Рыцари пятого океана

И вот уже пришли первые автобусы с детишками. Сколько же было радости и звонкого смеха, когда после долгой и утомительной дороги они высыпали на залитую солнцем территорию прибранного, прихорошенного пионерского лагеря!

Пожилые солдаты стояли поодаль и счастливо улыбались. Они отвоевали у врага солнечную землю для этих вихрастых худеньких мальчишек и девчонок. И недалеко то время, когда вся советская земля будет освобождена от фашистских захватчиков.

Спустя несколько дней мы простились с Тимофеем Тимофеевичем Хрюкиным, назначенным командующим 1-й воздушной армией.

На львовском направлении

Отдых после боев за Крым оказался непродолжительным. Началось массовое изгнание врага с родной земли. 8-й воздушной армии, вошедшей в состав 1-го Украинского фронта, было приказано принять участие в Львовско-Сандомирской операции.

К новому месту дислокации, в село Иващуки и населенный пункт Столбец, вылетели командование и оперативная группа, а вскоре перелетели некоторые полки и приступили к боевой работе.

В состав армии вошли: 2-й гвардейский бомбардировочный авиакорпус, включавший 1, 8, 244-ю дивизии;

1-й смешанный авиакорпус (11-я гвардейская истребительная, 5-я и 6-я гвардейские штурмовые дивизии);

5-й штурмовой авиакорпус (264-я, 4-я гвардейская штурмовые и 331-я истребительная дивизии); 7-й истребительный авиакорпус (205, 304, 9-я гвардейская истребительные авиадивизии). Армейский парк боевых самолетов насчитывал 1188 машин.

13 июля 1944 года 3-я гвардейская и 13-я армии 1-го Украинского фронта перешли в наступление на Лъвовском направлении. Уже к 17 июля они прорвали оборону противника в районах Горохова, Бродов, Злочева, расширили прорыв до двухсот километров и развернули наступление по всему фронту.

В успешном продвижении наземных войск видную роль сыграла авиация 8-й воздушной армии. Штурмовыми и бомбовыми ударами она способствовала наступлению пехоты и танков, выводила из строя вражеские коммуникации, уничтожала живую силу и технику, устраивала пробки на дорогах.

Отступая, противник вел яростные бои. 15 июля он подтянул к участку прорыва свежие силы и бросил их в контратаку. Однако ударами штурмовиков и бомбардировщиков противодействие гитлеровцев было сломлено, и ойи снова покатились на запад.

18 июля конно-механизированная группа генерала Баранова восточное Львова окружила шесть немецких пехотных дивизий. Надо было принудить их к капитуляции. Командующий 1-м Украинским фронтом поставил перед 8-й воздушной армией задачу: нанести по окруженным бомбовый удар. Выбор пал на 2-й гвардейский корпус. Исполнявший обязанности командующего 8-й воздушной армией генерал Самохин передал этот приказ генералу И. С. Полбину.

- Задача будет выполнена, - пророкотал в трубке спокойный голос Ивана Семеновича. - Разрешите лететь самому?

Самохин, разговаривавший по телефону, посмотрел на меня: что, мол, ему ответить? Момент был таков, что колебаний нельзя допускать, и я согласно кивнул: пусть летит. В последнее время мы старались придерживать неугомонного генерала на земле. Но в данном случае личное участие Полбина в боевом вылете могло еще больше воодушевить летный состав и принести очевидную пользу.

Фашисты отказались капитулировать. Они отчаянно сражались в окружении, поэтому ничего другого не оставалось, как покончить с ними силой оружия. В ликвидации группировки приняла участие и авиация. Штурмовики с бреющего полета ракетами и снарядами уничтожали мечущиеся в панике фашистские войска, бомбардировщики наносили удары по узлам связи и скоплениям техники.

22 июля с окруженными в районе Бродов неприятельскими войсками было покончено. Упрямство обошлось им в 38 000 убитыми. 17 750 гитлеровцев сложили оружие.

К исходу 25 июля войска 1-го Украинского фронта завершили окружение львовской группировки противника. И снова начались бои на истребление, в ходе которых противник понес не меньший урон, чем под Бродами.

После освобождения Львова, Ярослава, Перемышля и Станислава наши войска форсировали Вислу, захватили на ее западном берегу плацдарм и с помощью авиации начали расширять его. В воздухе нашим самолетам немцы ничего серьезного противопоставить уже не могли. Их авиация была в значительной степени обескровлена. В среднем противник производил 100-180 самолето-вылетов в день, мы же - по 600-700, а в хорошую погоду - до 2000.

