Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков

«Адам» встретился с Куртом Шульце у станции «Цоо», под виадуком железной дороги, пересекающей весь Берлин. «Берг» рассказал «Адаму», что по своей инициативе обучил товарищей азбуке Морзе и работе на ключе. (Эти две передачи и были в феврале приняты станцией Центра.) Шульце также передал курьеру сообщение для Москвы, в котором, в частности, уведомлял: «У нас нет анодов. Пытаюсь достать батареи. Ганс Коппи вызывал вас, безуспешно. Стараемся сделать все возможное. Берг». Кроме того, от имени Харнака и Шульце-Бойзена «Берг» просил Центр найти возможность доставить в Берлин более мощный радиопередатчик.

«Адам» договорился с «Бергом» об условиях возможных в будущем контактов с ним и других курьеров Центра. «Кин»-Рыбкин так изложил эту договоренность в сообщении в Москву.

«На случай, если к «Бергу» будет послан курьер, то с ним обусловлен следующий порядок связи: человек, который поедет к «Бергу», должен опустить в наружный почтовый ящик последнего записку, где будет сказано: «Ihr Dienst begenfam morgen. [Ваша служба начнется утром].

После получения записки «Берг» будет ежедневно в 6 часов вечера ждать нашего человека у станции Зоосбан, вход с Харденберштрассе, под виадуком, у входа около Fremdenberkessatm [к поездам дальнего следования].

Приметы «Берга»: худой ниже среднего роста, большие черные брови, лет 45, одет в коричневой шляпе, серое пальто».

«Адам» должнен был также передать Шульце деньги на оперативные расходы и анодные батареи. Но он не рискнул взять деньги с собой на встречу, а закопал их в тайнике, сообщив Щульце, как их найти. В отчете о поездке в Берлин для Центра этот момент был освещен так:

«Адам» зарыл 500 марок в коричневой бутылке с черным пластмассовым колпачком в назначенном месте: если встать около Бранденбургских ворот лицом к Шарлоттенбургштрассе, то слева от ворот видна дорожка, ведущая к Тиргартену. В ста двадцати метрах от ворот стоит скульптура раненой львицы. С двух сторон от скульпторы находятся по четыре скамьи. За второй скамьей слева, если подходить от ворот, растет дерево, на которое смотрит вниз львица; бутылка зарыта неглубоко, в вертикальном положении у его основания, с внешней стороны от скамьи».

До сих пор неизвестно, обработал ли Шульце этот тайник или нет.

К этому времени — весне 1942 года — разведорганы в НКВД, и Красной Армии уже имели некоторый опыт заброса во вражеский тыл немцев-антифашистов, в том числе перебежчиков и военнопленных. Немецкий язык был для них родной, к тому же они прекрасно знали порядки и традиции вермахта, да и в самой Германии, так что этих людей следовало обучать лишь специальных разведывательным дисциплинам, ну и, конечно, работе на рации.

Из нескольких кандидатур Александр Коротков отобрал две. Поначалу — по бумагам. Затем уже познакомился с обоими немцами, и не просто познакомился, но обстоятельно переговорил с каждым, и не один час. И тот, и другой изначально были готовы принять активное участие в борьбе с фашизмом в рядах Красной Армии, более того, не раз такое желание высказывали устно и письменно. Однако одно дело воевать в составе войсковой части в качестве бойца или младшего командира, совсем иное — в одиночку, с документами на чужое имя, с чужой биографией, выполнять важное разведывательное задание, рискуя в любой момент быть схваченным, изобличенным, и не убитым в бою, а замученным в застенках гестапо. И невозможно предвидеть, выдержит ли человек изощренные, многодневные пытки или нет.

Их звали Альберт Хесслер и Роберт Барт, обоим было чуть больше тридцати, у обоих имелся серьезный опыт антифашистской легальной и нелегальной борьбы. Увы, никто тогда не мог знать, что обоих ждет гибель, хотя и сегодня трудно сказать, чья судьба оказалась трагичнее. Не по их вине, и не по вине тех, кто непосредственно готовил их к заброске в столицу «третьего рейха», но еще до того, как самолет «дуглас» из состава знаменитой 1-й транспортной («партизанской») дивизии авиации дальнего действия, которой командовал полковник В. Нестерцев, оторвался от взлетной полосы аэродрома в подмосковных Подлипках (будущего центра советской космонавтики города Королева), они были обречены. Потому как уже третий месяц лучшие контрразведчики гестапо и абвера вели плотное круглосуточное наблюдение за Шульце, Кукхофом и Шульце-Бойзеном, проверяя все их знакомства, выявляя все новых и новых участников подполья.

