На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)

Следовательно, нашей армии, как мы понимали, не отводилась, как прежде, ведущая роль в предстоящей наступательной операции. И хотя это было непривычно, однако настроение у всех нас оставалось превосходным, потому что мы уже более полугода безостановочно гнали фашистов со своей земли и знали: близок час окончательного освобождения всей советской территории от врага. Да и все преимущества замысла генерала Н. Ф. Ватутина были очевидны.

Сильный удар правым крылом фронта позволял захлестнуть войска противника, перерезать его коммуникации. Если в августе 1943 г. при разгроме белгородско-харьковской группировки немецко-фашистских войск Воронежский фронт наносил по ней лобовой удар, то теперь нам представилась возможность ударить в обход вражеской группировки, по самому слабому ее месту. Это диктовалось конкретно сложившейся обстановкой.

Ни мне, ни члену Военного совета армии А. А. Епишеву не нужно было разъяснять преимущества такого плана. Поэтому мы и направили все свои усилия на то, чтобы успешно выполнить возложенную на 38-ю армию часть общей задачи войск фронта.

Сделать же нужно было немало. Помимо перечисленных задач, поставленных армии 23 февраля, четыре дня спустя нам было приказано одновременно со сковыванием противника и подготовкой наступления демонстрировать подготовку к наступлению большого масштаба. Этим мы должны были убедить вражеское командование, что главный удар фронта готовится именно здесь, на винницком направлении, а не на правом крыле фронта. С этой целью 38-я армия с 28 февраля должна была во всей своей полосе вести разведку боем, рекогносцировку местности группами командного состава, пристрелку артиллерии и осуществить ряд других демонстрационных мероприятий.

Легко понять, что данная задача основательно осложнила действия армии. Ведь мы действительно готовили наступление, хотя и частью сил. А это требовало скрытности, маскировки.

Нам же было приказано сделать все, чтобы противник поверил в готовящееся на нашем участке наступление и, следовательно, принял необходимые контрмеры. Как сочетать выполнение этих двух, казалось бы, взаимоисключающих задач? С таким вопросом ко мне сразу же обратились генерал-лейтенант В. С. Голубовский, генерал-майор П. В. Котелков и генерал-майор Д. И. Кислицын, командовавшие 101, 106 и 67-м стрелковыми корпусами. Особенно недоумевал Д. И. Кислицын.

В связи с этим мне вспомнилась подобная же ситуация в декабре 1942 г. Как я уже рассказывал в своей первой книге, 6-я армия Воронежского фронта должна была тогда наступать вместе с Юго-Западным фронтом на Среднем Дону. 40-я же армия, которой я тогда командовал, готовилась к проведению Острогожско-Россошанской операции. Нам предстояло перейти в наступление со сторожевского плацдарма. И здесь же мы по приказу фронта для сковывания противника в целях содействия 6-й армии и Юго-Западному фронту демонстрировали подготовку наступления. Все получилось как нельзя лучше. Сначала вражеское командование, ожидая наступления со сторожевского плацдарма, не перебросило резервы в полосу наступления Юго-Западного фронта и 6-й армии. Когда же последние успешно решили поставленные задачи, 40-я армия внезапно для противника прорвала его оборону на сторожевском плацдарме, окружила и совместно с 3-й танковой ликвидировала всю острогожско-россошанскую группировку вражеских войск.

- Задача, конечно, не из легких, - к такому выводу пришли командиры корпусов, после того как я познакомил их с опытом подготовки Острогожско-Россошанской операции, - но вполне осуществимая.

III

Так началось в новых условиях осуществление опыта прошлой зимы. Командиры корпусов и дивизий получили ясное представление о стоявших перед ними задачах и приступили к их выполнению.

Мне не забыть встречи с Н. Ф. Ватутиным, происшедшей несколько позже, незадолго до трагического случая, когда он был тяжело ранен. Николай Федорович хорошо понимал, что я предпочел бы быть среди тех, кто готовился к предстоящим боям в составе ударной группировки фронта. Поэтому он особо подчеркнул, что успех всей фронтовой операции в значительной степени зависел от выполнения задач, возложенных на 38-ю армию.

