Теттау Э. Куропаткин и его помощники. Поучения и выводы из русско-японской войны. Часть 1-2.

Точно так же и начальники обоих русских отрядов, стоявших выдвинутыми вперёд уступами, не подумали вовсе принять участие в бою и броситься на эти батальоны, несмотря на то, что никакого противника против себя совершенно не имели.

Между тем, не подлежит сомнению, что при энергичной атаке этих фланговых отрядов, имевших полную возможность охватить оба фланга японских батальонов, эти последние, несомненно, должны были быть уничтожены.

Но дело в том, что также и ген. Гершельман значительно преувеличивал силы японцев, находившихся против него 18-го июля — правда, достаточно скрытые в гаоляновых полях: он предполагал, что имеет против себя целую японскую дивизию. Ген. Гершельман выразил мнение, что «при таких условиях дальнейшее сопротивление неприятелю не должно привести к блестящим последствиям». Тем не менее, он всё же решил держаться на своей позиции, чтобы «поддержать славные традиции войск 9-й пехотной дивизии».

19-го июля соотношение сил русских и японцев уже изменилось в пользу последних. В этот день начал своё наступление с главными силами 12-й дивил ген. Инуйе из Фанкьяпудзы. Если, однако, принять во внимание, что ген. Инуйе пришлось выдвинуть 47-й полк от 12-й бригады и ещё 2 роты 14-го полка, чтобы прикрыть своё движение со стороны отряда ген. Любавина, направив этот отряд из Фанкьяпудзы на север в горы по направлению на Мидзы — Уйюньюнин, то у ген. Инуйе оставалось только 8½ батальонов и 30 горных орудий для производства самой атаки; значит, превосходство сил японцев не было особенно значительно.

Несмотря на это, ген. Инуйе решил атаковать позицию у Сихояна, охватив оба её фланга: против правого фланга был направлен полковник Имамура с 2 батальонами 14-го полка, а против левого фланга были двинуты в обхват 2 роты 24-го полка; остальные 6 батальонов и горная артиллерия должны были вести фронтальную атаку; охват правого фланга 14-м полком, которому пришлось пройти 28 километров по трудной, гористой местности, не имел особенного значения, ввиду того, что когда этот полк начал своё развертывание около 4-х часов пополудни против правого фланга отряда Ждановского, то от ген. Гершельмана было уже получено приказание об отступлении.

Достойно, однако, внимания это крайнее отсутствие разведок со стороны русских, повторившееся здесь, как это было и в других местах: когда в 3½ часа дня отряд Имамура уже находился на расстоянии всего 2 км от позиции отряда Ждановского, казаки и конно-охотничьи команды, прикрывавшие правый фланг, обязанные разведать противника, доносили, что японцев нигде не видно. Японские стрелковые цепи, правда, ввиду закрытой местности, были обнаружены только тогда, когда они приблизились на расстояние всего только 800 метров от позиции горных орудий отряда Ждановского.

Участь боя была решена обеими ротами 24-го японского полка ввиду того, что 5½ рот полковника Воронковского, усиленные притом ещё 2 горными орудиями, в 3 часа пополудни начали отступать без боя как только заместили, что их обходят 2 японские роты. Благодаря этому отступлению, японские роты получили возможность занять горный массив северо-восточнее Сихояна и, таким образом, взяли под фланговый огонь левый фланг русской позиции.

Ген. Гершельман уже считался с возможностью обхода и ещё в 2 часа дня распорядился отправить в тыл свои батареи, после же занятия упомянутыми японскими ротами горного массива приказал в 4 часа дня своему отряду отступить, Трудно понять, почему ген. Гершельман не приказал отступить ещё раньше, потому что из отсылки батарей в тыл видно, что он и не думал оказать японцам упорное сопротивление; теперь же отряду приходилось отступать при преследовании обеими обходящими японскими колоннами.

Потери русских в этом бою составляют 590 человек, в том числе 150 без вести пропавших; японцы потеряли 524 человека. Ген. Гершельман отвёл свой отряд до Гудзядзы, оставив прикрывающие части на Юшулинском перевале. 12-я японская дивизия расположилась биваком у Сихояна.

