Лермонтов в жизни. Систематизированный свод подлинных свидетельств современников.

П. А. Висковатов. С. 351

К нам на квартиру (в 1839—41 гг.) почти каждый день приходил Н. С. Мартынов. Это был очень красивый молодой гвардейский офицер, блондин, со вздернутым немного носом и высокого роста. Он был всегда очень любезен, весел, порядочно пел под фортепиано романсы и полон надежд на свою будущность: он все мечтал о чинах и орденах и думал не иначе, как дослужиться на Кавказе до генеральского чина. После он уехал в Гребенской казачий полк, куда он был прикомандирован, и в 1841 году я увидел его в Пятигорске. Но в каком положении! Вместо генеральского чина он был уже в отставке майором, не имел никакого ордена и из веселого и светского изящного молодого человека сделался каким-то дикарем, отрастил огромные бакенбарды, в простом черкесском костюме, с огромным кинжалом, в нахлобученной белой папахе, мрачный и молчаливый.

Я. И. Костенецкий. С. 114

Каждый из приезжающих аристократов создавал себе по нескольку азиатских туалетов. И действительно, чудны были костюмы многих из них, в особенности для верховой езды.

М. Я. Ольшевский.С. 353

Лучшая, приятная для меня прогулка была за восемнадцать верст в Железноводск, само название говорит, что там железные ключи; их много, но самый сильный и употребительный № 8, который вместе с другими бьет в диком лесу; между ними идет длинная, прорубленная аллея. Здесь-то в знойный день — истинное наслаждение: чистый ароматический воздух и ни луча солнечного. Есть несколько источников и на открытом месте, где выстроены казенные домики и вольные для приезжающих. Виды здешние не отдалены и граничат взор соседними горами; но зато сколько жизни и свежести в природе. Как нежна, усладительна для глаз эта густая зелень, которою, как бархатом, покрыты горы.

Н. Ф. Туровский.С. 156—157

По дороге от Пятигорска к Железноводску красиво разбросалась и существует давно уже колония шотландцев, от чего называется Шотландкою; чистые, на немецкий манер, домики имеют садики и огороды, и вся постройка тонет в зелени садов. Зажиточные колонисты, часто отдают свои домики под пикники, устраиваемые наезжающими сюда семействами из Пятигорска. Подобных розцентифолий, какие я рвал в Шотландке, мне не случалось видеть нигде... Жители живут в довольстве и покое, но лет десять тому назад подвергались набегам горцев.

Н. И. Лорер.Стб. 457

На половине пути лежит немецкая колония, называемая Шотландкой; она крестообразно пересечена двумя улицами; на самой середине, под навесом, стоит пушка и боевой ящик, так что если бы вздумалось заглянуть сюда черкесам, как то и было, то одной пушкой по всем направлениям можно их засыпать картечью. В колонии вы найдете дешевый и вкусный обед.

Н. Ф. Туровский.С. 157

В конце июля большая часть посетителей (Пятигорска) перебралась в Кисловодск, там чудная местность, воздух живительный. Кисловодское ущелье представляет одну из прелестнейших картин, возвышенности тенистые, ручей с шумом падает с плиты на плиту, соединяется с другими ручьями и втекает в Подкумок, прорезывающий широкую долину; на берегу ручья на холме — ресторация и несколько красивых домиков. Свежесть трав так необыкновенна от влаги и от тени! Далее в стороне от ущелья тянется в одну линию слобода, где всякая конурка, всякий чердак заняты посетителями. Но главная приманка в Кисловодске — славный источник Нарзан, по-черкесски Богатырская вода. Ключ кипит в полном смысле слова, выбивает белую пену, клубится, поднимает воду на полсажени глубиною. Вода эта живит, подкрепляет, возбуждает аппетит, пьют ее по шестнадцати стаканов в день, не ощущая никакого отягощения в желудке: охотники пили ее с кахетинским или с донским вином. Кто пил нарзан несколько недель сряду, тому трудно расстаться с ним.

А. Е. Розен.С. 255

(О Кисловодске). То, что называлось городом, состояло из нескольких улиц, с турлучными (плетневые, обмазанные глиной. — Е. Г.) маленькими домиками, принадлежавшими офицерам и солдатам гарнизона; там были две роты и штаб-квартира линейного батальона. На бастионах маленькой крепостцы было несколько орудий, из которых едва ли когда-нибудь стреляли. Возможность открытого нападения на Кисловодск едва ли кому-нибудь приходила в голову...

