История Фридриха Великого

   В бегстве своем австрийская кавалерия потоптала свою пехоту и увлекла ее с собой.

   Победа была одержана. Солнце только что выплыло из-за гор. В ближней деревне пробило шесть часов. Теперь Фридрих поска-{374}кал на правое свое крыло, где тоже завязывалось дело. По плану Дауна корпус Лаудона должен был атаковать прусский лагерь с тыла, а он сам хотел напасть на его правый фланг. Прибыв на место, Даун нашел, что прусский лагерь оставлен. "Неприятель бежал, -- сказал он, -- надо его преследовать!" Чтобы настигнуть прусскую армию, ему следовало переправиться через так называемую Черную речку -- болотистый, широкий ручей, впадающий близ Лигница в Кацбах. Цитен это предвидел и принял свои меры. По его приказанию все мосты были разрушены, и оставлен только один. Против этого моста он выставил на возвышении две батареи, скрытые кустарниками. Когда одна треть Дауновой армии переправилась и стала строиться, он открыл по ней такой страшный перекрестный огонь, что испуганная пехота бросилась бежать. Прусская конница погналась за ней, затоптала большую часть в тину Черной речки, а остальных захватила в плен. Даун отрядил несколько новых батальонов, под прикрытием сильной артиллерии. Прусские батареи начали целить в пушки, сбили их с лафетов и скоро заставили замолчать. Тогда австрийская пехота кинулась на эти страшные батареи, но цитенские гусары рассеяли и истребили смельчаков.

   Даун не знал, что делать. О Лаудоне он не имел никакого известия. Ветер относил шум сражения в другую сторону, только по сильному дыму на горизонте мог он заключить, что там случилось что-нибудь важное. Вдруг в прусском стане раздались победные выстрелы и громкие крики "виктория!" Тогда австрийский военачальник понял, в чем дело. Поспешно отступил он назад и переправился снова через Кацбах, который на рассвете только что перешел.

   Фридрих был чрезвычайно обрадован победой. После многих неудач счастье в первый раз к нему обернулось. С веселым видом проезжал он по рядам своих полков и благодарил солдат. На левом фланге был выстроен Бернбургский полк. "Спасибо, дети! -- сказал король, подскакав к нему. -- Спасибо! Вы славно исполнили свое дело. Я возвращу вам все отнятое!" Флюгельман выступил вперед и поблагодарил Фридриха от имени всего полка.

   -- Мы знали, -- говорил он, -- что наш король строг, но справедлив, и старались загладить проступок!

   -- Все забыто, дети! О старом не будет помину, -- отвечал Фридрих, -- но сегодняшнего дела я не забуду!

   Тогда солдаты кинулись к нему, обнимали колени, целовали руки и старались оправдаться, говоря, что причиной отступления {375} под Дрезденом были их начальники. Фридрих снисходительно слушал их оправдания и обещал вознаградить их временный позор будущими почестями.

   Двадцать три знамени, два штандарта и 82 пушки составляли трофеи Лигницкой победы. Австрийцы лишились 10.000 человек, пруссаки потеряли только 3.500. Победа эта ничего бы не значила, если бы неприятели, вспомнив свое преимущество над прусской армией, приступили немедленно к решительным мерам. Но каждое поражение их чересчур озадачивало, каждая победа слишком радовала. А Фридрих, не привыкший делать дело наполовину, пользовался их медленностью. Здесь ясно обнаруживалась выгода личного предводительствования самого монарха, которое Фридрих в сочинениях своих почитает необходимым. Неприятельские вожди воевали за чужие интересы, а он за свои собственные. Одержав Лигницкую победу, он не успокоился на лаврах, по примеру своих противников, но торопился воспользоваться ее выгодами. В тот же день, не давая войску отдыха, он прошел с ним три мили, а через два дня он примкнул к армии принца Генриха под Бреславлем. Даун ретировался в горы, прикрывая границы Богемии, а Салтыков, потеряв охоту долее стоять в бездействии, вызвал войска свои за Одер и отступил. Замысел соединения двух враждебных армий не удался.

