Павел I

А уж чтобы написать и опубликовать исследование, где бы разоблачалась преступная деятельность английского правительства в России, — об этом не может быть и речи. Ведь Россия — «страна дикарей», страна «варваров», а если Англия что туда и приносила, то только «цивилизацию». Россия никогда не вмешивалась во внутренние дела Британии, и трудно даже вообразить, что если бы существовал хоть один подобный случай, то сколько бы гневных слов было произнесено потом, сколько бы трактатов и негодующих разоблачительных исследований бы написали…

В любом случае, вне зависимости от размера английской субсидии, сами участники заговора, если что и получили, то крохи. Основную часть субсидий присвоила Ольга Жеребцова, которая незадолго до Цареубийства, в конце февраля 1801 года, отбыла в Англию. В «стране тирании» ей никто препятствий не чинил, хотя подобная поездка должна была быть одобрена самим Самодержцем. Жеребцова летела в Лондон «на крыльях любви». Мечта тридцатипятилетней дамочки была близка к осуществлению: наконец, они соединят свои жизни навсегда, до гробового входа. Правда, Жеребцова оставалась замужней женщиной; брак же, заключенный по православному обряду, расторгнуть было невероятно сложно. Для этого требовались экстраординарные обстоятельства. Любовь к постороннему мужчине в такой разряд никак не попадала. Но это не имело никакого значения.

Ольга Александровна не собиралась возвращаться в Россию, и она ехала в «свободную» страну, а предмет её вожделенной страсти был холостым. Она узнала об убийстве Императора Павла в Пруссии и первое время скрывала свое соучастие, но постепенно осмелела, начала бравировать, что вызвало возмущение при дворе Короля Фридриха-Вильгельма II.

Русскую матрону и аферистку настигло горькое разочарование. Чарльз Уитворт совершенно не собирался жениться на какой-то русской. Да, она была ему нужна, когда он исполнял важную государственную миссию в России, да, такие дамы, как Жеребцова, были очень удобны для осуществления тайных операций, но когда он вернулся в Англию, а потом пришло известие об убийстве Императора Павла, Жеребцова стала ему ненужной, превратилась в обузу. Он прервал с ней все отношения именно в марте 1801 года; теперь это был «отработанный материал».

Уитворт осуществил удачную брачную комбинацию, которая сразу же вознесла его в круг высшей британской аристократии: 27 апреля 1801 года он женился на леди Арабелле Диане Коуп, овдовевшей герцогине Дорсет. Отвергнутая русская любовница не могла стерпеть предательства и всем и каждому рассказывала, что «сэр Чарльз» ей должен деньги, что он её «обворовал».

В завершение всей этой нелицеприятной истории уместно добавить, что Жеребцова в Англии вела жизнь богатой иностранки, к которым англичане всегда относились с предубеждением. «Русская» — синоним чего-то чужого и второсортного; это почти ведь как какая-нибудь «папуаска». Двери особняков всех сколько-нибудь престижных фамилий для таковых были закрыты раз и навсегда. Богатство в данном случае не имело первостепенного значения; важно было иметь «высокое родословие». А какое «родословие» у русских? Они ведь «варвары» и предки у них могли быть только «дикарями».

Несчастная авантюристка была безутешна; ситуацию совсем не скрашивало и прибытие к ней постылого мужа — Александра Александровича Жеребцова; заменить сэра Чарльза ей никто не мог. Существует предание, что Ольга Жеребцова в Англии умудрилась «упасть в объятия» будущего Короля (1820–1830) Георга IV и якобы родила от тогда герцога Уэльского и «принца-регента» сына, получившего имя Георга, а фамилию Норд, которого и привезла в Россию. Король Георг IV с молодых лет слыл пьяницей и ловеласом. Дотошные английские биографы установили «18 дамских привязанностей» принца Уэльского, а затем Короля, некоторые из них рожали ему детей. Однако имя Ольги Жеребцовой в этом «любовном списке» не значилось. Может быть, она, выражаясь современным языком, «проскочила без документов и вне очереди»?

