Гевара по прозвищу Че

Полицейский участок оказался не единственной захваченной цитаделью. Здание администрации провинции с его сотней солдат было атаковано с фронта отрядом Альфонсо Сайаса, а с тыла — взводом Альберто Фернандеса (Пачо), которому удалось проникнуть в здание, проломив несколько стен. Появление Пачо с гранатой в руке оказалось настолько неожиданным для солдат, что те поторопились сдаться.

Капитан Асеведо со своим подразделением захватил здание суда несмотря на то, что в его обороне участвовали танки. В это время произошел очередной авиационный налет на город. Пять самолетов сбрасывали пятисотфунтовые бомбы, которые разрушали здания, словно те были сделаны из бумаги. Бомбардировщики особенно старались поразить только что захваченный суд, но в действие были пущены снятые с бронепоезда зенитные установки, и самолеты исчезли с неба над Санта-Кларой.

Затем настала очередь тюрьмы. Политические заключенные были освобождены, а уголовники в суматохе улизнули сквозь пролом в стене. Подразделения повстанцев, завершившие действия в центре города, подходили к казармам Леонсио Видаль, усиливая нажим на них. Шла помощь и к отряду Ривальты, который умудрился укрепиться в сотне ярдов от базы в районе Дель-Кон-дадо.

В самом разгаре был бой в «Гранд-отеле», где на десятом этаже засела дюжина снайперов, а также полицейские и ненавидимые всеми палачи — сотрудники военной секретной разведывательной службы. Их обстреливали из парка и зданий напротив. Группе под руководством Альберто Фернандеса Монтеса де Оки удалось поджечь «коктейлем Молотова» второй этаж гостиницы. Солдаты оказались заперты в здании: водоснабжение было отключено, запасов продовольствия у них также не было. Но они ранили нескольких мирных жителей, пытавшихся пересечь парк, добровольцев из числа горожан и все еще имели вдоволь боеприпасов. Команда во главе с юным Асеведо вступила в «соревнование по битью стекол» со снайперами Батисты. Пули партизан ложились все точнее и точнее.

В начале второй половины дня Че услышал по радио, что гарнизон Ягуахая сдался отряду Камило, который теперь получил возможность принять участие в заключительной атаке на казармы Леонсио Видаль.

Полковник Касильяс Лумпи говорил с Батистой в десять часов утра. Он сообщил диктатору о том, что город вот-вот окажется в руках мятежников и что он срочно нуждается в подкреплениях. Ему не удалось добиться от Батисты ничего, кроме фальшивых обещаний. После обращения к своим офицерам и солдатам, в котором полковник требовал от них продолжения героического сопротивления, Касильяс Лумпи облачился в штатское платье, надел соломенную шляпу и, объяснив, что отправляется в инспекционную поездку по провинции, сбежал из казарм вместе со своим начальником штаба Фернандесом Суэро.

Теперь у войск Батисты осталось только три вооруженных анклава: «Гранд-отель», штаб 31-го эскадрона и казармы Леонсио Видаль. Че знал, что вот-вот должно начаться заключительное наступление на Сантьяго-де-Куба и что поэтому он обязан немедленно уничтожить эти три очага сопротивления. Заканчивался 1958 год.

22. Первый день революции.

В самые первые часы 1 января 1959 года — в 3.15 ночи, если указать точнее — с аэродрома военной базы «Колумбия» в предместьях Гаваны вылетели четыре пассажирских самолета «Аэровиас-Q». Перед тем как взобраться по трапу в первый из них, Фульхенсио Батиста сказал генералу Эулогио Кантильо, что возлагает на него ответственность за страну, за положение в ней, и наговорил еще много тому подобной ерунды. После этого диктатор взмыл в небеса. Батиста предполагал укрыться в Майами, но его спутники изменили маршрут, и в результате авиакараван приземлился в Санто-Доминго; Батиста прибыл в гости к другому кровожадному диктатору, Леонидасу Трухильо. Газеты Гаваны поместили телеграфное сообщение «Ассошиэйтед Пресс» о том, что «правительственные отряды при поддержке танков и авиации разбили отряды мятежников в предместьях Санта-Кла-ры и отбросили их вспять, в восточную часть провинции Лас-Вильяс».