Бой у Тавуана (или на перевале Янзелин) 31-го июля 1904 года

Исход боя у Сихояна имел своим последствием сосредоточение под начальством командира корпуса генерал-лейтенанта Случевского всех войск 10-го армейского корпуса, которые до того времени были рассеяны по всевозможным направлениям: сборным пунктом для расположения корпуса был назначен Гудзядзы по дороге между Ляояном и Сихояном. Принадлежавшие войскам 10-го корпуса и прикомандированные до того времени к Восточному отряду 1-я бригада 9-й дивизии, 121-й пехотный полк и 3 батареи ещё 19-го июля были откомандированы в Гудзядзы, так что Восточный отряд опять был предоставлен своим собственным силам — 24 батальона, 17 сотен и 68 орудий.

Граф Келлер после своей неудачной атаки в ночь на 17-е июля снова занял позицию у Тавуана. После того прошло 14 дней, пока снова произошли более или менее серьёзные бои, и всё же этого времени оказалось недостаточно, чтобы войска и их начальники могли вполне уяснить себе данные им задачи. Граф Келлер сначала имел намерение своей позицией у Тавуана воспользоваться как арьергардной, а решительный бой принять только на позиции у Ляндясаня, которая представлялась гораздо более выгодной и укреплялась с самого начала войны. Граф Келлер представил этот вопрос на утверждение ген. Куропаткину, но последний, как это с ним бывало всегда, не пожелал взять на себя всю ответственность за возможные последствия и дал указания, вполне неопределённые. Он телеграфировал графу Келлеру следующее: «Обороне занятой нами позиции у Тавуана придаю большое значение… Предоставляя вашему усмотрению принять решительный бой со всеми находящимися в вашем распоряжении войсками на позиции у Ляндясаня, я всё же возлагаю на вас обязанность принять все меры к упорной обороне позиции у Тавуана».

Как понять такое указание? Если было принято решение дать настоящее сражение у Ляндясаня, то какой же смысл было у Тавуана оказывать упорное сопротивление, т. е. оборонять эту позицию всеми силами?

Начальство Восточного отряда никак не могло освободиться от этих двойственных указаний до самого боя 31-го июля, а следствием этой нерешительности ген. Куропаткина были полумеры и — новое поражение.

Ещё до перехода японцев в наступление 31-го июля войсками Восточного отряда снова была предпринята одна из тех мелких наступательных операций, которая особенно заслуживает здесь упоминания, потому что она по своей бесцельности превосходит все предпринимавшиеся до того времени.

Как известно из очерка событий на южном фронте, ген. Куропаткин по настоянию наместника 20-го июля принял решение повести под собственной командой для атаки армии Куроки войска Восточного отряда и 10-го корпуса, усиленные только что прибывшими из Европейской России войсками 17-го корпуса. С этою целью ген. Куропаткин отправился к сборному пункту 10-го корпуса в Гудзядзы. Чтобы отвлечь внимание Куроки от войск 10-го корпуса, ген. Куропаткин приказал Восточному отряду предпринять новое наступление. По словам участника этого наступления (капитан Свечин), на этот раз тон начальства был менее решительный: «Нас, до некоторой степени, просили сделать одолжение предпринять этак маленькую демонстрацию без больших потерь».

Эта «демонстрация», исполненная 2-мя батальонами под начальством командира 6-й Восточносибирской стрелковой дивизии ген. Романова, в которой принял участите также и Великий Князь Борис Владимирович, вылилась в совершенно своеобразную форму. Отбросив назад передовые посты японцев, батальоны продвинулись вперёд на расстояние около 1200 метров от неприятельской позиции. Так как японцы не обнаруживали себя, а русские роты тоже не чувствовали потребности двигаться дальше, чтобы предотвратить возможность траты патронов, то обе стороны остановились друг против друга без всякой стрельбы. Но так как цель «демонстрации» в таком случае оставалась неисполненной, потому что неприятель оставался совершенно спокойным, не обращая внимания на наступающего и не открывая огня, то одна из охотничьих команд получила от ген. Романова приказание двинуться вперёд и заставить японцев открыть огонь.