка, за ней виднелась кровать. Занимал палатку пожилой рабочий-столяр со своей женой. Обоим лет под пятьдесят. До переезда на Чукотку они жили в Приморье, имели там комнату с удобствами.

- Что вас заставило поехать сюда? - спросил я хозяина палатки. - Здесь же очень тяжело, особенно пожилым людям.

- О том, что здесь тяжело, мы знали, - ответил столяр. - Но настолько привыкли к нашей части, к людям, что когда узнали о передислокации, то решили поехать с комендатурой Петрова.

- Не жалеете?

- Нисколько. Вот если б организовали сюда доставку свежей картошки, было бы хорошо...

В 1952 году, возвращаясь из Пекина, я встретил на аэродроме в Свердловске подполковника Петрова. После Востока он служил на Урале, тоже начальником комендатуры. В разговоре я вспомнил семью столяра.