Василь Быков: Книги и судьба

Тем не менее Змитроку не только не пришло в голову донести на доктора Шарффа новым властям, но довелось на горьком опыте судеб четы Шарфф и его любимой — Франи убедиться, что и сталинское, и гитлеровское государство устраивает только насильников, убийц и их прислужников. Да и в его собственной жизни еще до встречи с Франей было много доказательств, что доктор Шарфф абсолютно и непререкаемо прав.

В отношении художественно-философском этот роман ярко проявляет многие типичные черты экзистенциализма. В последние годы XX столетия литературные критики в России и даже более того, в Беларуси (например, Валентина Локун [347] и Ева Леонова [348]), заметили возрастающий интерес Василя Быкова к экзистенциализму. Быков сам заявил о своей увлеченности этим философским мировоззрением, отмечая особо Сартра [349] и Камю [350] в интервью 1992 года, которое он дал Юрасю Залоске [351]. Писатель инстинктивно использовал идеи и методы экзистенциализма еще в своих ранних произведениях. Особенно близкой его творчеству оказалась идея об основополагающей роли случая. Согласно теориям экзистенциалистов, не суть важно, насколько иррационален или мимолетен случай (шанс) в наших глазах, — важно, что он управляет нашей жизнью так, что становится единственной реальностью, на которую мы можем опереться. В более поздний период литературного творчества Быков разрабатывал более общие методы и темы экзистенциализма, знакомые по работам Сартра и Камю: сумасшествие и абсурдность нашего мира. Правда, Быков подчеркивал в своих работах и другие идеи экзистенциализма: человеческая данность и нужда в нравственных ценностях.

Две «Стены»

Те, кому довелось учиться в советской школе, помнят, что за фразой, поставленной в эпиграф к этой главке, следовало продолжение: «Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…» Автором этого до боли заученного пассажа был Николай Островский (1904–1936), чей роман «Как закалялась сталь» на протяжении десятилетий входил в обязательную программу по литературе и в темы выпускных сочинений.

Быков останавливал цитацию на первой фразе. Видимо, ее содержание было для него аксиомой, а вдолбленное в советские головы продолжение либо, с его точки зрения, мельчило мысль, либо делало ее слишком уж нравоучительной. Каковым, впрочем, было и название канонизированного романа (кстати, неизвестно, сам ли автор его придумал).

Быков не раз признавался, что выбор названия — для него процесс мучительный. Иногда его названия говорят сами за себя («Последний шанс», например), порой они сходны по смыслу («Волчья стая», «Волчья яма»); видимо, не случайны также и названия, заимствованные у достаточно известных или даже знаменитых писателей. В сборник «Стена», например, включен рассказ «Бедные люди» (о нем мы уже говорили), название которого взято у Достоевского, почитаемого всеми без исключения экзистенциалистами в качестве своего учителя. Да и само название «Стена» пришло, вероятнее всего, не без ассоциации с Сартром: «„Стена“ и другие рассказы» назывался сборник рассказов Сартра 1949 года [352].

Приведем пятнадцать наиболее типичных черт экзистенциализма, часть которых отмечалась Валентиной Локун и Евой Леоновой в статьях, посвященных Быкову (см. сноски 346, 347):

1. Страсть к жизни и необходимость индивидуальной свободы в качестве первичной предпосылки для существования (existence) и выживания индивидуальности, личного «Я».

2. Бога нет. Вселенная безразлична к людям. Существование (жизнь) предшествует сущности (идее), так как человек — в первую очередь — создание природы, а затем уже — продукт социальных условий.

3. Свобода существования человека ограничена внешним миром. Несмотря на то, что жизнь подвержена случайностям и случай (шанс) всегда страшен в окружающем нас мире абсурда, самая главная предпосылка существования индивидуума состоит в его праве на выбор.

4. У человека всегда есть выбор. Каждый должен быть в ответе за свой выбор потому, что любой выбор создает цепную реакцию, которая влияет на судьбу человечества.

