Я не верю в анархию (Сборник статей)

А еще очень интересно выглядит творчество Егора в свете того, что пишет на страницах «Совраски» раскручивающий лидера "Русского Прорыва" представитель зюгановской передовой молодежи Дмитрий Аграновский: "Их (нынешней власти. — А. Я.) искусство — пессимизм, безверие, бездушие, упадничество, энтропия". Это особенно красочно звучит на фоне какой-нибудь из летовских песен: "Есть два выхода у честных ребят: взять автомат и убивать всех подряд или покончить с собой…" Это ли не пафос жизнеутверждения?! И если раньше слова Егора: "Цель оправдывает средства — давай убивай, насилуй, клевещи, предавай — ради светлого царства идей Чучхе" звучали в тоне «осуждам-с», то теперь красный панк готов "воевать жестоко" за светлый Идеал. Ей-ей, куда как интереснее было читать интервью с Егором в старом добром самиздате, а сейчас певец взял на себя роль политического гуру, и смотрится в этой роли, честно говоря, малость смешно. Понятно, когда человек, поющий: "Я всегда буду против…", — выступает против сытого общества, но неясно, зачем же поэту и певцу самому лезть в лапы красной номенклатурной своры, щедро раздававшей десятилетиями сладкие обещания и паразитировавшей на теле народа.

Андрей ЯШЛАВСКИЙ.

P.S. Проект Егора Летова — это модель существования, в которой мотив «обороны» заострен до гротеска. Оборона — против давящего мира, где лучшим способом избавления может стать лишь уход из него (не потому ли так пронзительно звучит "Непрерывный Суицид", одно из лучших творений раннего Летова?). Так зачем же выходить из этой башни абсолютного одиночества, опускаясь до политических забав, если дело в сущности не в них? Но чувство собственной недостаточности (глубокое «подполье», куда обрушились всякие там правды, идеалы и ценности) не дает спать, придавая обычному эпатажу вселенские черты. Имитация гомерического хохота, соединенная с ницшеанским пафосом, создает впечатление эсхатологичности — в духе плаката: "Когда мы придем к власти, я буду расстрелян одним из первых". Этого Игорь Федорович очень хочет, здесь оправдание его жизни и творчества. Романтическая основа его проекта не очень вяжется с коммунистической догматикой (как, собственно, и христианские воззрения с коммунистическими), но этого ему и не нужно: "Мы стоим на стороне идеалов…", т. е. по ту сторону добра и зла.

Но зачем тогда говорить о "нормальной жизни", о "нормальных, человеческих, патриотических" отношениях, если "кто не с нами, тот против нас, и это надо понимать"? Зачем это все Летову, для которюго страх исчезновения, смерти является основой существования и творчества? Как обиженный ребенок, Егор «взыскует» нормальной жизни — то, что подразумевается под этим, не вполне ясно ему самому; это скорее пафос жизнеустойчивости, устроенноеT, завершенности, своеобразной "дачи на реке". Но дачи на реке нет (и, по-видимому, не будет), "эту молодежь мы потеряли" (трудно, знаете ли, ее не потерять, делая головокружительные повороты от антикоммунизма к национал-большивизму, а оттуда к радикальному коммунизму"), столкновение идеалов и интересов, как известно из истории, не в пользу первых, да и замшелость идеалов ("общинность", симпатии к "людям действия" из "Трудовой России") воспринимается как казус (наподобие лексикографического творчества А. И. Солженицына).

Что остается? "А в ответ — тишина…" Поэтому романтический порыв Егора в ситуации штиля дряхлеет, ветшает и, как ни прискорбно, вырождается в кликушество. Несерьезно, право, воспринимать заявления Летова о коммунизме как исконно русской идее, характеристики типа "это люди по своему сознанию не русские, это прозападные элементы" (полезно обратиться к "Пушкинской речи" Достоевского, к тезису о "всемирной отзывчивости" русского человека). Когда стирается позолота и остается свиная кожа — стремление к «норме», то здесь уже не до бунтарства; просто певец не может жить так, как он поет. Но это уже тот фарс, который следует за трагедией. Время коллективных действ революционного типа на российской почве уже ушло.

Владимир ХЛУДОВ.

21.07.1996, "Московский Комсомолец".

