По путевке комсомольской

Вот наконец и долгожданная станция Себряково, и здесь же слобода Михайловка, где мы должны поступить в распоряжение окружного ревкома. Поезд медленно подошел к перрону, мы высыпали из вагона и тотчас плотно сгруппировались, чтобы стать заметнее для встречающих. Но их не оказалось. Ничуть этим не смутившись, через несколько минут мы уже гурьбой шествовали в ревком.

О том, что группа молодцев-владимирцев следует из Козлова, в ревкоме знали, но точной даты прибытия, конечно, известно не было. Да и попробуй назови эту дату, когда вагон следует «на перекладных», прицепленный то к одному, то к другому попутному поезду, идущему к тому же по никому неизвестному расписанию.

* * *

У ревкома стояло десятка полтора подвод и арб. У входа и в коридоре толпились или сидели вдоль стен на корточках какие-то люди, преимущественно старики и пожилые женщины, одетые с расчетом на долгую дорогу. Как оказалось, это были дежурные подводчики, присланные сюда из станиц и хуторов для выполнения гужевых повинностей и, в частности, для передачи на месте указаний и распоряжений окружкома, а также и для доставки командированных. То, что мог бы мгновенно сделать обычный телефон, передавалось возницами конных подвод, а то и просто арб, запряженных парой волов. Как мы поняли, для особо срочных нужд предназначались стоящие на привязи два расседланных красавца дончака. Проскакать на таком было мечтой каждого из нас.

Ждать приема долго не пришлось. Увидев еще из окна [31] нашу братию, шествующую с вещами со станции, сам председатель ревкома вышел из кабинета в коридор и, узнав, кто мы такие, пригласил всех нас к себе со словами:

- Ну вот и познакомимся. Я и есть председатель ревкома. Проходите ко мне, там все порешим.

Предревкома считал своим долгом особо подчеркнуть и предупредить нас, что приехали мы не на готовенькое насиженное место, где все уже налажено и дела идут хорошо и гладко. В ряде станиц и хуторов, совсем недавно освобожденных от деникинцев, население, по существу, встречает настоящую Советскую власть впервые. Жителей там мало и те преимущественно старики, женщины и дети. В своих настроениях и симпатиях люди эти самые разные: одни - явно за Советскую власть, другие - еще колеблются, боясь возвращения белых, и, наконец, третьи настроены к нам враждебно. И таких, к сожалению, немало.

Не меньшие трудности в работе местных ревкомов и партийных организаций, заставлявшие всех советских и партийных работников быть постоянно начеку и в полной боевой готовности, создавали белогвардейские отряды и разрозненные белобандиты из местных же казаков, которые еще в большом количестве рыскали по всей территории округа. С этой стороны можно было ожидать в любую минуту как прямых вооруженных нападений, так и отдельных диверсий и террористических актов против представителей Советской власти.

В заключение предревкома сказал:

- А впрочем, вы и сами грамотные. Небось комсомольцы, да еще какие! Из Москвы присланные! Приедете на места, присмотритесь и сами разберетесь, что к чему. Если будут какие трудности, председатели ревкомов помогут, они у нас стреляные воробьи. Подскажем и мы - отсюда. Обращайтесь безо всякого стеснения. Вот и все. Желаю вам доброго пути и, как говорят, ни пуха ни пера.

Наверное, потому, что мы были еще очень молоды и неопытны, а также и потому, что почти ничего не знали, да и смутно представляли характер предстоящей жизни и работы, все нам казалось в эти минуты ясным, понятным и простым. Поэтому никаких уточняющих служебных или житейских вопросов с нашей стороны не последовало. Спросили только, кому конкретно куда ехать, как будем добираться и когда. [32]

Присутствовавший здесь же секретарь ревкома зачитал станицы и хутора, куда требовалось послать одного-двух человек пополнения. Мы же в свою очередь назвали по порядку расположения в списке фамилии тех, кто в названные места поедет.

Я и мой земляк и друг Вася Царьков направлялись членами ревкома в глубинную станицу Малодельскую, находившуюся примерно в 60 верстах от Михайловки, вверх по течению реки Медведицы, на ее левом берегу. На удивление близко от Малодельской, также по реке - на расстоянии всего в 10 верст, - располагалась еще две станицы: Сергиевская и Березовская, а в 25 верстах - крупная слобода Даниловка. Весь этот район приречных станиц являлся пограничным с Саратовской губернией ныне все они входят в Волгоградскую область).

