Ельцин

И вот такой у меня получился маршрут: Свердловск — Казань — Москва — Ленинград — снова Москва — Минск — Киев — Запорожье — Симферополь — Евпатория — Ялта — Новороссийск — Сочи — Сухуми — Батуми — Ростов-на-Дону — Волгоград — Саратов — Куйбышев — Златоуст — Челябинск — Свердловск».

Вы поняли, для чего он писал открытки?

Как путешественник из романа Жюля Верна, он совершает невозможное, немыслимое — объезжает страну без денег, без знакомых! — он ставит рекорд, он поражает воображение своих друзей, он бросает вызов…

«Этот путь я проделал за два с лишним месяца, приехал весь, конечно, оборванный, спортивные тапочки у меня были без подошв, просто для, так сказать, формы и красоты: идешь на самом деле почти босиком, а всем кажется, что в тапочках. Шляпа тоже насквозь прохудилась, ее пришлось выбросить. Спортивные штаны основательно просвечивали. Когда выезжал, были у меня еще и часы старинные, старые, большие, подарил мне дед. Но эти часы, как и всю одежду, я проиграл в карты. Буквально в первые дни, как выехал из дома.

Было это так. В тот момент в стране шла амнистия, заключенные возвращались на крышах вагонов, и однажды они ко мне пристали, их было несколько человек, и говорят: давай играть в “буру”. А я знать не знал вообще эти карты, в жизни не играл и сейчас терпеть не могу. Ну, а в такой обстановке не согласиться было нельзя. Они говорят: давай играть на одежду. И очень скоро они меня раздели до трусов. Всё выиграли. А в конце они говорят: “Играем на твою жизнь. Если ты сейчас проигрываешь, то мы тебя на ходу скидываем с крыши вагона — и всё, и привет… А если выиграешь, мы тебе всё отдаем”».

Ни разу в жизни не игравший в карты Ельцин играет с зэками («а это были уголовники, выпущенные из колонии, в том числе и убийцы», — уточняет он) и выигрывает у них…

В эпизоде этом важен не только момент преодоления, привычный для него лейтмотив, но и то, какая страна открывается нашему герою.

Страна только что сбросила бремя войны. На крышах вагонов едут бывшие зэки, в вагонах — возвращаются домой солдаты и эвакуированные, вокруг стоят города, полуголодные, но уже полные людей, которые стремятся восстановить мирный порядок жизни, кругом стройки, котлованы, бараки…

Человеческий муравейник. Эту страну мы знаем только по старым советским фильмам — светлым, восторженным. Он увидел ее другой: удивительно разной, обнаженной, с трудом обретающей дыхание после шока.

Конец 40-х — начало 50-х. Борьба с космополитизмом, первая порция холодной войны. Еще не очень понятно, надолго ли установился мир, газеты полны тревожных новостей — ближневосточный кризис, корейский конфликт, испытания атомного оружия, уже начинают трещать по швам империи, мир никак не хочет привыкать к мирной жизни. Продукты по карточкам, бесконечные очереди, денежная реформа 47-го, люди одеваются, по нынешним понятиям, как оборванцы: мужчины ходят в залатанных брюках и пиджаках, женщины сами шьют себе обновки из самой простой, хорошо, если трофейной, ткани.

Но он видит и чувствует другое: удивительное, открытое пространство, новая жизнь, которая рождается на его глазах, счастливые лица тех, кто выжил и хочет жить дальше.

Ельцину снова везет — он наблюдает то, чего не увидеть из окна общежития или из окна своего дома, он ощущает воздух свободы, которая вот-вот грянет, он чувствует время, его время, которое незаметно наступает.

На первом курсе ему предстоит пройти еще через одно испытание, его подстережет болезнь — тяжелая ангина. Как всегда, недолечившись, не соблюдая постельного режима (сколько еще раз в жизни он вот так будет убегать от врачей), он бросается к тренировкам и, не выдержав перегрузок, снова попадает в больницу с осложнением на сердце. Это первое осложнение — предисловие ко всему, что произойдет с его сердцем в будущем. Берет академический отпуск, и таким образом Наина Иосифовна, которая поступила на год раньше, оказалась его однокурсницей.

Пока Боря Ельцин ездит по стране в прокуренных тамбурах и на крышах железнодорожных вагонов, Анастасия Гирина (родные зовут ее Ная) проводит тихие студенческие каникулы у себя дома.

