Личное дело

К тому времени Яковлев успел занять довольно сильные позиции в российских властных структурах, появлялся перед публикой, выезжал за рубеж, то есть стал государственным деятелем, наделенным всеми полномочиями, а главное — доверием со стороны российского руководства.

В этих условиях я, посоветовавшись со своим адвокатом, решил воздержаться от дачи более подробных показаний, а попросить прокуратуру предоставить мне и адвокату материалы, которыми она располагает.

Прокуратура стала раздумывать, в итоге никаких материалов мне не показали. Короче говоря, началась игра в кошки-мышки.

Спустя некоторое время Генеральная прокуратура дала утечку в печать, из которой было видно, что в ходе проверки были получены какие-то сведения о том, что в Комитете госбезопасности находились материалы о несанкционированных контактах Яковлева с американцами во время пребывания его на стажировке в Колумбийском университете в 1959 году. Далее в Комитет госбезопасности также поступали материалы, которые давали повод судить о недозволенных действиях Яковлева, но все это не нашло подтверждения, и потому прокуратура эту проверку прекратила.

Другого результата я и не ожидал. Считаю, что до тех пор, пока у власти находятся те, кто покровительствует Яковлеву и тем, кому он служит, правды не добиться.

Я вовсе не хочу сказать, что у меня в кармане лежит истина. Однако факт остается фактом — без глубокой, детальной, объективной проверки всего того, чем располагали органы госбезопасности в отношении Яковлева, в этой личности не разобраться.

Любой другой на месте Яковлева настаивал бы на проверке, причем не ради проформы, а по существу. Но, видимо, в интересах каких-то сил оставить это дело «под сукном», не доводить проверку до конца и тем самым увести в сторону от истины, хотя интересы государственной безопасности требуют совершенно иного.

Позже из печати мне стало известно, что 18 июня 1993 года Генеральная прокуратура Российской Федерации вынесла постановление о прекращении уголовного дела по фактам, изложенным в показаниях бывшего председателя КГБ В. А. Крючкова и статье «Посол беды» в газете «Советская Россия» от 13 февраля 1993 года о недопустимых с точки зрения безопасности государства контактах Яковлева с представителями западных стран. Дело было прекращено за отсутствием состава преступления.

Упомянутое постановление мне так и не показали, но мне достоверно известно, что с ним был ознакомлен Яковлев.

В этом постановлении, в частности, отмечается, что некоторые лица из числа допрошенных — бывший начальник разведки Л. В. Шебаршин, бывший заместитель начальника разведки Ю. И. Дроздов — подтвердили, что за период их работы в конце 80-х годов в разведку действительно поступали сигналы о недозволенных контактах Яковлева с представителями западных стран. Они докладывались Крючкову, однако от последнего не было указаний на их проверку, поэтому никаких проверочных действий не проводилось.

Не отрицал и Горбачев: в ходе разговоров с Крючковым ему докладывалось о том, что есть сигналы о настораживающих действиях Яковлева и что они нуждаются в проверке. Горбачев не отрицает, что он не дал команды Крючкову на проверку этих сигналов, поскольку, по его словам, понимал замысел Крючкова — посеять недоверие к Яковлеву.

Как видно — весьма странная логика для отказа в проверке материалов, которые затрагивают интересы государственной безопасности.

Горбачев также не отрицал того, что сигналы шли от определенного источника, причем весьма важного, которые свидетельствовали о возможности сотрудничества Яковлева с американской разведкой. Однако каких-либо конкретных фамилий Крючков не называл, и потому все это вызвало у Горбачева сомнения.

Конечно, Горбачев не мог не дать этих скупых признательных пояснений по той простой причине, что есть лица, которые могли бы уличить его в неправде, если бы он вдруг решился вообще отрицать подобные факты.