В Сайта-Кларе день только-только разгорался, когда жандармы в штабе 31-го эскадрона прекратили стрельбу. Виктор Дреке осторожно подошел поближе. Из окна размахивали белым флагом. Роландо Кубела, вернувшийся к своим бойцам после кратковременного визита в госпиталь, только что получил краткую записку от Че: «Роландо. Требуй безоговорочной сдачи. Я поддержу тебя любыми необходимыми фарсами. Поздравляю. Че». 31 -и эскадрон наконец-то сдался. Слух о том, что Батиста сбежал, молниеносно распространился среди солдат, понявших, что их предали. Повстанцы в изумлении смотрели друг на друга. Было ли это настроение повсеместным? Капитан Мильян, командир сдавшегося подразделения, с разрешения Директората связался по радио с казармами Леонсио Видаль; офицер оттуда в ответ осыпал его оскорблениями. Гражданское население ринулось на улицы и в полном восторге взирало на побежденных солдат, стоявших перед казармами, стены которых были густо испещрены сотнями пулевых отверстий. Пленников отвели к Че, в штаб повстанческих войск.

«Гранд-отель» тоже должен был вот-вот сдаться. Снайперы, отрезанные на десятом этаже, вынуждены были пить кофе из пепельниц и грабить бар. Капитан Альфонсо Сайас подогнал на площадь перед гостиницей танк и разнес вдребезги пару окон. Вверх по лестнице бросились бойцы Альберто Фернандеса Мон-теса де Оки, и снайперы сдались. Дюжина полицейских, тайных агентов и мастеров пыточных дел вышла с поднятыми руками, осыпаемая ругательствами.

Теперь оставались только казармы Леонсио Видаль. После бегства Касильяса Лумпи и Фернандеса Суэро гарнизон возглавил полковник Кандидо Эрнандес. Лейтенант Уго дель Рио, использовав рацию из патрульного автомобиля, захваченного у полицейского штаба, вошел в контакт с полком. Офицер, ответивший по радио, потребовал перемирия. Дель Рио ответил, что на этот вопрос может ответить только Че, но согласился разыскать его, чтобы сообщить о просьбе осажденных. Он нашел Че в штабе колонны, где тот беседовал с картографом Антонио Нуньесом Хименесом и доктором Адольфо Родригесом де ла Вегой. Че вместе с доктором пошел к патрульному автомобилю; снова связались по радио с осажденным полком. Че согласился отправить Нуньеса Хименеса и Родригеса де ла Вегудля переговоров с полковником Эрнандесом. Тот почти сразу же потребовал перемирия на неопределенный срок, на что эмиссары ответили, что единственный приемлемый для них вариант — это безоговорочная капитуляция. Полковник Эрнандес сказал в разговоре, что в бою погибли его брат и сын, что он уже полностью выполнил свои обязанности перед страной и теперь поручает принять решение своему заместителю Фернандесу и старшим офицерам. Фернандес потребовал переговоров с Че.

Перед самым началом второго раунда переговоров радиоприемник казарм Леонсио Видаль принял обращение главного штаба вооруженных сил из Гаваны. Говорил генерал Кантильо.

«Новости поступали совершенно исключительной важности, но при этом были противоречивыми. Батиста рано утром сбежал из страны, и все командование вооруженными силами полностью нарушилось. Наши два делегата установили по радио контакт с Кантильо, передав ему предложение сдаться, но тот ответил, что не может его принять, поскольку оно звучит как ультиматум, и что он занял пост командующего вооруженными силами согласно строгому приказу самого Фиделя Кастро».

Эрнандес попросил Нуньеса и Родригеса переговорить с Кантильо, который предложил им перемирие. Они повторили, что речь может идти только о безоговорочной капитуляции. Кантильо попытался обмануть их, сказав, что по распоряжению Фиделя Кастро сформировал временное правительство и потому не может при таких условиях сдать казармы. Беседа закончилась оскорблениями.

За несколько часов до того, в полвосьмого утра, в здании управления сахарным заводом «Америка» Фидель Кастро подошел к двери, чтобы выпить чашку кофе на свежем воздухе. Он ругал про себя безответственных повстанцев, которые бездумно тратили и без того скудные боеприпасы, стреляя в воздух в честь наступления Нового года. Удивительные новости по поводу бегства Батисты, переданные по «Радио ребельде», привели Фиделя в бешенство — диктатор скрылся, и все происходящее мерзко пахло государственным переворотом. Он велел собрать своих капитанов, чтобы немедленно выйти в поход на Сантьяго.