На Юго-Западном направлении, Воспоминания командарма (Книга I)

Оценивая эти данные, невольно подумалось: вот так бы на всем фронте! Но мне было хорошо известно, что общее соотношение сил под Сталинградом пока еще было далеко не в нашу пользу. Даже несколько дней спустя, когда советские войска были усилены непрерывно прибывавшими резервами Ставки Верховного Главнокомандования, враг все еще имел танков в четыре раза, орудий и минометов - в два с лишним, самолетов - в два раза больше. На направлениях же главных ударов соотношение сил в его пользу было еще выше, причем это относилось не только к танкам, артиллерии и авиации, но и к численности войск{103}.

Да, пока еще дело обстояло именно так. Но каждый советский воин под Сталинградом знал, что день ото дня все больше вооружения кует Родина, все больше полков, дивизий, армий готовит она для разгрома врага, и верил, что недалек час, когда эта грозная мощь обрушится на противника.

Знал и верил в это всей душой и я. И потому в некотором превосходстве 64-й армии на участке контрудара видел как бы прообраз будущего изменения соотношения сил в нашу пользу на всем фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. Много тяжелых испытаний еще ожидало нас на пути к такому повороту в ходе войны, но мы не ошибались: он был уже не за горами.

9 августа войска 64-й армии нанесли удар по захватчикам в направлении Тингута, Абганерово. Его успеху способствовало не только некоторое превосходство сил, но и внезапность. Этот наш контрудар оказался неожиданным для противника, который в ходе двухдневных боев был отброшен за передний край внешнего оборонительного обвода. 64-я армия восстановила положение и даже получила возможность укрепить свои позиции, ибо вражеские войска, понесшие в боях 9-10 августа огромные потери, были вынуждены перейти к обороне и в течение следующих 10 дней не предпринимали активных действий.

II

Об этих результатах удара 64-й армии я узнал, будучи уже на другом участке фронта. Еще 9 августа, в первый день контрудара ее войск, мне пришлось расстаться с ними и выехать в Сталинград по вызову командующего фронтом.

Позади были две ночи без сна, впереди тоже не предвиделось отдыха. Правда, можно было в машине подремать до Сталинграда. Но, как говорится, сна не было ни в одном глазу. Сопоставляя все, что мне было известно о положении на фронте, пытался представить себе общую картину.

Картина получалась тревожная.

Возобновились ожесточенные бои в малой излучине Дона. 7 августа противник силами 10 дивизий, имевших около 400 танков, нанес удары по обоим флангам 62-й армии, стремясь окружить и уничтожить ее войска. Ценою больших потерь ему удалось сломить сопротивление и уже к исходу дня прорваться к Володинскому. Находившийся там штаб 62-й армии успел перебраться в Калач, но при этом потерял управление войсками. Противник же продолжал наступление. Действуя там, где еще недавно наступала наша 1-я танковая армия, он вышел 8 августа с севера и юга к Калачу и здесь замкнул кольцо окружения, в котором оказались шесть стрелковых дивизий и части усиления 62-й армии{104}.

В результате этого наступления ударная группировка 6-й немецкой армии достигла внешнего оборонительного обвода Сталинграда на участке Большенабатовский, Верхне-Чирский. Одновременно к тому же обводу вышла в районе Абганерово действовавшая с юга 4-я танковая армия противника.

Враг рвался к Сталинграду с двух сторон и нужно было задержать его во что бы то ни стало. В стойкости и организованности нашей обороны был залог сохранения целостности стратегического фронта. А это в свою очередь являлось одним из условий подготовки разгрома врага. Пусть никого не удивляет, что такие мысли владели нами в то время, когда под Сталинградом инициатива целиком принадлежала противнику. Их происхождение вполне естественно: они логически вытекали из убежденности в неминуемом разгроме врага. То было не ожидание "чуда", а ясное представление о непреодолимой мощи нашей Родины, непобедимости ленинского знамени и, наконец, правоте нашего дела. Эту великую веру не поколебали ни тяжкие неудачи, ни великие жертвы. Именно тогда под Сталинградом родился лозунг "Стоять насмерть!". Потому и потребовались противнику три недели, чтобы преодолеть 70 км от р. Чир до Дона. Под Сталинградом не было, пожалуй, ни одного советского солдата, офицера, генерала, который не понимал бы, что от каждого из нас и от всех, взятых вместе, требовалось измотать и обескровить противника в оборонительных боях, чтобы тем самым выиграть время, накопить резервы и создать условия для последующего разгрома врага.