- Пойми, - говорил он, - мы идем на риск, сосредоточивая ударную группировку на правом крыле фронта, в то время как главные силы противника находятся у нас на левом крыле. Но риск будет полностью оправдан, если 38-я и находящаяся у нее в тылу 1-я танковая армия обеспечат отражение возможного вражеского контрудара в северном и северо-восточном направлениях. А в том, что они это сделают, не сомневаюсь. В свою очередь, успех ударной группировки откроет для 38-й и 1-й танковой армий возможность сыграть важную роль в наступлении на втором этапе операции.

Николай Федорович точно предугадал ход событий.

Но вернемся к периоду подготовки операции. Напомню, что еще в начале февраля 38-я армия приступила к совершенствованию своей обороны. Мы укрепляли ее инженерными сооружениями, ставили минно-взрывные заграждения, вели разведку и внимательно следили за всеми передвижениями противника. Количество установленных нами мин достигло 45 тыс.{164} Среди них насчитывалось 29 тыс. противотанковых. Это было вызвано тем, что, как мы знали, наибольшую опасность представляли сосредоточенные против нас танковые дивизии врага.

Позиции противника представляли собой полевую оборону, состоявшую из двух линий траншей в сочетании с опорными пунктами в главной полосе. Второй оборонительный рубеж проходил по линии Кордылевка, Прилука-Старая, Вахновка, Липовец и далее по р. Соб. Имелись сведения, что гитлеровцы ведут оборонительные работы и на правом берегу Южного Буга.

Благодаря постоянным наблюдениям мы знали, что, хотя все противостоявшие части противника в январских боях понесли значительные потери, к концу февраля они получили пополнение личного состава, вооружения и техники. В ротах насчитывалось уже по 80-100 солдат и офицеров. В обороне следовало ожидать не только упорства гитлеровцев, но и их активных действий.

Непосредственно перед фронтом й8-й армии враг оборонялся силами 101-й горнострелковой и 254-й пехотной дивизий, остатками 223-й пехотной дивизии, сведенными в два отдельных отряда, одним полком и разведывательным отрядом 168-й пехотной дивизии. Однако позади них находились крупные резервы, в составе которых наряду с 4-й горнострелковой дивизией и офицерским штрафным батальоном были 6-я танковая дивизия (в г. Брацлав) и полк 25-й танковой дивизии (в Калиновке). До 50 танков врага действовало в районе Липовца и к северо-западу от него. Кстати, борьба с танками противника велась нами и в период затишья в боевых действиях на фронте армии. Пусть это не удивляет читателя. Дело в том, что все наши стрелковые дивизии и инженерно-саперные части, не ограничиваясь оборонительными работами и установкой мин, постоянно готовили группы саперов - охотников за танками и засылали их во вражеский тыл. Например, на 19 февраля действовало 7, а к концу того же месяца еще 50 таких групп. Они смело проникали в расположение врага, скрытно подбирались к фашистским танкам и подрывали их.

В соединениях армии регулярно проводились занятия с рядовым и офицерским составом по боевой и политической подготовке, совершенствовалось сколачивание подразделений после распределения пополнения, В качестве пополнения в состав армии в феврале прибыло свыше 24 тыс. бойцов и командиров{165}.

На некоторых участках фронта армии дивизии производили улучшение позиций, последовательно выдвигая вперед линию боевого охранения, а затем передний край главной полосы обороны.

Несколько слов о саперах - истребителях танков.

В прошедшей войне бронетанковые войска являлись наиболее маневренной и вместе с артиллерией - ударной силой сухопутных войск. Тесно взаимодействуя с другими родами войск и авиацией, они определяли исход операции или сколько-нибудь крупного боя.

Наиболее эффективно вела борьбу с вражескими танками, особенно при массированном их применении, разумеется, артиллерия. Пехота широко применяла и другие средства подрыва или поджога танков противника, в том числе бутылки с зажигательной смесью, связки ручных гранат, противотанковые гранаты, противотанковые ружья. В каждом стрелковом подразделении имелись истребители танков. В первый период войны они были вооружены лишь гранатами и, находясь в стрелковых окопах, при приближении атакующих танков вели с ними борьбу, в то время как остальные бойцы отсекали пехоту от танков.