В списках гвардейских полков числился некий Георгий Егорович Норд (1806–1844), с 1827 года — капитал Лейб-гвардии Гусарского полка, с 1841 года — полковник, женатый на княжне H.H. Щербатовой. Но являлся ли он сыном английского Монарха — не известно. Известно другое: умерла Жеребцова дряхлой и желчной старухой в полном одиночестве в 1849 году…

К числу английских шпионов («агентес») молва относила и блиставшую с 1798 года на сцене французского театра Петербурга и в гостиных аристократических особняков певицу и актрису мадам Шевалье-Пекам, урождённую Пуаре. Некоторые утверждали, что она — «шпионка Наполеона». О ней мало что было достоверно известно, Передавали, что родилась она в Лионе в 1774 году, а потом «бежала от революции», вояжировала по Европе и, наконец, обосновалась в столице Российской Империи. Здесь её ждал успех, щедрые гонорары и группа великосветских поклонников. Она замечена была и на раутах у английского посла Уитворта, с которым, как передавали, её связывали «более чем дружеские» отношения. Кстати сказать, вскоре после убийства Императора мадам Шевалье отбыла из Петербурга и больше в России не бывала.

Хорошо было известно — тут уже ссылались не на салонную молву, а на очевидное, что мадам Шевалье «завоевала сердце» влиятельного Ивана Кутайсова — с 5 мая 1799 года графа Российской Империи. Князь Адам Чарторыйский писал о ней, что мадам была «чрезвычайно красивой женщиной, которой увлекался господин Биньон, [118] французский посланник в Касселе. Но расчётливая француженка покинула его, предпочитая его любви щедрость царского брадобрея». Кутайсов стал её любовником и в конце 1800 — начале 1801 года посещал «мадам» поздними вечерами, чуть ли не ежедневно, а иногда даже и днём. Сразу же возникли слухи, их специально распускали, что прелестями мадам пользуется и Император Павел; «Иван», хоть и титул заимел, но ведь, по сути, «денщик» и ничего без согласия повелителя не делает. Все разговоры о связи Императора с Шевалье являлись злонамеренными и пустопорожними; подлинных оснований тут не имелось.

Император Павел знал о «похождениях» Уитворта в Петербурге, но долго относился к ним снисходительно. Это же не вина англичанина, что «русские дуры» все приличия позабыли. Ольга Жеребцова вообще не скрывала свою связь. Но что поделаешь, ведь весь род Зубовых порочный; так они воспитаны и так всегда в грехе и жили.

Другая «пассия» посла, графиня Анна Толстая, хоть адюльтером и не бравировала, но долго таиться не смогла. Разве при Дворе надолго что-то скроешь. Её бледность, слёзы, нервные припадки и даже обмороки вначале объясняли «малокровием», но вскоре установилась и подлинная причина: «любовная горячка». К тому же в доме Толстых случались такие «сцены», что оторопь брала. Граф Николай Александрович ужасно гневался на супругу и один раз погнался за ней с ножом. Та еле увернулась, выскочила на улицу чуть не в дезабилье. И это в столице Империи, в доме гофмаршала Двора Наследника-Цесаревича, па глазах у простолюдинов!

Павел Петрович долго относился к Уитворту с подобающим почтением. В 1797 году при его содействии удалость заключить торговый договор между Англией и Россией и Император даже обратился к английскому правительству с ходатайством о присвоении послу титула пэра. Но в начале 1800 года положение изменилось. Симпатии и к Англии, и к её послу остались в прошлом. Политика английского правительства и поведение Чарльза Уитворта в равной степени вызывали неприятие. К тому же выяснилось, что посол позволяет себе неподобающие высказывание об особе Императора и его близких. Это стало последней каплей, Уитворт был выслан.

Осенью последовали административно-финансовые акции, направленные против Англии. Было наложено эмбарго на английские суда и товары. 22 ноября 1800 года появился Указ Коммерц-коллегии, гласивший: «Состоявшие на российских судах долги англичан повелеваем впредь до расчёта платежом остановить; а имеющиеся в лавках и магазинах английские товары в продаже запретить и описать».