Звезды на крыльях (сборник)

Штаб размещался на Каменном острове в массивном двухэтажном особняке с громадными комнатами, заставленными зеркальными шкафами, мягкой мебелью и различной утварью, выдержанной в русском стиле XVIII века. В здании штаба жил командир отряда с летным составом и некоторыми специалистами. Канцелярия вместе с гаражом размещалась в примыкавшей к особняку пристройке.

Основными организаторами отряда следует, конечно, считать солдата-летчика Ивана Яковлевича Иванова и его помощника Евгения Сергеевича Андреева.

Высокого роста, широкоплечий, с умными серыми глазами на худощавом лице, Иван Яковлевич Иванов сохранился в моей памяти как очень деятельный и энергичный человек. В отряде он пользовался огромным авторитетом, [36] его потертую кожаную куртку с черным меховым воротником можно было видеть, казалось, сразу в нескольких местах.

Помощник командира Евгений Сергеевич Андреев был, кроме того, и старшим механиком.

Летчиков в отряде числилось довольно много. Среди них были Иван Барышников, Феоктист Граб, Дмитрий Тарасов, Григорий Барышников и другие. Из летчиков-наблюдателей я вспоминаю Шульца, Вальчака, Заблоцкого, Котельникова, Цирулю. Заблоцкий исполнял еще и обязанности казначея.

В отряде были мотористы, слесари, медники, столяры, регулировщики, мастера многих специальностей, необходимых для ремонта самолетов, шоферы. Почти все они еще совсем недавно работали на петроградских заводах. Всего в отряде насчитывалось около ста человек.

Особенно тяжело приходилось мотористам: горючее, которое применялось на самолетах, было низкого качества. Достать бензин было тогда очень сложно, поэтому нередко применялись различные суррогаты, например смесь спирта с эфиром, «казанская смесь». Последняя была составлена нашими химиками в Казани и представляла собой жидкость желтого цвета с неприятным запахом. На самолетах с мотором, расположенным впереди кабины, ядовитые газы от сгорания этой смеси отравляли экипаж: после нескольких часов полета люди чувствовали себя больными. Вполне понятно, что моторы требовали чистки, работали на подобных суррогатах довольно ненадежно, и это иногда было причиной гибели отличных летчиков.

Не представляло большой ценности и навигационное оборудование самолетов, которое состояло всего лишь из [37] высотомера и указателя скорости; часов в самолете не было. Для учета времени в полете каждому летчику и летчику-наблюдателю выдавались карманные часы. Не было и компасов.

В солнечную погоду определять направление меридиана было относительно проще: летчик следил за положением тени от стойки на крыле самолета и сохранял таким образом направление полета.

Полетными картами служили десятиверстки, которые были очень дефицитными. Чтобы не портить их, маршруты полета обычно на карты не наносили, иногда заданные пункты отмечали карандашом.

И все- таки, несмотря на эти огромные недостатки в техническом обеспечении самолетов, наши летчики летали на разведку германских оккупационных войск в районе Струги Белые -Псков, на разведку и бомбардировку финских шхер, где концентрировались белые банды для нападения на Петроград. Летчики поддерживали связь революционного штаба с крепостными районами (форт Ино, Ямбург, Выборг), доставляли туда приказы, литературу и т. п. В те дни наш отряд совершил первые групповые вылеты на бомбардировку немецкого десанта, высадившегося в Финляндии. В январе 1918 года по распоряжению командующего Петроградским военным округом из Первого социалистического отряда было направлено в Выборг авиазвено во главе с летчиком Котельниковым, которое принимало участие в борьбе против белофинской гвардии.

Летом 1918 года образовались фронты гражданской войны. К этому времени наш отряд значительно окреп. После одного довольно бурного общего собрания было вынесено постановление - просить высшее командование отправить отряд на фронт. И вот в августе Первый социалистический авиационный отряд был переформирован в Первую Тверскую авиагруппу двухотрядного состава, командиром которой по-прежнему оставался Иван Яковлевич Иванов. После некоторой подготовки авиагруппа, получив горюче-смазочные материалы, отправилась на Восточный фронт. Комиссаром группы был питерский рабочий с обувной фабрики Константин Ермолаевич Ермолаев.

