О времени, о товарищах, о себе

Кто только не приходил на прием к директору. Каких только проблем здесь не разрешали. Некоторые были чисто административного характера, другие касались оказания материальной помощи, проведения ремонтных работ или приобретения разного рода инвентаря и оборудования и т.д. и т.п.

Директор советского предприятия является вожаком большого коллектива людей. В директорские обязанности, нигде в то время не записанные, входит не только выполнение этим коллективом производственных функций, но на нем лежит также и забота о том, чтобы все материальные и духовные потребности членов этого коллектива был, удовлетворены.

В последнее десятилетне мне часто приходится бывать за границей и, сопоставляя то, чем занимается директор советского предприятия с кругом обязанностей директора любого капиталистического завода, можно отчетливо видеть принципиальное различие.

В 1959 году я был на урановых рудниках и химических заводах в США – в штате Нью-Мексико. Места эти в некоторой степени напоминают Челябинскую область. На большом химическом заводе было всего несколько постоянных строений промышленного типа. Значительная же часть поселка состояла из передвижных домиков – трейлеров, если вообще трейлер можно назвать домиком. Это сооружение, напоминающее автобус, но без мотора и с одной входной дверью в центре. Его перевозят на прицепе автомобилем. На небольшой площади этого сооружения размещены: спальня, а иногда и две, столовая, кухня и прочее. Здесь достаточно места, чтобы спать, можно сесть за стол и пообедать, даже не одному, а небольшой семье. В крохотной кухоньке имеется газовая плита и даже холодильник. Но в этой «квартире» нет места, чтобы сделать хотя бы пару шагов – здесь можно только сидеть или лежать.

Я попросил разрешения зайти в один из трейлеров. Хозяйка, пожилая женщина, извиняясь, что у нее не прибрано, пригласила меня войти. Здесь жили две семьи – она с мужем и ее замужняя дочь. С обоих концов были спальни, все остальное размещалось в центральной части.

– Давно вы живете здесь? – спросил я женщину.

– Здесь три года. До этого мы жили в Колорадо.

– Ну, а что же вы вечером делаете? Есть здесь какой-нибудь клуб или кино?

– Здесь в поселке ничего нет. Но мы иногда ездим в кино в город.

– Далеко отсюда?

– Нет, не очень, около семидесяти миль.

– А школа здесь есть?

– Нет, школы нет.

– Но ведь в поселке многие живут с детьми, где же обучаются дети?

– Детей утром собирают и отправляют на автобусе в школу, а затем на автобусе же доставляют из школы в поселок.

– А где находится эта школа, далеко отсюда?

– Семьдесят миль.

– Детишкам, вероятно, тяжело приходится. Пока их везут до школы и обратно, из них всю душу вытрясут. Трудно им, вероятно, учиться-то в этих условиях?

– Что же делать? – женщина глубоко вздохнула. Вероятно, она вспомнила, как обучалась ее дочь – ведь она в таких условиях живет, как мне сказала, около двенадцати лет. – Здесь есть школа-пансионат, но там много платить нужно.

(Я вспомнил, что национальная Лос-Аламосская лаборатория США, где были созданы первые атомные бомбы, была образована на базе такого же привилегированного пансионата.)

Дирекция рудников, а также заводов не несет никаких обязанностей по отношению к работающим. Рабочие выполняют работу – дирекция выплачивает им обусловленную плату.

И так везде, во всех странах западного мира. Перед владельцами заводов и шахт одна цель – больше заработать и делать только то, что необходимо для решении этой задачи.

Наша цель – создать современное промышленное предприятие и все необходимые условия для жизни и деятельности работающих на нем людей. Мы понимали, что сразу всего сделать нам не удастся, и поэтому во всех наших проектах предусматриваем возможности расширения как строящихся предприятий, так и жилых поселков.

Директор советского завода должен во всем разбираться и во все вникать. На него обращены взоры тысяч людей, и от этого пристального взора ничего не ускользает.

…В те годы трудное положение было на железнодорожном транспорте. Он не справлялся с растущим грузооборотом. Вагонов не хватало. В газетах ежедневно печатались сводки, которые напоминали фронтовые сообщения. В сводках указывалось, сколько вагонов по стране погружено за прошедший день. И это был действительно фронт, где происходили настоящие бон за наиболее рациональное использование вагонов, за их своевременную погрузку и разгрузку, за то, чтобы они быстрее передвигались и не простаивали. За задержку вагонов наказывали, виновных штрафовали, отдавали под суд.

А суровые зимы путали все карты и вносили свои коррективы, создавая такие трудности, о которых не имеют никакого представления директора европейских заводов. Зимой 1935 года нам пришлось пережить тяжелые дни.

На электродный завод пришли цистерны с каменноугольной смолой. В пути смола замерзла, и о том, чтобы слить ес из цистерны, нечего было и думать. А под слив смолы было отведено всего несколько часов, в течение которых необходимо было опорожнить все цистерны и вернуть их на железнодорожную станцию. Все попытки разогреть цистерны и довести смолу до жидкого состояния были тщетны. Сделать это удалось с огромным трудом.

Список проблем, над которыми директору приходилось ломать голову, увеличился. Стало очевидно, что без хорошо разработанной системы приспособлений для разгрузки смолы в зимних условиях будет очень трудно.

В эту же зиму, с одной из обогатительных фабрик Урала на завод прибыл вагон хромистого концентрата. На фабрике концентрат был погружен в крытый вагон-теплушку с высоким содержащем влаги и он по дороге на ферросплавный завод смерзся. Выгрузить его из вагона было нельзя. Никаким инструментом, казалось, невозможно отбить даже кусок из этой огромной глыбы, занявшей весь вагон. Кто-то в отчаянии предложил сломать стенки вагона. Вставала новая проблема, которую требовалось решать.

Большим несчастьем для завода были аварии, особенно когда они сопровождались увечьем или чьей-то смертью.

В связи с ограничением в подаче энергии пришлось отключить две печи. Двое дежурных электриков, воспользовавшись остановкой, решили осмотреть высоковольтные изоляторы, установленные на крышке трансформатора, и протереть их. В то время как они находились на крышке трансформатора, ограничение в потреблении энергии сняли и печи можно было включать.

Третий электрик, заглянув в трансформаторную будку, крикнул:

– Никого в будке нет? Я включаю.

По всей видимости, работавшие на трансформаторе не слышали его, а он не видел снизу работавших на трансформаторе людей. Оба моментально были убиты. С трансформатора были сняты два трупа.

Этот случай заставил обратить особое внимание на технику безопасности. Мы еще раз напомнили о необходимых правилах, на собрании зачитали все положения, по заводу был издан приказ, в котором со всеми подробностями указывалось, как вести себя в помещениях, где находятся шины под высоким напряжением.

Как будто бы были приняты все необходимые меры, но через две недели – новый несчастный случай со смертельным исходом. Стало быть, одного внимания, осторожности и знания инструкций было еще недостаточно – необходима какая-то система защитных приспособлений, действующих автоматически. Ведь во многих случаях недостаточное внимание или рассеянность людей были причиной их увечья или смерти.

Уже много лет спустя, когда я работал в атомной области, то обратил внимание на систему, созданную при работе с радиоактивными веществами. Эта система так тщательно отработана, что не идет ни в какое сравнение с тем, что имеет место в старых, давно сложившихся производствах. Объясняется это тем, что атомная промышленность складывалась, когда наука получила уже значительное развитие и можно было использовать все современные средства техники.

Аварии и травматизм на заводе всегда доставляли много горя и вызывали большие неприятности. Неприятностей этих не знают хозяйственные руководители зарубежных стран.