5. Первичность трагедии — фундамент каждого свободного выбора. Так как все взаимосвязано, коллектив («Мы», внешний мир) подавляет и сдерживает свободу выбора человека. «Человек проклят данной ему свободой, и свободный выбор — его проклятье».

6. Любой индивидуум ценится только тем, что он/она лично создал/а.

7. Воображение — одна из необходимых предпосылок существования индивидуума.

8. Антагонизм между личным «Я» и социальным, коллективным «Мы» создает диктатуру коллектива (внешнего мира).

9. Единственная реальная ответственность человека — это его собственная внутренняя свобода, так как внешний мир живет интересами коллектива. Этот внешний мир не переносит свободу по существу и, следовательно, не в состоянии предоставить индивидууму свободу выбора. Следовательно, по отношению к свободному «Я» этот внешний мир абсурден.

10. Внешний мир иррационален, бессмыслен и полон абсурда. Абсурд победить невозможно, однако долг каждой индивидуальности — восстать против абсурда, так как противоборство абсурду — единственное средство, поддерживающее существование человечества и наполняющее жизнь смыслом.

11. Индивидуальная борьба индивидуума с абсурдом — необходимое условие для существования жизни. В этом отношении экзистенциалисты не столько за абстрактную идею свободы, сколько против преград, которые абсурд выстраивает на пути человечества.

12. Гордость, стоицизм, достоинство, свобода выбора, честность, нравственная порядочность и необходимость борьбы с абсурдом, несмотря на всевозможные трудности, — вот основные предпосылки экзистенциализма.

13. Крах надежды индивидуума в его борьбе с абсурдом, часто переходящий в отсутствие будущего для таких людей, нередко подчеркивается в работах экзистенциалистов.

14. С другой стороны, экзистенциалисты всегда провозглашают превыше всего силу разума, социальной справедливости, свободы и равенства для каждого.

15. Экзистенциалисты часто используют в своем литературном творчестве жанр притчи и сказки, вводят в повествование легенду, миф и сказание.

Следует отметить, что перечисленные здесь «пункты» ни в коем случае не исчерпывают всего богатства экзистенциализма, однако достаточно ясно показывают, почему его философия и эстетика оказались столь «заразительны» для многих писателей минувшего века и почему это направление уже далеко перешагнуло пределы Франции.

Может быть, главное, что привлекало писателей в экзистенциализме, — это отсутствие догматизма и широчайшая свобода импровизаций на заданные его философией темы.

Как всякий настоящий художник, Быков не только «осваивал» экзистенциализм, но и по-своему раздвигал его границы, обращаясь к наиболее близкому для себя материалу. Исходя, как и все экзистенциалисты, из того, что единственная вселенская реальность — это существование, жизнь.

…Итак, «Стена» Жана-Поля Сартра и «Стена» Василя Быкова. Интересно, что в последних изданиях книги Сартра «Стена» ее начинает, у Быкова же — заканчивает. Место действия в обоих произведениях одно и то же — тюрьма, тема тоже совпадает — диктат внешнего мира, однако сюжеты не имеют ничего общего. Главный герой Сартра, Пабло Иббиета, находится в камере с двумя другими заключенными, тоже, как и он, приговоренными к казни, которая должна состояться утром. Для Иббиеты один из смертных грехов человека — это отсутствие воображения (внутренней свободы мыслей). Его собственное воображение может поспорить с воображением любого экзистенциалиста; собственно, по натуре он и есть экзистенциалист. Его борьба с диктатурой абсурда состоит в основном в том, что, используя воображение, он стремится овладеть собственной судьбой. В результате личной трагедии герой сартровской «Стены» проходит через испытание крахом всех своих надежд. Казнь на время отодвигается, но это мало что меняет: у такого человека нет будущего в стране победившего абсурда. И все же, несмотря на внешнее поражение, он как личность одерживает победу: его воображение, гордость, страсть к жизни по самому высокому счету оказываются сильнее неуязвимого мира абсурда.