Люди сороковых годов

Несколько ранее командир 19-й гвардейской мотострелковой бригады полковник Ф. П. Липатенков по заданию командования армии направил в дальний рейд командира взвода разведки Героя Советского Союза старшего лейтенанта Владимира Подгорбунского, и тот, пройдя десятки километров с двумя танками, которыми командовали старший лейтенант А. Н. Висконт и лейтенант Н. И. Васильченко, и горсточкой автоматчиков, сидевших на броне, ворвался в город Бучач, важный узел семи шоссейных дорог и железнодорожную станцию, освободил из тюрьмы политзаключенных и с их помощью организовал оборону до подхода главных сил…

Подполковник Колтунов вдруг прервал на минутку свой рассказ и улыбнулся:

— Вы о Подгорбунском слыхали? В некотором роде необыкновенный человек…

— Слыхал… Говорят, из бывших правонарушителей, перевоспитанный войной.

— Да… Но вы обязательно с ним повидайтесь! Если доживет до конца войны — счастлив будет тот писатель, которому придется с ним встретиться. Увлекательных сюжетов хватит на всю жизнь. Ну-с, так на чем мы остановились?.. Да, переправа у Устечко. Здесь, надо вам сказать, начинается одна из самых увлекательных глав истории нашей операции: рейд бригады Бойко на Черновицы…

Надо было спешить, чтобы выполнить конечную боевою задачу. Пока что 1-я танковая армия располагала за Днестром лишь небольшим плацдармом. Переправились через реку еще далеко не все части. Но промедление в бою смерти подобно. Надо было как можно быстрее двигаться дальше вперед, пока оглушенный танковым ударом противник еще не пришел в себя и не организовал контрудара.

До этого командарм держал 64-ю гвардейскую танковую бригаду, которой раньше командовал Александр Бурда и которого сменил его друг Иван Бойко, в своем резерве. Катуков берег ее для нанесения завершающего удара. И вот этот момент наступил. Правда, обстоятельства складывались не так, как хотелось бы: за Днестр перебрались только танки, — 25 боевых машин, колесный транспорт остался в деревне Якубовка… Но ждать было нельзя. И в 2 часа 30 минут дня 25 марта Бойко, выполняя приказ командарма, повел свою бригаду на Черновицы. Впереди шел 2-й танковый батальон майора Г. С. Федоренко.

Мчались быстро, почти нигде не встречая сопротивления. От Днестра до самых Черновиц немецких войск почти не было. На пути танкистов оказался лишь 8-й армейский корпус венгров, находившийся в состоянии брожения. До октября 1943 года он нес службу внутренней охраны в районе Житомира Бердичева. Когда туда приблизились советские войска, корпусу было приказано отходить, держа дистанцию от переднего края обороны не менее тридцати километров: гитлеровцы опасались, что венгры перейдут на нашу сторону.

Корпус отходил через Ровно — Кременец. Из Венгрии доносились вести о внутренней смуте: адмирала Хорти принудили уйти в отставку, опасаясь, как бы он не капитулировал. Власть взяла в свои руки партия «скрещенных стрел», решившая до конца связать судьбы Венгрии с судьбами гитлеровской Германии. Многих генералов отстранили от должностей. Солдаты 8-го корпуса волновались: за что они должны погибать на чужой земле? Ведь война уже проиграна… Офицеры все чаще вступали в пререкания с гитлеровцами.

В двадцатых числах марта 8-й армейский корпус сосредоточился на южном берегу Днестра. Представители германского верховного командования требовали, чтобы он занял здесь оборону: других сил в их распоряжении не было. Венгерские офицеры возражали, что их войска небоеспособны, что у них нет гаубичной и противотанковой артиллерии, что бросать их в этих условиях в бой значило бы обречь на бессмысленное истребление. Но все возражения были отведены, и небоеспособные венгерские части были развернуты вдоль Днестра.

Венгры за трое-пятеро суток ожидания встречи с советскими танками даже не вырыли окопов.

Венгерский офицер Стахо, прибывший на должность командира пехотного полка, находился в Городенке с одним батальоном, когда туда ворвалась разведывательная группа бригады Бойко на двух танках во главе с майором Яковлевым. Он поспешил сдаться. Танкисты приказали ему построить батальон и двигаться на север, и венгры пошли пешком искать плена. В пути им повстречался бронетранспортер командарма. Венгерский капрал отрапортовал командарму на русском языке: кто они и куда идут. Катуков одобрил рапорт: «Правильно. Следуйте к месту назначения». И дал венграм записку — куда они должны идти.