Несмотря на относительную молодость, Альберт Хесслер справедливо считался старым коммунистом и антифашистом. После прихода нацистов к власти он некоторое время находился на подпольной партийной работе, потом вынужден был эмигрировать. В 1935–1936 годах Хесслер учился в Москве, в коминтерновской школе имени В. И. Ленина. В апреле 1937 года он добровольно отправляется в Испанию, в Интербригаду. Под именем Оскара Старка командует ротой в знаменитом немецком батальоне имени Ганса Баймлера. Потом ранение, эвакуация во Францию, снова СССР, долгое лечение вначале в госпитале, затем в санатории Монино. После выздоровления Хесслер как металлист работает на тракторном заводе в Челябинске. Здесь в январе 1941 года Альберт женился на русской медсестре Клавдии Рубцовой.

Когда Германия напала на СССР, Хесслер сразу изъявил желание вступить в Красную Армию. Он прошел специальную подготовку как радист и разведчик в Уфе, Рязани и Москве.

Напарник Хесслера Роберт Барт, по профессии печатник, тоже был коммунистом. Уже первые годы нацистского режима он подвергся аресту и кратковременному заключению в берлинской тюрьме Плетцензее [112].

В 1939 году Барта призвали в вермахт, он служил вначале радистом, затем артиллеристом. Воевал во Франции, был ранен и награжден «Железным крестом» второго класса. В 1941 году ефрейтора Барта послали на Восточный фронт, а уже в марте 1942 года он перешел на сторону Красной Армии. Его даже не пришлось долго готовить, поскольку Барт был вполне квалифицированным военным радистом.

Хесслер и Барт должны были добраться до Берлина под видом солдат, следующих в Германию в краткосрочные отпуска [113].

Хесслер (оперативный псевдоним «Франц») был снабжен подлинными документами на имя обер-ефрейтора артиллерии Хельмута Вегнера.

Барт (оперативный псевдоним «Бек») стал вахмистром артиллерии (это соответствовало званию фельдфебеля в пехоте).

5 августа 1942 года Хесслер и Барт опустились на парашютах на разложенные в условленном порядке партизанские костры в районе между Брянском и Гомелем. В ранцах кроме обычных вещей, что мог иметь при себе солдат-отпускник, были аккуратно уложены рации. Партизанские проводники доставили Хесслера и Барта к ближайшей железнодорожной станции. Спустя неделю через Белосток, Варшаву и Познань разведчики добрались до Берлина.

Хесслер явился на квартиру Шумахеров и провел здесь три недели, потом около двух недель жил в семье участников организации рабочего Рихарда Вайсенштайнера и его жены Ханни в районе Шонеберг, на Ворбергштрассе, 2. Барт остановился у знакомых на Курфюрстенштрассе, 162.

Казалось, все сошло благополучно. Разведчики доехали до столицы без приключений, документы их были в порядке и при проверке в пути следования ни малейшего подозрения не вызвали. Об их задании ни гестапо, ни абвер заранее знать не могли, да и не знали. Под наблюдение они попали лишь с того мгновения, как установили связь с берлинским подпольем. Местонахождение Хесслера гестаповцы выявили почти сразу, но квартиру, где поселился Барт, почему-то выследить не сумели.

В середине августа в Центре приняли радиограмму от Хесслера: «Прибыл благополучно. Встретил «Тенора» и беседовал с Харро. Все обстоит благополучно. Группа значительно выросла за счет антифашистского пополнения и ведет активную работу. Аппаратура работает [114], но по непонятным причинам связи, тем не менее, нет. По получении сигнала о приеме радиограммы дополнительно сообщу информацию «Корсиканца» и «Старшины». В настоящее время озабочен жильем».