Наша война

Часть Мадридского гарнизона дислоцировалась в казармах Леганэс, Хетафе, Кампаменто, Викальваро и Эль Пардо, расположенных вокруг города, другая — в четырех казармах: Ла Монтанья, Сабойа, Мария Кристина и Каррос де Комбате, Парки и электротехнический центр — внутри него. Все вместе они составляли настоящий защитный пояс столицы.

Во всех казармах мы имели своих людей. В одних действовали солдатские партийные организации, как, например, в шестом пехотном и танковом полках, в казармах Викальваро, Кампаменто и Хетафе, в других — отдельные члены партии: офицеры и солдаты. Партийные организации и отдельные коммунисты сыграли важную, а в некоторых случаях решающую роль в предотвращении и подавлении мятежа в воинских частях.

В шестом пехотном полку более двухсот солдат и капралов являлись членами антифашистского Комитета, которым руководил солдат первого класса Франсиско Абад. Партийная ячейка этого полка состояла из четырех сержантов и возглавлявшего ее старшины Алонсо Морено. Ему суждено было погибнуть при обороне Мадрида. В то время он служил уже в чине капитана в штабе 11-й дивизии. Коммунисты и Комитет пользовались в полку настолько прочным влиянием, что фашисты даже не пытались поднять его против Республики.

В танковом полку не было антифашистского Комитета, но там действовала партийная ячейка во главе со старшиной Виктором Гомесом; он закончил войну командиром танковой бригады. Под его руководством верные республике офицеры в первые же минуты мятежа овладели положением в казарме.

Среди командиров частей и подразделений, расположенных в окрестностях Мадрида, партийных организаций тогда еще не было, но отдельные офицеры находились под нашим влиянием и сыграли важную роль в борьбе с мятежниками.

Например, лейтенант Гонсалес из полка легкой артиллерии и лейтенант, фамилии его я не помню, из железнодорожного полка, который первым отправился во главе роты на Гвадаррамский фронт, чтобы остановить двигавшегося на Мадрид врага.

Крепкая партийная организация была в полку связи, расположенном в Прадо. Однако его командир, полковник Карраскоса, сумел обойти нас. Узнав, что дела мятежников в Мадриде плохи, он под предлогом проведения учений отправил свой полк в Сьерру, а оттуда в Сеговию, захваченную мятежниками.

Крупные партийные организации имели мы в авиационных частях на аэродромах в Хетафе и Куатро Виентос. Они состояли главным образом из младших командиров и механиков. Именно благодаря им авиация в основном осталась верной Республике.

Из всех казарм, расположенных внутри столицы, восстала лишь Ла Монтанья. В этой казарме были крепкие партийные организации и среди них ячейка из шести старшин и сержантов. Почему же в таком случае она оказалась в руках мятежников? Следует иметь в виду: если наши товарищи знали всех реакционно настроенных командиров, то и те, в свою очередь, знали всех республиканцев и даже коммунистов. Поэтому командование Ла Монтаньи, получив перед началом мятежа от своих руководителей приказ закрепиться в казарме, предоставило всем командирам, известным своими республиканскими взглядами, отпуск. Так же оно поступило и с рядовыми.

Надо сказать, что когда вспыхнуло восстание, из числившихся в армии 145 тысяч человек на местах оказалось не более 60 тысяч. Только 16 июля правительство отменило военным отпуска и не разрешило им покидать свои части.

Командование Ла Монтаньи, отправив в отпуск часть капралов и солдат — членов партии и тех, кто находился под их влиянием, а также четырех из шести коммунистов — членов парторганизации сержантов и старшин, естественно, укрепило позиции фашистских элементов в полку.

Как только начался мятеж, всех, известных своими республиканскими и антифашистскими убеждениями, восставшие заперли в подвалах, а оказавших сопротивление убили. Замечательно проявили себя руководитель партийной организации сержантов и старшин — старшина инженерных войск Гонсалес Лагарес и возглавлявший партработу среди солдат и капралов капрал Ниэто. До военной службы Ниэто руководил организацией коммунистической молодежи в городе Оренсе. Он погиб во время войны, уже будучи офицером инженерного корпуса.