В начале сентября эшелон авиагруппы прибыл на станцию Ергач на Урале. Но условия местности там не [38] благоприятствовали нашему размещению. Высокие горы, обрывавшиеся у полотна железной дороги, переходили в сравнительно ровную низменность с рекой и рассыпанными вдоль нее избушками деревни. Об устройстве здесь аэродрома не могло быть и речи. Мы отправились дальше и на разъезде пятьдесят четвертого километра нашли небольшую площадку, пригодную для аэродрома.

Личный состав группы остался жить в вагонах, которые стояли тут же на запасных путях.

Выполняя задания командования 3-й армии, начала свою боевую деятельность Первая Тверская авиагруппа. Вначале проводились в основном разведывательные полеты. Летать приходилось при любой погоде главным образом в направлении Кунгур - Екатеринбург (над гористой местностью). Если учесть еще состояние нашей боевой техники, плохие аэродромы, то станет ясным, как трудно приходилось группе на первых порах.

Вскоре, однако, были достигнуты первые боевые успехи.

В сентябре Феоктист Граб вылетел в район Шамары - Шаля на «сопвиче». Противник на него напал из-за облаков, неожиданно. Это был французский «ньюпор». Граб, совершив маневр, увернулся от атаки, и «ньюпор» проскочил мимо. Граб увидел красное мясистое лицо вражеского летчика и погрозил ему кулаком. «Ньюпор» набрал высоту и зашел «сопвичу» в хвост. Но Граб, резко развернувшись на 180 градусов, сам перешел в атаку. Его наблюдатель Шульц, высокий, атлетического сложения человек, встав в кабине на колени, из «Гочкиса» дал две короткие очереди. Враг не успел опомниться, как камнем пошел вниз.

Разведывательные полеты, совершаемые нашими летчиками, давали командованию ценные сведения о действиях противника. С наступлением зимы полеты из-за недостатка горючего прекратились.

На Восточном фронте люди значительно окрепли и поправились. Красноармейцы получали уже не три четверти фунта хлеба, как в Петрограде, а полный паек. Жили мы по-прежнему в железнодорожных вагонах. В сильные уральские морозы в нашем вагоне вышло из строя водяное отопление. Ложась спать, мы набрасывали поверх одеяла шинели, куртки, полушубки. По утрам к нам на помощь приходил старший моторист Минин, балагур [39] и весельчак. Он, накинув на себя полушубок, зажигал большую паяльную лампу, после этого по очереди открывал двери купе и, направляя внутрь помещения пламя, с шутками и прибаутками отогревал нас. Покрытые за ночь инеем металлические части и стены купе оттаивали, и вода тонкими струйками стекала на постели…

После отступления наших войск из-под Перми авиагруппу перебросили в Москву, где ее переформировали в 24-й разведывательный авиационный отряд, командиром которого назначили летчика Дмитрия Тарасова, комиссаром - Константина Ермолаева. Иванов получил другое назначение и уехал из отряда.

Евгений Сергеевич Андреев стал начальником поезда-авиамастерской и тоже убыл из отряда.

В феврале 1919 года отряд выехал из Москвы на Украину. Чем дальше мы отъезжали от снежной московской зимы, тем теплее становилась погода - на Украине началась весна.

Повсюду были видны следы поспешного отступления немцев и петлюровцев: по дорогам валялись немецкие повозки и грузовики, на железнодорожных путях стояли разбитые бронепоезда. Все окна на киевских зданиях пестрели бумажными крестами.

Отряд разместился на аэродроме Пост-Волынский под Киевом. К этому времени я уже успешно справлялся с обязанностями летчика-наблюдателя. С этого аэродрома мы совершили первые полеты на разведку отступавших немецких войск. Летали главным образом вдоль железных и шоссейных дорог, потому что наземные войска вели боевые действия, как правило, в направлении путей сообщения. [40]

Ведя разведку, летчики запоминали число эшелонов на железнодорожных станциях, отмечали скопления войск и транспорта на дорогах и в населенных пунктах, сбрасывали листовки, фотографировали и бомбили вражеские колонны.