Владимир Высоцкий. По-над пропастью

В театре Владимир по мере сил придерживался уже испытанной тактики деликатного, мягкого увиливания от участия в спектаклях, работа над которым не обещала ни малейшего удовлетворения ни уму, ни сердцу. Некоторые осложнения возникли с пьесой «Пристегните ремни», которую сочинили Григорий Бакланов Я Юрий Любимов. Читки ее начались еще в конце года. На новый литературный опус шефа Высоцкий посматривал с опаской. Пьеса была странной. Главные герои — безымянные Режиссер, Писатель, Начальник строительства. Действие происходит в салоне летящего самолета. И все пассажиры знают, что через час они разобьются и Начинают вспоминать о войне, фронтовых друзьях, на нервном срыве говорят о сегодняшних проблемах.

Роль Режиссера Любимов доверил Высоцкому: «Ты можешь играть кого-то другого, а можешь — и меня». Владимир заверил: «Я сыграю вас обязательно!», но при этом подумал, что играть Любимова у Любимова — задача практически невыполнимая. Он обязательно скажет: «Непохоже!»

В конце концов, с роли Режиссера удалось соскользнуть. За ним осталась роль солдата и песня — «Мы вращаем землю». По зрительному залу шагал боец в полной выкладке, сзади — автомат, впереди — гитара наизготовку. И пел:

Ради одной этой песни стоило смотреть спектакль на Таганке.

...Оказываясь в цейтноте, он ругал себя последними словами. Катастрофически не хватало времени. Даже жесткий репертуарный график в театре не всегда дисциплинировал. Там тоже можно было при необходимости отыскать свои лазейки — в «Десяти днях» выручал Золотухин, в «Добром человеке» Васильев, в «Антимирах», «Послушайте!» и даже в «Пугачеве» уже появились дублеры, в крайнем случае можно заменить объявленный спектакль на другой. Хоть это и ЧП, но ведь бывало... Только к Гамлету и Галилею Высоцкий никого и близко не подпускал. Театральные «распевки» он принципиально не посещал — у него и без того чуть ли не каждый день свои распевки. Добро хоть шеф на эту вольность глаза закрывал. Без работы — тошно, а когда навалится вдруг со всех сторон — хоть караул кричи! Только что-то спланируешь, прикинешь, распределишься: куда, когда, к кому, непременно кто-то вмешается, предложит встретиться, поговорить, мол, есть некоторые предложения — и все летит к черту! А потом еще окажется, что дальше того, «чтоб я попел, — зря, что ль, поили?!», этим доброхотам ничего и не нужно. Но только ведь случалось и иное, а потому, надеясь на авось, всегда хватал телефонную трубку, едва раздавался звонок.

— Алло! Владимир Семенович? Володя, это Милькина Софья Абрамовна. Узнал? Очень приятно. Мы с Михаилом Абрамовичем хотим дать тебе посмотреть режиссерский сценарий по киноповести Леонова «Бегство мистера Мак-Кинли». Прочти и скажи, не хотелось бы тебе в качестве автора и исполнителя заняться балладами для будущего фильма. Швейцер набросал подстрочники к отдельным эпизодам.

— Давайте.

Встретились где-то в коридоре «Мосфильма». Милькина передала ему сценарий и сказала, что время терпит. Через неделю он перезвонил и сказал:

— Мне очень нравится. Я берусь.

— Можно встретиться у нас дома, обсудим.

— Хорошо, в воскресенье я приеду..

Когда Швейцер вместе с женой и постоянным соавтором Софьей Абрамовной Милькиной взялись за киноповесть Леонида Леонова, им пришла в голову идея заострить порядком устаревшую драматургию современными мотивами. Для чего они и придумали новое действующее лицо — уличного, хиппового певца Билла Сигера, который должен был комментировать своими балладами безыскусным языком улицы основные философские коллизии фильма. Так возникла кандидатура Высоцкого.

Он прибыл точно в оговоренное время. Пришел в такой коротенькой черной куртке, вспоминала Милькина, в джинсах и с гитарой. Волновался, и это выглядело ученически наивно. Супруги удивились — нервничали именно они, не зная, как он оценит предложенные идеи. А Высоцкий вдруг сказал:

— Ребята! А я написал уже все баллады. Даже большие. Я сам их спою. Понравятся — хорошо, а нет — вы мне скажете, буду делать еще. А что лишнее — отбросим. Только я предупреждаю: они длинные.

Он сел на диван, поставил перед собой стул и вытащил стопку листов, исписанных карандашом. Он еще их даже наизусть не помнил! Дал Милькиной эту пачку, чтобы она держала перед ним и снимала пропетые листы. Швейцер включил старенький «Грюндиг». Когда Владимир спел все баллады — и о маленьком человеке, и об оружии, и о Кокильоне, и «Кто-то высмотрел плод...», и песню хиппи «Вот это да!», он сказал:

— Вот все это я написал для себя — я же буду играть этого Билла Сигера.

Швейцер был ошеломлен. Не говоря уже о Софье Абрамовне.

А Высоцкий, распрощавшись, полетел дальше. Напоследок попросил: если понравилось, пусть композитор превратит все это в музыку.

Даже близкие друзья Владимира Высоцкого в ранг высочайшей его доблести возводили то, что «он не умел писать по заказу». В том-то и дело, что умел! И в этом проявлялся класс его профессионализма. В любую тему, в любого героя, в любой сюжет, пусть даже в уличную сценку он вгрызался с жадностью первооткрывателя, охотника-добытчика, при этом исповедуя главный принцип, им самим сформулированный:

Он в каждом деле уважал профессионала, мастера.

Мы говорили на эту тему. «Песни по заказу? — переспросил он меня. — Конечно, пишу. И для театра, и для кино. Здесь я — автор текста, музыки, исполнитель — в каком-то смысле являюсь соавтором драматурга, сценариста и режиссера. Во всяком случае, я так это понимаю. Я занимаюсь этим профессионально. Как? Режиссеры дают мне «материал» — сценарий или пьесу, иногда просто обозначают тему. Я читаю, а потом... стараюсь напрочь все забыть, то есть какие-то незначительные детали, сюжетные повороты. Мне важно обострить ситуацию, характер. Эти песни я всегда стараюсь сочинить так (научен горьким опытом), чтобы они могли жить и вне того или иного фильма или спектакля...»

— Но дальше, — он встал, одернул легкий свитерок, в котором перед этим был на сцене, прошелся по просторной комнате, — композиторы, режиссеры начинают гнуть свою линию, предлагать что-то переписать, доработать, убрать и так далее. Я понимаю: они видят по-своему. Но ведь и у меня есть свой взгляд на ту же тему, на ту же ситуацию. Ну, своя рука владыка... В результате, получается, может быть, и не хуже, но не совсем то, что я хотел сказать... А бывает, я песни напишу, их приладят, а потом возьмут да и выбросят.

— Как в «Мак-Кинли»?

— Примерно. А перед выходом на экраны давали большую рекламу, писали, что я там играю чуть ли не главную роль и что я там пою много баллад. Это вранье! Я там ничего не играю, потому даэ полностью вырезан, там вместо девяти баллад осталось полтора, и те — где-то на заднем плане.

Рассказывали, что автор киноповести Леонид Леонов был очень недоволен появлением в фильме этих неизвестных ему песен. И он резко сказал Михаилу Швейцеру, что у него такое ощущение, будто он застал в своей постели чужого мужчину..

Композитор Исаак Шварц, который занимался всем музыкальным оформлением «Бегства мистера Мак-Кинли», признавался режиссеру-постановщику: