Маршал Рыбалко

атаковать его позиции. Он созвал командиров подразделений, поставил им задачу Казалось бы, поступил в соответствии с уставом. Но пока командиры слушали приказ, возвращались в подразделения и организовывали сопротивление, «противник» успешно нанес по ним удар.

Рыбалко помолчал. Дал возможность обдумать услышанное, а затем спросил, в чем была ошибка комбата.

Высказывались различные мнения. Павел Семенович хмурился, но не перебивал. Наконец поднялся капитан-танкист:

— Вы, товарищ генерал-майор, говорили обо мне и моем батальоне. Я понял свой просчет. Увидев приготовления «противника», следовало отдать приказ на контратаку через офицера связи. Благодарю за урок.

Рыбалко понравилась прямота капитакагОн одобрительно кивнул.

— В этой войне танкам отводится огромная роль,— продолжал Павел Семенович.— Поэтому людей надо готовить прежде всего к отражению танковых атак Можно наилучшим образом подготовить противотанковые средства, но если бойцы, поддавшись панике, станут разбегаться с рубежей обороны — сражение выиграет враг. Следовательно, вы, командиры и политработники, обязаны в кратчайший срок излечить бойцов от танкобоязни. Это опаснейшая болезнь!..

Потом мы с Павлом Семеновичем в политотделе корпуса обсудили планы партийно-политической работы, тематику докладов и бесед, намеченных и уже проведенных в подразделениях. Я ознакомился со средствами агитации и пропаганды, некоторые одобрил, кое-что порекомендовал изменить.

Рыбалко заинтересованно слушал и время от времени вносил существенные поправки. Он, боевой комиссар гражданской войны, хорошо понимал значение правильно организованной политработы в армии в предстоящих боях.

Я спросил, доведен ли до личного состава приказ Народного Комиссара Обороны от 1 мая 1942 года.

— Конечно,— поспешил с ответом один из инструкторов политотдела.— Прочитан во всех подразделениях!

Рыбалко нахмурился и с несвойственной ему резкостью переспросил:

— Прочитан? И это все?.. А что же там делают политработники?

Порывшись в лежащей перед ним папке, Павел Се-менович извлек этот приказ.

— Вслушайтесь в каждую строку, в каждое слово!— потребовал он и начал читать: «Пулеметчикам, артиллеристам, минометчикам, танкистам, летчикам — изучить свое оружие в совершенстве, стать мастерами своего дела, бить в упор фашистско-немецких захватчиков до полного их истребления!» И далее: «...командирам — изучить в совершенстве дело взаимодействия родов войск, стать мастерами дела вождения войск, показать всему миру, что Красная Армия способна выполнить свою великую освободительную миссию!»

Рыбалко обвел взглядом собравшихся и спросил:

— Это ли не конкретная программа действий для всех нас, товарищи коммунисты? Вы должны, вы обязаны организовать работу так, чтобы каждый воин задумался: в совершенстве ли он уже овладел доверенным ему оружием, готов ли к встрече с таким сильным врагом, как гитлеровская армия. А если еще не готов, то что обязан сделать, чтобы подготовиться к боям так, чтоб совесть его перед товарищами, близкими и родными была чиста.

Мельком взглянув на незадачливого инструктора, Павел Семенович продолжал:

— Не просто прочитать этот приказ надо, а в ежедневной работе с людьми проверять, как он выполняется каждым — от командиров до рядовых бойцов. Такова задача всех коммунистов корпуса, и вы, дорогие товарищи, должны организовать ее выполнение.

Беседа в политотделе затянулась до поздней ночи. В штаб армии мы с Павлом Семеновичем возвращались в хорошем настроении. Командный состав, политработники 15-го танкового корпуса ответственно относились к возложенным на них задачам. Можно было не сомневаться, что к тому времени, когда придет пора вступить в бой, это соединение с честью выполнит воинский долг.

Как-то в конце июня командующий артиллерией армии полковник К. А. Семин докладывал Военному совету о ходе боевой учебы артиллеристов в соединениях. Он высказал мнение, что до тех пор, пока соединения не будут обеспечены снарядами в достаточном количестве, от них нельзя требовать высоких показателей.

— В какой корпус, в какую бригаду ни приедешь,—

г

говорил Семин,— прежде всего спрашивают, скоро ли прибудут эшелоны с боеприпасами. Что я могу им ответить? Ведь это не в моей компетенции...

— И выходит, что говорить вам с ними больше не о чем, можно и уезжать? — По язвительному тону вопроса чувствовалось, как Рыбалко недоволен Семиным.— А по-моему, ваша инспекция должна охватывать куда более широкий круг вопросов, чем только стрельба боевыми снарядами. Или я ошибаюсь? Пока снарядов мало, артиллеристы могут и позагорать, благо погода хорошая...

Я понимал справедливость мнения Семина: стрельба боевыми снарядами имеет важнейшее значение. Но и Рыбалко был прав: ведь круг обязанностей командующего артиллерией гораздо обширнее.

Почувствовав, что допустил промах, Семин поспешил переключить разговор на другую тему. Однако скептическое выражение лица Рыбалко до конца доклада так и не изменилось.

Желая разрядить обстановку, я предложил:

— Не поехать ли полковнику Семину вместе с нами в 12-й танковый корпус? На месте и разберемся.

Романенко с этим предложением согласился.

Наутро назначен выезд. В отличие от нестерпимого зноя и духоты того дня, когда мы инспектировали 15-й танковый корпус, было довольно свежо. Солнце подымалось все выше, мягкие спокойные лучи скользили по кустарнику на обочинах дороги, по высокой траве, рассеивая легкую, прозрачную дымку.

1

С командиром 12-го танкового корпуса полковником Семеном Ильичем Богдановым мы были уже знакомы. Он, сын питерского рабочего, участник первой мировой и гражданской войн, до начала Отечественной командовал в Киеве танковой бригадой. В нашей 3-й танковой впервые занял высокую должность командира танкового корпуса. Семен Ильич был человеком сильной воли, обладал хорошей оперативно-тактической подготовкой, в нужный момент умел проявить настойчивость. Не случайно позже, в ходе войны, его выдвинули на должность командующего 2-й танковой армией, он стал дважды Героем Советского Союза, а после войны — маршалом бронетанковых войск.

Но в то время мы могли только оценивать его подход к боевой учебе вверенных ему войск. И надеялись, что к началу боев соединение сумеет хорошо подготовиться.

е 4—§8

зз

Прибыв в расположение корпуса, командующий рассеянно выслушал доклад полковника Богданова и приказал:

— Садитесь в мою машину и везите нас в одну из танковых бригад.

Ближайшей оказалась 30-я, где в это время разворачивался учебный, но мало чем отличавшийся от настоящего, бой. Танки с грохотом шли на окопы, оттуда строчили пулеметы, а вслед преодолевшим траншеи машинам летели гранаты. Пехоту, бежавшую за танками, «оборонявшиеся» бойцы отсекали огнем.

Прокофий Логвинович пытливо посмотрел на Рыбалко:

— Как считаешь, тут уже излечились от танкобоязни?

— Пора,— лаконично ответил Павел Семенович.

Он уже успел несколько раз побывать в этой бригаде и теперь с удовлетворением отмечал результаты работы с командным составом.

Побеседовав после «боя» с командирами и бойцами, командующий поздравил Рыбалко и Богданова:

— Ну что ж, ваш Кулик молодец!

Полковник В. Л. Кулик, командир 30-й танковой бригады, учился вместе с Павлом Семеновичем в академии, о чем знал Романенко. И когда Рыбалко докладывал, что едет в 30-ю, Романенко, бывало, не преминет подчеркнуть, что его заместитель слишком «опекает» командира бригады. Рыбалко только пожимал плечами: Василий Леонтьевич Кулик нуждался в помощи не больше, чем другие комбриги. Образцовый командир-танкист, умный, инициативный, обладавший уже в то время достаточным боевым опытом.

Когда уезжали из расположения 30-й бригады, командир корпуса спросил командующего:

— Куда теперь, товарищ генерал-лейтенант?

— А куда бы ты хотел, Семен Ильич?