Еще в Крыму мы заметили, что у фашистских летчиков произошел психологический надлом. Дрались они менее уверенно, чем раньше, чаще стали уклоняться от боя. И это вполне объяснимо: старые кадры гитлеровского воздушного флота в большинстве своем были перебиты, а новые, наспех испеченные фольксштурмовцы не отличались ни выучкой, ни закалкой, ни уверенностью в своих силах.

Я помню, как нагло вели себя немецкие летчики, захваченные в плен в 1941 году. Они не сомневались, что Гитлер непременно победит. Эту мысль внушала им геббельсовская пропаганда. Теперь же, выпрыгнув из подбитого самолета, вражеские летчики уже не оказывали сопротивления, и, чувствуя себя обреченными, поднимали руки, и безропотно плелись на пункт сбора военнопленных. Не раз отмечалось, когда летчики-истребители, спасая свою жизнь, в трудную минуту бросали "юнкерсы" на произвол судьбы.

Пассивнее стало и воздушное прикрытие войск. В летописи 8-й воздушной армии отмечен такой факт. 18 июля 1944 года группа бомбардировщиков Пе-2 в составе семидесяти двух самолетов, ведомая командиром 1-й гвардейской Краснознаменной бомбардировочной авиационной дивизии гвардии полковником Ф. И. Добышем, нанесла в районе Поморжан массированный удар по скоплению войск и боевой техники противника. Появившись над целью на высоте девятьсот метров, экипажи с горизонтального полета сбросили на врага сотни бомб. Вспыхнуло двадцать очагов пожара, произошло двенадцать сильных взрывов. Всю местность, где находились немецкие войска, затянуло сизым дымом.

Враг был настолько деморализован, что даже не пытался организовать какого-либо противодействия. Батарея "эрликонов", стоявшая на опушке леса, открыла было огонь, но заранее выделенные для этой цели экипажи тут же заставили их замолчать. Бомбардировщики вернулись на аэродром без потерь.

Противник продолжал отводить войска за реку Западный Буг. Переправу через этот широкий водный рубеж он прикрыл сильным зенитно-артиллерийским огнем и истребительной авиацией. Наши попытки уничтожить переправу с воздуха пока не давали успеха, а разбить ее надо было во что бы то ни стало: такую задачу поставил перед нами командующий фронтом.

- Иван Семенович, - снова обратился к генералу Полбину Самохин, - готовь своих снайперов-бомбардиров и кончай с этой проклятой переправой.

На второй день Полбин докладывает:

- Вылетаю, товарищ заместитель командующего.

- Куда? - переспросил его Самохин.

- На переправу.

А через два часа он звонит снова:

- Все. С переправой покончено, прямое попадание. Генерал поблагодарил командира корпуса и его воздушных снайперов.

Еще до личного знакомства я слышал о Полбине как о талантливом военном летчике. В 1939 году он командовал эскадрильей скоростных бомбардировщиков и за бои на Халхин-Голе был награжден орденом Ленина. Особенно отличился во время Сталинградской битвы. Он лично разбомбил с пикирования огромный склад горючего, который охранялся гитлеровцами особенно тщательно. Вскоре ему присвоили звание Героя Советского Союза.

И вот Полбин в нашем объединении. Крепкий, широкоплечий, он смотрел на собеседника ясными, проницательными глазами, в которых нельзя было не заметить огромную волю. Иван Семенович никогда не суетился, в любой обстановке сохранял присутствие духа, и эта черта командира, пожалуй, больше всего импонировала людям, встречавшимся каждый день с опасностью.

Подчиненные любили его, видели в нем пример для подражания, и каждое его слово воспринималось беспрекословно.

Но самое примечательное в характере Полбина было, на мой взгляд, то, что он проявлял какую-то неиссякаемую жажду ко всему новому в боевом использовании техники. Он учил экипажи не только хорошо летать, метко бомбить, но воспитывал в них творческое отношение к делу, развивал дух новаторства, горячо поддерживал разумную инициативу. В самолете он видел не просто машину, наделенную конструктором какими-то определенными тактико-техническими данными, он стремился выявить в ней другие, скрытые, возможности, о которых сам создатель ее порой и не подозревал.