{376}

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Окончание кампании 1760 года

   Победу при Лигнице Фридрих называл только улыбкой счастья. И действительно, обстоятельства его вскоре приняли самый печальный вид. Салтыков хотел зимовать в Померании, а потому, пока военные операции происходили в Силезии, явился под стенами Кольберга русский флот, состоявший из 27 военных судов, и высадил значительное войско, которое тотчас же приступило к осаде города. Гарнизон Кольберга был ничтожен, но при уме и твердости своего коменданта, полковника Гейдена, он оказывал чудеса.

   Все усилия русских с моря и с сухого пути были напрасны. Несколько недель прошли без всякого успеха. Наконец, прибыл еще маленький шведский флот на подкрепление русских. Но и это не пособило. Гейден выдерживал неприятельский огонь и отражал каждый их приступ. Вдруг, совсем нежданно явился к нему на помощь генерал Вернер, который с невероятной быстротой привел из Силезии 6.000 человек, по большей части гусар. Эта горсть людей своим неожиданным нападением произвела страшную суматоху в стане осаждающих. Русские, полагая, что большая прусская армия зашла к ним в тыл, поспешно сняли осаду. Одна часть бросилась на корабли, которые тотчас же оставили померанские берега, другая была преследуема мстительными пруссаками и, наконец, с большой потерей отступила. {377}

   После этой экспедиции Вернер отправился в шведскую Померанию против шведов.

   Армии Дауна и Фридриха стояли, между тем, рядом в бездействии. Первая занимала лагерь при Дитмансдорфе, вторая -- близ Швейдница. Фланги их почти соприкасались: ежедневно происходили маленькие стычки, но до важного дела не доходило. Оба полководца сторожили друг друга. Фридрих был недоволен: он тратил время в утомительном спокойствии, тогда как присутствие его было необходимо в других местах. Имперская армия проникла в Саксонию, Лейпциг, Торгау и Виттенберг были завоеваны без труда; незначительный корпус генерала Гюльзена, оставленный на прикрытие Саксонии, не мог состязаться с таким значительным войском. Он был вытеснен. Герцог Карл Виртембергский в то же время вошел в Магдебургскую провинцию, собирал контрибуцию и опустошал страну.

   Фридрих ежедневно получал эти печальные вести и не смел располагать своим войском, не мог подать помощи утесненным. Сам он держал в засаде Дауна, а генерал Гольц близ Глогау наблюдал за Салтыковым.

   Осень приближалась. Погода становилась ненастная. Обе императорские армии не успели соединиться, не совершили ничего решительного, а приходилось уже думать о зимних квартирах. Даун {378} решил воспользоваться последними выгодами, которые могло еще представить положение обеих армий. Начались переговоры с русским фельдмаршалом и, наконец, было положено отправить на Берлин по отдельному корпусу с каждой стороны. Из австрийского стана пошел граф Ласси с 14.000 человек; Салтыков отрядил графа Захара Григорьевича Чернышева с 20.000 корпусом. Чернышев быстро двинулся на Берлин. Граф Тотлебен командовал авангардом. Выступив из Бейтена (в Силезии), он в шесть дней совершил поход через Губен, Бесков, Вустергаузен и 3-го октября явился перед столицей Пруссии. Остальная часть корпуса Чернышева следовала за ним. В то же время отдельный отряд, под начальством генерал-поручика Панина, шел на соединение с ними через Франкфурт.

   Берлин в то время был обнесен валом, защищенным палисадами. Весь гарнизон его состоял из 1.500 человек. Королевская фамилия давно уже переехала в Магдебург, но в столице было много пленных и прусских генералов, которые лечились от своих ран. Комендант Рохов хотел сдать город, желая спасти его от бомбардирования, но другие генералы на это не соглашались. В особенности Сейдлиц и старик Левальд настаивали, чтобы город был защищаем до последней возможности. Перед воротами были наскоро сделаны земляные валы, за ними построили деревянные помосты, с которых можно было действовать мелким оружием. Вся тяжелая артиллерия была выдвинута из арсенала на защиту, а гонцы поскакали по всем направлениям с вестью об угрожавшей опасности.