Ее развлечения, напротив, самые что ни на есть мирные: она купается, загорает, читает…

Отец Наи — железнодорожный служащий, семья живет в Оренбурге, родом они из села Титовка Шарлыкского района Оренбургской области, то есть с Южного Урала, из степных мест, а здесь и помидоры слаще, вкуснее, и жизнь гораздо более спокойная, тихая.

Она наслаждается этим летним покоем, общается с друзьями, думает, мечтает. Иногда в ее мечтах возникает студент-волейболист Боря Ельцин с открытым и веселым лицом…

Иногда вечером она ходит на танцы. На танцах девушек приглашают кавалеры — курсанты летного училища. Наверное, был среди них и «космонавт номер один». По крайней мере, лицо его Ная запомнила.

История про Гагарина, как и многие другие, присочинена газетчиками, как рассказала мне потом Наина Иосифовна. И попросила внести ясность. Однажды, в 1961 году, когда Юрий Алексеевич полетел в космос и вся страна отмечала это как огромный праздник, она скажет своей соседке (от полноты чувств): знаешь, а кажется, я его помню, мы ходили в летное училище на танцы, может быть, он даже приглашал на танец пару раз? Лицо вроде знакомое… И всё, этого оказалось достаточно, чтобы лет через сорок родилась очередная «утка» — о близком знакомстве с Гагариным, чуть ли не о сватовстве. Ничего этого не было. Как, впрочем, и много другого, что сочинили газетчики.

Итак, каникулы… Лето… Свобода… Летом можно читать даже ночью, такая здесь, в Оренбурге, крупная, яркая луна. Свет луны освещает страницы ее книги.

Есть время посмотреть свою коллекцию.

Коллекция и впрямь замечательная — дома, в Оренбурге, уже хранился целый чемоданчик «с артистами», то есть с открытками-фотографиями знаменитых актеров советского кино: Кадочников, Жаров, Андреев (карточки продаются в киосках «Союзпечати» и стоят пять — семь копеек). И, конечно, с символами послевоенной женственности, красоты, обаяния: Софьей Пилявской, Мариной Ладыниной, Валентиной Серовой, Лидией Смирновой… Такая коллекция есть у многих школьниц послевоенных лет.

Эти образы она сохранит, как свою личную святыню, надолго, навсегда, и со многими из них встретится уже в Москве, когда станет женой первого президента России.

А тогда она перебирает в уме фильмы с их участием.

Вот, например, два знаменитых сюжета — трагедия и комедия.

«Жди меня». В главной роли Валентина Серова. «Оказавшись в тылу врага, Ермолов приказывает военному корреспонденту Вайнштейну доставить в часть пленку с заснятыми аэродромами врага и записку для жены. Отойдя от лесной землянки, где остался его друг, Вайнштейн слышит короткую перестрелку. Позже он уверенно скажет Лизе о смерти Ермолова, но она не поверит. Работая на оборонном заводе, Лиза каждый день будет уверена в том, что завтра они увидятся…»

«Моя любовь». В главной роли Лидия Смирнова.

«За прекрасной советской девушкой Шурочкой ухаживают два замечательных советских студента. Она получает письмо от своей сестры-двойняшки Ани, что та тяжело больна, муж ее бросил, а ее малышу Феликсу уже полтора года. Просит немедленно приехать. Шура не успела. Ночью Аня умерла, и Шура усыновляет племянника».

Случайно выбрал эти аннотации к старым советским фильмам, в которых играли любимые актрисы Наи Гириной. «Все остается людям», «Дорогой мой человек» — одни названия говорят о многом.

«Любовь — не вздохи на скамейке», как писал известный советский поэт. Нет, любовь не дается просто так. Она обязательно связана с испытаниями. С разлукой. С войной. Любовь — это что-то огромное, невероятное, прекрасное и обязательно героическое.

Вообще, подробности ее военной и послевоенной юности — совсем другие, чем в воспоминаниях ее мужа, в его книге «Исповедь на заданную тему». Да, голод, холод, неустроенность, ничего нельзя купить. Мама шьет на машинке «Зингер» самые простые вещи ей и сестре Розе: незамысловатые юбки, платья, ведь в магазинах ничего нет. Ни игрушек, ни одежды. Карточная система. Семья Гириных далеко не сразу обрела свой постоянный дом. В 1934 году Иосиф Гирин вернулся из армии в Оренбург и устроился работать на железную дорогу. В то время железная дорога была почти военной организацией. В 1935 году его «перебросили» на работу в Казахстан, в город Челкар. В школу (тоже железнодорожную) Ная Гирина пошла в 1940 году, семья тогда жила на станции Эмба. Только в 1945-м они вернулись в родной Оренбург.