ЯВЛЕНИЕ ТОВАРИЩА ЕГОРА В СТРАНЕ БОЛЬШЕВИКОВ

Кто хотел получить скандал — тот его получил. Кто мечтал выяснить отношения с недавним «заединцем» по минскому рок-клубовскому движению на предмет, кто сколько сребренников стоит, — тот выяснил. Кто желал увидеть своего кумира и «умереть» — тот "коньки и двинул". «Ультракоммунист», "советский националист" (по его собственному определению), «фашист», "баркашовец", "ярый антисемит" (по определению демократической прессы), ведущий панк-рок-музыкант на постсоветском пространстве и лидер группы ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА Егор Летов отметился в совместном концерте с отечественными коллективами КРАСНЫЕ ЗВЕЗДЫ и СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ на белорусской земле.

Факты, сопутствующие почти недельному пребыванию Летова в Минске: встреча хлебом-солью, преподнесенными идейными соратниками на вокзале, отмена акустического выступления в столичном «Риф-клубе» (в качестве комментария отмены «приводим» полный список идиоматических выражений в адрес омской рок-звезды со стороны приглашающей стороны в лице вокалиста КЗ Владимира Селиванова: "…"); вечерние чай-водка в кругу друзей; концерт в к/з «Минск», окруженном невиданным мною доселе количеством охраны, принадлежавшей всевозможным службам, начиная с птенцов гнезда Баркашова и заканчивая верными сынами г-на Тесовца; face-контроль для алчущих попасть «забесплатно» на сейшн «чэсных» и «нячэсных» журналистов; отвратительная работа звукооператоров; безликие СС; получасовой номер САМОГО в сопровождении ЗВЕЗД и, наконец, традиционный прорыв на сцену фаната, представлявшего интересы зрительного зала, с последующим броском на грудь слегка опешившему от бьющих через край с такой силой эмоций Егору.

"Ты собираешься брать интервью у НЕГО (большие позорные буквы)?" — недоумевали некоторые мои коллеги. Ага…

— Сидя в зале, я наблюдал, как определенная часть зрителей из числа недавних безоговорочных поклонников совсем неодобрительно реагировала на некоторые ваши песни. Да это и не секрет, что многие так и не поняли метаморфоз, происшедших с вами и связанных прежде всего с вашими настоящими политическими воззрениями. Чтобы вы ответили на это?

— С точки зрения внешних аспектов идеологии, то какой-то части людей кажется, что во мне произошли разительные перемены. Якобы сначала мы «воевали» с коммунистами, а теперь сами ими стали или даже превратились в фашистов. На самом деле все не так. В первую очередь, мы «воевали» с системой, «воевали» конкретно и жестко. Единственное, в нашем творчестве тогда наблюдался некий изъян, характерный как раз для того времени: в своих акциях мы использовали крайнюю советскую символику, коммунистическую, а надо было бы быть более конкретными. Но это наш принцип — мы экстремисты, и если мы «воюем», то «воюем» по максимуму, и у нас не возникало ни малейшего сомнения, что тот брежневский строй протянет еще лет 20–30. С нами очень жестоко обходились, «ссылали» в армию в Байконур (как, например, нашего гитариста), но и мы отвечали столь же адекватно и за словом в карман не лезли. То есть я хочу сказать, что велась «война» конкретно с тем строем, а не с коммунизмом 18-го года, не с военным коммунизмом. В принципе, тот же самый строй остался и сейчас, с ним мы и "воюем".

— Лет пять назад известный сибирский рокер Ник Рок-н-Ролл, давая интервью "Радио России", обвинил вас в человеконенавистничестве…

— Я вообще не понимаю, что значит слово "человеколюбовь"?.. Человек — это единственное существо на земле, которому дано логическое сознание. Он защищен от несправедливости мира, от беспросветности тем, что он может думать и находить какие-то решения. Цены человеку, собственно говоря, никакой нету, человек — самое худшее животное на земле. Он только тогда чего-нибудь стоит (что оправдывает его существование), когда он отстаивает определенную силу, а не «эго» свое, не личностное: чем больше он «эго», чем больше он свое собственное «Я», тем больше цена ему «ноль», если же за ним стоит идеология, какие-то искусства, творчество, «война» и т. д. — это есть его ценность. Но, опять-таки, он является только проводником, потому что все эти силы существуют в человеке сами по себе.