Жизнь поэта

Иль чума меня подцепит,

Иль мороз окостенит,

Иль мне в лоб шлагбаум влепит

Непроворный инвалид.

Иль в лесу под нож злодею

Попадуся в стороне,

Иль со скуки околею

Где-нибудь в карантине...

Неожиданно пришло письмо от Натальи Николаевны. Это был ответ на письмо, в котором поэт предоставлял ей полную свободу.

Письмо было примирительное, и Пушкин ответил невесте: «Ваше письмо прелестно, оно вполне меня успокоило...»

Поэт получал, видимо, от невесты письма и другого рода, которые заставляла ее писать мать, - наставления о необходимости соблюдать посты, молиться богу. Но настроение Пушкина все же улучшалось, приходило вдохновение.

«Теперь мрачные мысли мои порассеялись; приехал я в деревню и отдыхаю, - сообщал он Плетневу. - Около меня колера морбус. Знаешь ли, что это за зверь? Того и гляди, что забежит он и в Болдино, да всех нас перекусает - того и гляди, что к дяде Василью отправлюсь, а ты и пиши мою биографию... Ты не можешь вообразить, как весело удрать от невесты, да и засесть стихи писать. Жена не то, что невеста. Куда! Жена свой брат. При ней пиши сколько хошь. А невеста пуще цензора Щеглова, язык и руки связывает... Сегодня от своей получил я премиленькое письмо; обещает выйти за меня и без приданого. Приданое не уйдет. Зовет меня в Москву - я приеду не прежде месяца...»

Самая деревня преобразилась вдруг в воображении поэта, и он заканчивает письмо:

«Ах, мой милый! Что за прелесть здешняя деревня! вообрази: степь да степь; соседей ни души; езди верхом сколько душе угодно, пиши дома сколько вздумается, никто не мешает. Уж я тебе наготовлю всячины, и прозы и стихов...»

И Пушкин начал писать «сколько вздумается» - страстно, вдохновенно, дни и ночи напролет...

* * *

Музей А. С. Пушкина в Болдине. С рисунка А. Михраняна.

Уже 7 сентября Пушкин написал стихотворение «Бесы», которое Белинский назвал русской балладой. В нем он отразил состояние путника, сбившегося в метель с пути, и одновременно это были размышления о судьбах современной ему России:

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

Еду, еду в чистом поле;

Колокольчик дин-дин-дин...

Страшно, страшно поневоле

Средь неведомых равнин.

«Эй, пошел, ямщик!..» - «Нет мочи:

Коням, барин, тяжело;

Вьюга мне слипает очи;

Все дороги занесло;

Хоть убей, следа не видно;

Сб ились мы. Что делать нам!

В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам...»

И на другой день, 8 сентября, - новые элегические стихи, мыслями о невесте навеянные:

Безумных лет угасшее веселье

Мне тяжело, как смутное похмелье.

Но, как вино - печаль минувших дней

В моей душе чем старе, тем сильней.

Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе

Грядущего волнуемое море.

Но не хочу, о други, умирать;

Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;

И ведаю, мне будут наслажденья

Меж горестей, забот и треволненья:

Порой опять гармонией упьюсь,

Над вымыслом слезами обольюсь,

И может быть - на мой закат печальный

Блеснет любовь улыбкою прощальной.

А 9 сентября Пушкин закончил первую «Повесть покойного Ивана Петровича Белкина» - «Гробовщик». И в тот же день написал невесте: поблагодарил за письмо.

Гений Пушкина расцвел в ту осень необычайно. В Болдине, как в былое время в царскосельской лицейской келье, муза «открыла пир младых затей».

Своему другу, барону Дельвигу, редактору «Северных цветов», Пушкин написал из Болдина:

«Посылаю тебе, барон, вассальскую мою подать, именуемую цветочною, по той причине, что платится она в ноябре, в самую пору цветов. Доношу тебе, моему владельцу, что нынешняя осень была детородна, и что коли твой смиренный вассал не околеет, от сарацинского падежа, холерой именуемого и занесенного нам крестовыми войнами, то есть бурлаками, то в замке твоем, «Литературной газете», песни трубадуров не умолкнут круглый год. Я, душа моя, написал пропасть... Скажи Плетневу, что он расцеловал бы меня, видя мое осеннее прилежание...»

Чтобы понять, какой поистине титанический труд выполнил тогда Пушкин, познакомимся с тем, как быстро создавалось все в те дни рожденное.

13 сентября написана была «Сказка о попе и о работнике его Балде», 14 сентября закончена повесть «Станционный смотритель», 20-го - «Барышня-крестьянка», 25-го - девятая глава «Евгения Онегина», позже ставшая восьмой, 1 октября - «Румяный критик мой...».

Прервав работу, Пушкин съездил 2 октября в соседнее имение Голицыных, чтобы выяснить, нельзя ли прорваться через карантины в Москву, до которой, по полученным им известиям, холера уже докатилась. Проехав двадцать верст, Пушкин остановился: застава!

Ему не удалось прорваться. Он вынужден был вернуться в Болдино и снова принялся за работу.

«Повесть, писанная октавами (стихов 400)», так назвал Пушкин «Домик в Коломне», написана была в течение шести дней, 5-10 октября, «Выстрел» - 12-14 октября, 16 октября - «Моя родословная», 17 - «Заклинание».

20 октября Пушкин закончил повесть «Метель», 23-го маленькую трагедию «Скупой рыцарь», 26-го - «Моцарт и Сальери».

На последней странице повести «История села Горюхина» Пушкин поставил дату окончания - 1 ноября. Через три дня, 4 ноября, закончил «Каменного гостя», 6 ноября - «Пир во время чумы».

И сделал после этого новую попытку прорваться в Москву - доехал до небольшой почтовой станции Владимирской губернии, в двадцати трех с половиной верстах от Мурома. Здесь была холерная застава, дальше его не пустили, он вынужден был снова вернуться через Лукоянов в Болдино.

В промежутках между драматическими сценами и повестями Пушкин создал, как он сообщил Плетневу, «30 мелких стихотворений», ряд критических и полемических статей и заметок.

«Мелкими» Пушкин назвал стихотворения, из которых каждое - истинный шедевр: «Бесы», «Паж или пятнадцатый год», «Румяный критик мой...», элегию «Безумных лет угасшее веселье», «Прощанье», «Отрок», «Стамбул гяуры нынче славят...», «Заклинание», «Рифма», «Для берегов отчизны дальной», «Моя родословная», «Я здесь, Инезилья...», «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы», «В начале жизни школу помню я», «Герой», «На перевод Илиады», «Пью за здравие Мери...», «Царскосельская статуя» и другие.