Итак, 9 августа я возвратился в Сталинград. Едва командующий фронтом выслушал мой доклад о поездке в 64-ю армию, как его позвали к аппарату Бодо. Из Москвы звонил по прямому проводу начальник Генерального штаба А, М. Василевский. Поскольку эти переговоры имели отношение и ко мне, то приведу их полностью по сохранившейся в архиве записи:

"Василевский: Товарищ Сталин поручил мне переговорить с вами и получить ваше мнение по следующим вопросам:

Первое. Товарищ Сталин считает целесообразным и своевременным объединить вопросы обороны Сталинграда в одних руках, а для этой цели подчинить вам Сталинградский фронт, оставив вас по совместительству в то же время и командующим Юго-Восточным фронтом. Заместителем к вам по Юго-Восточному фронту назначить генерал-лейтенанта Голикова. Вместо тов. Голикова командующим 1-й гвардейской армией назначить генерал-майора Москаленко.

Второе. Товарищ Сталин считает также целесообразным назначить начальником гарнизона города Сталинграда от НКВД тов. Сараева, которому подчинена и находящаяся в Сталинграде дивизия НКВД. Каковы будут ваши соображения?

Еременко: Я отвечаю. Мудрее товарища Сталина не скажешь и считаю: совершенно правильно и своевременно.

Василевский: Какие будут соображения по кандидатурам Голикова, Москаленко и Сараева?

Еременко: Я считаю, что все кандидатуры подойдут. Достойные кандидатуры"{104}.

Да, события на сталинградском направлении развивались так быстро и обстановка менялась столь стремительно, что решение, принятое несколько дней назад и тогда казавшееся верным, теперь требовало внесения корректив. Я имею в виду состоявшееся незадолго до того разделение Сталинградского фронта на два фронта. Как явствовало из вышеприведенных переговоров, Ставка решила вновь объединить их под единым командованием.

К описываемому времени немецко-фашистские войска, не сумев захватить Сталинград с ходу, были вынуждены втянуться в затяжные бои за Доном с резко повысившими активность армиями Сталинградского фронта. Противнику пришлось, с одной стороны, направить для действий против Сталинграда и те дивизии 6-й немецкой армии, которые ранее располагались на участке фронта Павловск Вешенская, и, с другой,- повернуть свою 4-ю танковую армию с кавказского направления для удара по городу вдоль железнодорожной линии Котельниково Сталинград. Таким образом, вражеские группировки угрожающе увеличивались и были направлены для выполнения одной цели - овладения Сталинградом.

Это определило и общность задачи войск двух наших фронтов - удержания Сталинграда, и необходимость вновь объединить их под единым командованием, что должно было содействовать укреплению обороны. Ведь один командующий, естественно, мог значительно лучше использовать усилия двух фронтов, направленные к единой цели...

Закончив переговоры по прямому проводу, А. И. Еременко поздравил меня и прибывшего к тому времени в штаб фронта Ф. И. Голикова с новым назначением. По этому случаю у гостеприимного хозяина нашлась даже бутылка шампанского невероятная редкость по тому времени,- и мы распили ее, произнеся тосты за разгром врага, за освобождение родной земли, за нашу Победу.

Должен признаться, я был доволен новым назначением. Оно возвращало меня к самостоятельной деятельности, к ответственности за выполнение боевых задач. А это всегда привлекало меня гораздо больше, чем поездки на различные участки фронта в качестве "пожарного".

В тот же вечер генерал-полковник А. И. Еременко сообщил мне, что приказ Ставки о новом назначении уже подписан, и приказал немедленно выехать для вступления в командование прибывающими войсками 1-й гвардейской армии.