Таким образом, в результате действий реакционного командования Ла Монтаньи перевес в казарме оказался на стороне фашистских сил. В ней обосновались глава восставших в Мадриде генерал Фанхул, несколько десятков офицеров запаса из других гарнизонов, которых мятеж застал в столице, примерно 800 фалангистов и других реакционеров, одетых в форму солдат и жандармов. Всего в казарме Ла Монтанья засело примерно 3500 человек. Их сопротивление было сломлено за 24 часа отрядами народной милиции, силами Общественного порядка и верными Республике воинскими частями. Атаку поддерживали три орудия, три бронеавтомобиля и один самолет, сбросивший на казарму несколько бомб.

Поднять восстание удалось также командованию артиллерийского полка в Хетафе. Но колонна в составе летчиков, отрядов народной милиции, гвардиа сивиль и гвардиа асальто (гражданской и штурмовой гвардии) после короткой борьбы заставила мятежников сдаться.

18 июля в Кампаменто пробрался генерал Гарсиа де ла Эрранс и с помощью группы военных овладел положением. 19 июля республиканцы атаковали казармы Кампаменто и захватили их. Генерал Гарсиа де ла Эрранс был убит своими же подчиненными, не желавшими продолжать борьбу.

Попытка поднять восстание в Вакальваро была быстро ликвидирована нашей партийной организацией, пользовавшейся прочным влиянием в этой казарме.

Неясным оставалось положение в первом пехотном полку Уад-Рас. Там действовали казарменный антифашистский комитет и партийная ячейка из пяти сержантов и старшин во главе с сержантом Гэрра, племянником капитана Бенито.

Большинство командиров этого полка во главе с полковником были сторонниками мятежа, но они не решались выступить, так как не были уверены в позиции солдат и младших командиров.

Утром 23 июля товарищ Криспин, который вел работу в этой казарме, проинформировал меня о неблагоприятном для нас развитии событий: часть офицеров развернула подрывную деятельность среди рядового состава, стремясь привлечь его на свою сторону. А это грозило нам неприятностями. Я немедленно отправился в казарму.

В одном зале расположилось примерно 20 офицеров и унтер-офицеров, в другом — полковник с большей частью командного состава. Солдаты бродили по казарме, предоставленные сами себе. Вместе с членами комитета мы разработали план действий, дабы положить конец анархии. Товарища Криспина я отправил проинформировать Политбюро партии о состоянии дел и попросить кого-либо из видных руководителей, желательно Долорес Ибаррури, приехать в казарму. Другого товарища я послал в Пуэнте де Валекас за подкреплением. Спустя два часа прибыла Долорес Ибаррури. Мы собрали в столовой рядовой состав и часть командиров. Перед ними выступила Долорес. Солдаты не раз прерывали ее, задавали вопросы. Долорес подробно отвечала и сумела убедить дезориентированных людей не только в том, что они не должны выступать против Республики, но обязаны немедленно, с оружием в руках, встать на ее защиту.

Пока Долорес выступала перед солдатами, я с группой командиров и солдат отправился в зал, где расположились сторонники мятежа. Им было предложено сделать выбор. Часть из них согласилась присоединиться к нам, остальных мы арестовали.

Тем временем из Пуэнте де Валекас прибыло 100 человек. Мы разместили их в казарме и вооружили.

В связи с тревожными сообщениями, поступавшими из Гвадаррамы, было решено создать для отправки на фронт смешанную колонну из военных и штатских. Мы располагали людьми и оружием, но у нас не хватало транспорта. Недалеко от казармы находился гараж агентства «Фиат». Мы реквизировали все имевшиеся в нем и поблизости легковые и грузовые автомашины, и, таким образом, вопрос с транспортом был разрешен. Оставалось подыскать начальника колонны. Нам повезло. Капитан Бенито Санчес, узнав о неблагополучном положении в казарме, прибыл проведать своего племянника. Ему мы и поручили командование колонной.