А 64 я гвардейская танковая бригада во главе с И. Н. Бойко,

оставив позади развалившийся венгерский корпус, двигалась все дальше на юг. Совершив за восемь часов марш протяженностью в восемьдесят километров, гвардейцы остановились поздней ночью перевести дух в Рагозна; туда подтягивался штаб бригады, уже переправившийся через Днестр.

Люди падали от усталости. Но врагу нельзя было дать передышки: по имеющимся сведениям, он лихорадочно готовился к обороне Черновиц. Дальше всех продвинулся головной танковый батальон гвардии майора Григория Сидоровича Федоренко. Разведывательная группа (три танка), которой командовал гвардии лейтенант Павел Никитин, еще в шесть часов вечера ворвалась на пригородную станцию Моши, на северном берегу Прута. Шесть вокзальных путей были забиты эшелонами. Из одного выгружались солдаты, другой готовился к отходу. Сразу возникла паника. Танкисты с хода расстреляли паровоз, прицепленный к поезду, готовому к отправлению, зажгли эшелон с боеприпасами…

Выяснили обстановку, — наших разведчиков водил на поиск местный учитель, сидевший раньше в фашистской тюрьме. Разведчики поймали немецкого лейтенанта — командира батареи. Он рассказал, что его полк занимает позиции в районе Черновиц, что мост через Прут пока еще цел, по нему движутся взад и вперед немецкие машины, но он на всякий случай уже заминирован и подготовлен к взрыву. Подступы к месту охраняют два «тигра», на подходе группа только что отремонтированных танков…

Решили проверить эти данные, пустившись на рискованное предприятие. В бригаде прижился пленный немецкий шофер, открыто выражавший ненависть к фашизму и не раз уже доказавший ее на деле. По пути в Черновицы гвардейцы захватили немецкий штабной автобус. И вот наши разведчики переоделись в немецкую форму, сели в автобус, и немец водитель повел его к мосту. Немецкие регулировщики их пропустили. У моста действительно стояли в засадах два «тигра». Шофер остановился, поговорил с солдатами. Они подтвердили, что мост заминирован и что, если появятся русские, его взорвут. Мимо прошла рота немецких солдат. Шофер, не спеша, повернул автобус, и разведчики благополучно доехали «домой», убедившись, что пленный немецкий лейтенант говорил правду, и уточнив расположение огневых точек.

Танкисты заняли в районе станции круговую оборону. По-видимому, в тылах у немцев царил полный хаос: никто не знал обстановки на фронте, связь была обрезана. Поэтому на станцию, захваченную советскими танкистами, продолжали подходить эшелон за эшелоном. Танкисты Никитин, Швец, Адушкин расстреливали их из засад. С одним из эшелонов прибыли танки Т-4. Увидев, что они попали в ловушку, немецкие танкисты вскочили в свои машины и открыли огонь с платформ. Прикрывая друг друга, танки сползли на землю. Наши танкисты расстреляли одну за другой семь немецких машин. Но часть танков все же уползла к Черновицам.

Начались контратаки — немцы пытались вернуть потерянную станцию. Положение осложнялось. Танкисты непрерывно вели огонь. И вдруг у лейтенанта Никитина отказала пушка… Он выскочил из танка, пересел в другую машину и оттуда продолжал вести огонь. А вечером, ведя разведку у моста через Прут, Павел Никитин был сражен бронебойным снарядом, угодившим ему в плечо.

Это была тяжелая потеря для армии: несмотря на свою молодость — ему было только двадцать лет, — Никитин был опытным командиром. Он начал воевать еще под Сталинградом. В боях на Курской дуге был ранен, потом вернулся в родную бригаду. Имел два ордена Отечественной войны 1-й степени и орден Красной Звезды. Его любили все танкисты за смелость, за умение, за хорошее товарищество. И когда взяли Черновицы, Никитина торжественно похоронили там, поставив в память о нем на постаменте танк. Посмертно был он награжден еще одним орденом Отечественной войны 1-й степени. Именем Павла Никитина названа одна из улиц города.