Г. И. Филипсон.С. 173

Для военной молодежи, особенно из зажиточных дворянских семейств, «минеральные воды» служили местом разгула. Как велико было там потребление не только «кахетинского», т. е. местного кавказского, но и других иностранных вин, видно из «Щота», поданного товарищу Лермонтова Н. С. Вяземскому в 1838 г. кисловодским «купцом Найтаки»: 27 июля князю было отпущено 4 бутылки «ренвейну», 1 — «виндерграфу», 2 — «шампанскова» и два фунта восковых свечей, всего на 68 руб., 28 числа — 5 бутылок «виндерграфу» и 1 — «ренвейну», на 23 рубля; 29 числа — 1 фунт «шыколаду» за 4 р.; 30-го — 1 бутылка «виндерграфу» — 3 рубля; 1 августа — 5 фунтов восковых свечей, 3 ящика «пахитос», 1 бутылка шампанского «креман» и 1 бутылка рому, всего на 75 р. 50 к.; 4-го отпущено 3 бутылки того же шампанского за 54 р., 2 фунта восковых свечей за 5 р. и т. д. Усиленное потребление восковых свечей выдает, что попойки у Вяземского (за 8 дней на вино, лакомства и свечи истрачено 232 р. 50 к.) сопровождались картежной игрой по ночам.

С. Дурылин.«Герой нашего времени» Лермонтова.

М.: Учпедгиз, 1940. С. 236—237

В альбоме кн. Н. С. Вяземского, товарища Лермонтова и по школе гвардейских подпрапорщиков, и по службе на Кавказе, сохранился лист: «Подписка на бал, даваемый 13 числа августа 1838 г. в субботу в Кисловодске». В подписной складчине на бал участвуют Лев С. Пушкин, брат поэта, кн. А. А. Суворов, кн. Голицын (вероятно Вл. С., знакомец Лермонтова), кн. Гагарин и другие представители офицерской аристократии. Тот же Вяземский, организатор подписки, сохранил отчет в израсходованной на бал сумме. Освещение стоило — 207 руб. 75 коп.: «За 500 плошек — 110 (рублей). За освещение залы и столовой — 93 р. 75 к.; 10 фунтов свеч сальных — 4 руб.» Бал затянулся: «прибавлено на окны — 15 фу(нтов) свечей — 37 руб. 50 к.; переменены люстры и на окны — 30 фу(нтов) — 75 р.; на фонари выдано 4 фу(нта) — 10 р.» Далее идут крупные расходы: «70 персон ужин — 700 рублей; угощение чаем, мороженым и фруктами — 190» и более скромные «прислуги 15 человек — 84; за залу — 56». На балу было выпито вина 61 бутылка (шампанское разных сортов, рейнвейн, сотерн, мадера, малага, мозельвейн и т. д.) на 442 рубля. Прибавив к этим расходам небольшие: «садовнику дано — 21, за дрожки в Пятигорск — 6 р.» и какой-то «особо поданный счет» в 89 р. 30 к., получаем общую сумму расходов — 1919 р. 05 коп. серебром. Вот в какую крупную, особенно для кавказского захолустья, сумму, равную годовому оброку с нескольких деревень, обходился подписной бал на водах, превращавший убогую «ресторацию» в пышное «благородное собрание».

С. Дурылин.С. 227—229

Но не одни танцы развлекали пятигорское «водяное общество» в сезон 1841 года, любимейшим его времяпрепровождением была картежная игра, не прекращавшаяся с утра до ночи и с ночи до утра. На воды приезжали не только больные, но и здоровые люди, которым некуда было девать времени и денег, — люди, любившие пожить и считавшие тот день потерянным, когда они не участвовали в игре. К числу последних принадлежали два русских князя, ревельский барон, несколько богатых уральских заводчиков и наезжавший в Пятигорск неоднократно известный игрок своего времени, полковник английской службы сэр Генри Мильс.

П. К. Мартьянов ¹. Т. 2. С. 94

Часто устраивались у нас кавалькады... Обыкновенно уезжали мы в Шотландку, немецкую колонию в 7 верстах от Пятигорска, по дороге в Железноводск. Там нас с распростертыми объятиями встречала немка Анна Ивановна, у которой было нечто вроде ресторана и которой мильх и бутерброды, наравне с двумя миленькими прислужницами Милле и Гретхен, составляли погибель для l’armée russe (русской армии. — Фр.).