Василь Быков: Книги и судьба

Вопрос о значении языка — один из центральных в публицистике Быкова. В статье 1988 года «Вчера и сегодня» он говорит «о языке души и душе языка» так: «Когда в старые времена жница возвращалась одна домой поздно вечером, она пела. Единственная душа, с которой у нее была потребность общаться, была ее собственная. На каком же языке мы выражаем свою душу? Является ли душа продуктом родного языка или язык является наследием души?» [324]. Эмоциональная, потаенная, трудно объяснимая часть языка, его «потерянная душа» — Быков твердо знал, что она существует, воздействует на человека даже тогда, когда он этого не осознает, и всем своим творчеством старался оживить эту душу.

Он не считал себя историческим писателем, но его поиски языкового «корня» национальной культуры были всегда завязаны на истории Беларуси. В языке его собственных произведений замечательным образом синтезируются «мужицкий» и «высокий» пласты родного языка. Но вот что интересно: в этом синтезе практически отсутствуют архаизмы и диалектизмы. Такой подход делает его язык понятным для всех; этим стиль Быкова разительно отличался от языка других замечательных белорусских авторов (Короткевич — хороший пример), насыщавших современный белорусский архаизмами и диалектизмами. В работах Быкова о языке отчетливо слышится ностальгия по двум группам белорусского социума как носителям наиболее явно выраженных языковых традиций — белорусским крестьянам и их учителям. Будучи реалистически настроенным по отношению к современной белорусской деревне, из которой почти ушла жизнь, Быков рассчитывал на образование новых учителей, патриотов, признающих свою национальную данность и уважающих другие национальности так же, как они хотят, чтобы уважали их собственную.

Именно поэтому он беспрестанно, но с большим тактом подчеркивал в своих публикациях и выступлениях важность воспитания учителей белорусского языка и их роль в последовательном формировании независимой нации. В то же время следует помнить, что Быков был одним из немногих лидеров оппозиции, кто настаивал на постепенном и демократическом переходе к белорусскому языку как государственному. Не терпя насилия над личностью ни в чем, белорусский трибун считал, что минимум четверть века нужно дать нации (а возможно, и сорок библейских лет), чтобы она в массе осознала абсолютную необходимость возрождения родного языка. Эта идея прозвучала и на Первом съезде Белорусского народного фронта в 1989 году:

Основные положения этой речи, включая возрождение белорусского языка в качестве массового и затем общегосударственного, все еще не осуществлены в Беларуси, которая и в этом отношении, и в области демократии находится много дальше от цели, чем была двадцать лет назад. Быков, однако, жил с надеждой и работал для осуществления своей высокой идеи до последнего дня жизни. При этом он не обманывался мечтой о возвращении Золотого века, он просто прокладывал в своей личной, художественной и общественной жизни дорогу, которая могла бы оказаться приемлемой для других. На этом пути не было места диктатуре и ненависти.

Василь Быков всегда называл ненависть сильнейшим врагом человечества. Он говорил об этом и на Всемирном съезде писателей в Риме! [326] В своей речи Быков остановился на ненависти как могучей идеологической силе на государственном уровне. Обратившись к примеру Советского Союза, он показал, как ненависть управляла страной и в сталинские, и в послесталинские времена. Развивая эту тему в публицистике и ораторской деятельности, Быков не уставал приводить примеры того, что ненависть отнюдь не стремится сдавать свои позиции, что она продолжает пронизывать властные структуры и пропитывать собой деятельность белорусского руководства, что ведет к нравственному банкротству страны. В его мире находится только одно противоядие против ненависти: людям необходимо вспомнить свою личную природную доброту и терпимость к ближнему.

Василь Быков, как и Пастернак, верил, что «силу подлости и злобы одолеет дух добра». Его понятие справедливости никогда не было ограничено какими-либо рамками, включая национальные. По мнению Томаса Бэрда,

В то же время Быков страстно защищал права белорусских писателей писать по-русски и бросался в бой против националистов, пытавшихся дискредитировать его любимого художника — Марка Шагала [328]. Безусловно, идея белорусскости и необходимости объединения в новой Беларуси на демократической платформе белорусов всех вероисповеданий не противостояла в мировоззрении Быкова приятию других национальностей, рас, государств. Томас Бэрд подчеркивает: «Система его ценностей основана на глубоком гуманизме, простирающемся далеко за пределы национальной преданности и идеологических антагонизмов» [329].

Следующая книга публицистики Быкова вышла в 1999 году. Наряду с публикациями из предыдущей книги в нее вошли статьи, интервью, эссе, доклады, речи, собравшиеся за 1992–1999 годы [330]. Вот названия работ, составивших эту книгу: «Права белорусского человека»; «Огромная беда»; «Испытание демократией»; «Не останавливаться»; «Дожить до победы»; «Будущее Беларуси»; «Наша тревожная память»; «Несколько слов про „Альпийскую балладу“»; «Гуманизм невозможно учредить»; «Наши сила и воля»; «Выступление на пленуме СП БССР»; «Куропаты — дорога смерти»; «Вчера и сегодня»; «Выступление на VII съезде СП БССР»; «Речь на I съезде Белорусского народного фронта (БНФ)»; «Обращение к выборщикам»; «Вперед или назад?»; «Выступление на Шагаловских чтениях в Витебске»; «Вступление к сборнику „Инакомыслящие“»; «Выступление на II съезде Белорусского народного фронта (БНФ)»; «Будущее республики»; «Выступление на конгрессе общества „Бацькаўшчына“»; «Выступление на конгрессе белорусистов»; «Правда жизни»; «Чтобы сохранить власть»; «Чего не может никто сказать»; «Национальное единство — инстинкт выживания»; «Исповедь Ларисы Гениюш»; «Народная поэзия»; «С нами остается»; «Лидер!»; «Проснемся же, наконец…»; «Судьба и шанс»; «Боже, дай нам волю и мудрость»; «Поиски оптимистического пути»; «У него была огромная потребность в свободе»; «Война и победа»; «Горький вкус победы»; «Привычное царство абсурда»; «Культура и постсталинское гражданство»; «Черные ляда белорусской государственности»; «Цель и средства»; «Беларусь пляшет и поет»; «Красно-коричневые»; «Надо искать выход»; «Беларусь стала жертвой своей неразборчивости, но и Россия может заблудиться»; «Иллюзии и реальность»; «Всякая диктатура кончает запретом на жизнь»; «Слово и власть».

Говорящие названия, не правда ли? По одному этому списку можно увидеть, что более всего болело у писателя в те годы и какие ценности стояли у него на главном месте. Василь Владимирович Быков этой книги — зрелый трибун и оригинальный мыслитель. Он ставит перед аудиторией и перед самим собой злободневные вопросы (большая часть которых стоит и сегодня) и отвечает на них в лучших традициях добра, правды и гуманизма. Его ответы просты, прекрасно сбалансированы и понятны. Они далеко не всегда утверждающие или позитивные. Так, в «Крестном пути» Быков произносит твердое «НЕТ» фанатизму, расизму, ультранационализму, империализму и любому другому проявлению несправедливости. Вот, например, позиция автора по поводу русских демократов его поколения.