Другие лица отказались подтвердить мои показания, заявили, что никаких материалов на Яковлева не видели и, разумеется, не могли их уничтожить и что заявления Крючкова являются клеветническими по своей сути. Такими лицами были Бакатин и Калугин. Но в этом нет ничего удивительного, потому что они и в самом деле не могли видеть подобные материалы. К тому же и Бакатин, и Калугин являются единомышленниками (а вернее, сообщниками) Яковлева по развалу Союза, по развалу Комитета госбезопасности. Если говорить о Калугине, то связка Калугин — Яковлев тем более примечательна, что после учебы в Колумбийском университете их дружба не прекращалась. И тут уже действует принцип рука руку моет.

Не дали откровенных показаний некоторые мои бывшие сослуживцы по работе. Вызванный для допроса в Российскую прокуратуру находившийся до меня на посту председателя КГБ СССР В. М. Чебриков показал, что он только из статьи Крючкова «Посол беды» узнал о настораживающих моментах в поведении Яковлева, а прежде ему якобы ничего не было об этом известно.

Видимо, забыл кое-что Виктор Михайлович и, в частности, наш разговор в начале октября 1988 года при передаче мне дел по Комитету госбезопасности. В таких случаях обычно дают преемнику советы, не был исключением и наш разговор в тот памятный вечер.

Поскольку настораживающие сигналы в отношении Яковлева поступали до этого и в разведку, руководителем которой я был, и в КГБ, Чебриков счел нужным посоветовать мне проявлять осторожность во всем, что связано с Яковлевым. «Учти, — говорил он мне, — Яковлев и Горбачев — одно и то же. Через Яковлева не перешагнуть, можно сломать шею».

Не внял я совету Чебрикова, и, повторись ситуация заново, я снова не прошел бы мимо, только поступил бы более открыто и решительно.

Кстати, в этих же моих показаниях приводились сведения о получении пресс-секретарем Президента СССР Игнатенко солидных «подношений» от иностранцев. Данные технического контроля бесстрастно констатировали, что Игнатенко неоднократно получал крупные валютные суммы за предоставление зарубежным журналистам возможности взять интервью у Президента СССР. Такие «подношения» раньше всегда квалифицировались как взятки, хотя сейчас, в пору расцвета «свободы и демократии», появилась тенденция именовать это нормальным бизнесом.

Так вот, по поводу Игнатенко прокуратура вдруг зашевелилась. Ко мне в «Матросскую тишину» прибыл специально назначенный следователь, который сообщил, что возбуждено соответствующее уголовное дело. Причем следствие решили начать конечно же с моего допроса в качестве свидетеля.

Я не возражал и был готов дать необходимые показания, поставив при этом лишь единственное условие: «Поскольку я нахожусь под арестом и не имею никаких гарантий того, что прокуратура не будет потом искаженно интерпретировать или цитировать мои свидетельские показания, хочу, чтобы допрос проходил в присутствии моего адвоката Иванова, который готов дать подписку о неразглашении».

После этого заявления следователя как ветром сдуло, и больше я его не видел.

Как уж он там вел следствие, опросил ли прежде всего самого Горбачева (который на представленных ему в свое время материалах по Игнатенко даже оставил собственную резолюцию), мне неведомо. Но все-таки констатирую, что в отношении Игнатенко колесо прокуратуры все же сделало (хоть и слабый) оборот. Правда, по некоторым фактам, связанным с Игнатенко, была дана «утечка» в печать, причем явно преднамеренного характера.

В этой связи возникает закономерный вопрос: «Зачем?» Видимо, кому-то нужно было «реабилитировать» Игнатенко, и вскоре в печати проскользнуло сообщение о том, что прокуратура опросила находящихся в Москве иностранных журналистов, и никто из них не заявил о даче взяток Игнатенко.

Не правда ли, любопытное заявление?! А посему дорогу для более высокой карьеры Игнатенко была расчищена, и в 1995 году он был назначен вице-премьером Российской Федерации по вопросам информации. Так щуку бросили в реку.

Иное дело Александр Николаевич Яковлев! Там, где, казалось бы, требовалось проявить гораздо больше усердия (как-никак бывший член