Наша, малодельская, подвода, да еще парная, к счастью, стояла у ревкома, и мы с Васькой решили ехать немедленно. И хотя прибыть на место мы должны были далеко за полночь, предревкома такое решение одобрил, так как подвода, по его расчетам, еще засветло доберется почти до хутора Сенного, а там рукой подать до станицы Сергиевской, а дальше и Малодельская. Он считал, что участок дороги, где придется ехать в темноте, в это время был совсем спокойным и безопасным.

Возчик наш, назвавшийся Трофимом, исконный малодельский казак, имел чуть ли не во всех близлежащих станицах и хуторах многочисленных близких и дальних родственников, жизнь каждого из которых была у него как на ладони. А уж о малодельцах-то он знал всю их подноготную. За длинную дорогу Трофимыч - так мы сразу начали его величать - рассказал нам многое и о самих станичниках, и о былом житье-бытье казаков, и о думах, которыми они в настоящее время жили. И за это ему большое комсомольское спасибо, это нам очень пригодилось и помогло.

Первое, что нас особенно интересовало и волновало, - это история недавних боев Красной Армии и партизанских отрядов с красновцами и деникинцами в этом районе. Здесь мы готовы были ловить буквально каждое слово. Однако именно об этом Трофимыч ничего существенного рассказать не мог. Он не был ни участником боевых дел, ни их свидетелем. Гражданская война главным острием своим не затронула Малодельскую. В те времена, когда еще не было сплошных фронтов, станица всегда оказывалась вне главных событий, так как стояла [33] далеко в стороне от железнодорожных линий и наезженных большаков. Случалось, что ближайшие железнодорожные станции - например, Себряково, Аргада или Раковка - уже были взяты той или иной стороной, а малодельцы, не подозревая об этом, посылали по мобилизации свои подводы - для уже отступившего противника. Из того, что Трофимыч все-таки рассказал, пожалуй, наиболее захватывающими эпизодами оказались те, которые относились к более богатому всякого рода приключениями восемнадцатому году. Тогда на Северном Дону действовали многочисленные, но разрозненные по своим действиям красные партизанские отряды - Киквидзе, Сиверса, Миронова и другие. Успевшие обрасти всяческими небылицами, эти рассказы казались просто фантастическими.

И нам было особенно приятно, и мы уже заранее даже гордились, услышав, что наша Малодельская и соседние с него станицы в основном были красные и что очень большое количество казаков из этого района стали бойцами отряда Миронова и в настоящий момент продолжают драться с белогвардейцами на Донце, в районе Белой Калитвы.

Уже зная о том, кто мы такие и зачем едем в станицу (об этом он успел-таки проведать в Михайловке), Трофимыч больше всего огорчался, что мы теперь не увидим той доброй старой Малодельской, какой она была раньше, до войны. По его словам, это был спокойный, утопающий в зелени райский уголок донской земли с щедрыми гостеприимными казаками и казачками.

- А что касаемо казачек, то боевее и краше наших малодельских, бывало, по всему округу не сыщешь. Сейчас девчат тоже маловато стало, но… - Здесь Трофимыч чуть запнулся, повернулся в нашу сторону, хитровато улыбнулся и продолжал: - Про вас, двоих-то, найдется… - Что-то старик хотел добавить, но неожиданно замолк и после небольшой паузы снова заговорил, но уже о другом: - Станица сегодня совсем не та. Война все вверх дном перевернула. Главное - людей стало мало. Работы полно, а работать некому. Было когда, к примеру, две сотни добрых казаков, теперь и пары десятков не наберешь. А те, что есть, - какие это казаки? Старые хрычи, вроде меня, да инвалиды. Раньше даже бабы дюже работали, а теперь и их осталось не более половины. Как угнали куда-то с подводами, так и не вернулись. Теперь даже не разберешь, где они. Не то у ваших, не то у белых. [34] А те, что дома, тоже работать не хотят. Говорят так: красные пришли - корми, белые пожаловали - тоже корми, а здесь еще и зеленые завелись; когда нет ни красных, ни белых, эти зеленые тут как тут, тоже норовят на кормежку в станицу наведаться. Разве на всех напасешься?