Ураган. Последние юнкера

звуки мелодий из оперетты «Сильва»... Заунывные, пьяные, волнующие кровь:

Помнишь ли ты —

Как улыбалось нам счастье...

Понемногу и мы, марковцы-артиллеристы, до того знавшие лишь бои и походы, начали привыкать к рыдающим скрипкам, терпкому болгарскому вину и запретному флирту с женами офицеров конвоя и штаба.

К тому времени кончилась польско-советская война, и колонны конной армии Буденного, воевавшие против польской армии в Галиции, спешно перебрасывались к Днепру против армии Врангеля. Генерал Врангель решил, еще до подхода советской конной армии, разделаться с Каховским плацдармом, для чего использовать сильную кубанскую конную группу генерала Бабиева. Около исторического острова Хортица, где когда-то была Запорожская Сечь, корниловцы переправились через Днепр и построили понтонную переправу (8 октября). По понтонам переправилась Марковская дивизия и конная группа генерала Бабиева. Однако данные нашей разведки о движении Красной конной армии были неправильны: наши войска, повернувшие в направлении Каховки по правому берегу Днепра, внезапно были атакованы сильными конными частями Первой и Второй советских армий Буденного и Думен- ко. В одном из первых же боев случайная советская граната сразила кубанского героя, популярного генерала Бабиева. Кубанцы, составлявшие основной центр стратегического маневра Белой армии, потеряли, после этой внезапной смерти, сердце и не смогли успешно

сопротивляться нажиму советской конной армии. Успешно начатая «Заднепровская операция» была сорвана. 14 октября кубанцы и Марковская дивизия переправлялись обратно у Хортицы.

В это время красные крупными силами обрушились на тыл нашего левого фланга со стороны Каховки и Серогоз.

Под сильным нажимом противника генералу Кутепову пришлось проводить общую перегруппировку для отражения главного удара. Главные силы донской конницы, ликвидировавшие наступление красных на нашем правом фланге в районе Токмака, не могли подойти к району тыла и левого фланга ранее нескольких дней. В Крыму не было никаких резервов, за исключением военных училищ. В воздухе запахло катастрофой...

В Мелитополе опустели улицы. Немногие прохожие словно куда-то торопились. Через город непрерывно, днем и ночью, тянулись обозы тылов и каких-то учреждений.

Наступили внезапные холода. Ветер гнал разорванные тучи. В городском саду больше не было ни белых платьев, ни музыки, лишь звуки «Сильвы» доносились из еще не закрытого кафе на главной улице. Тылы уходили прямо в Крым.

В Штабе армии пока делали вид, что все обстоит благополучно. Генерал Кутепов уехал не в Крым, а в Дроздовскую дивизию к Серогозам. Конвой генерала Кутепова, с только что получившим пушки конно-артиллерийским взводом, был спешно двинут на юг, с каким-то оперативным заданием.

Ночью началась метель, а мы шли дальше на юг вдоль железной дороги Мелитополь — Крым. Дорогу заметало, и мы ориентировались по телеграфным столбам. Холодный ветер валил с ног, снежинки хлестали по лицу и по глазам. Чтобы как-то согреться, мы все время пили болгарское крепкое красное вино, наполняя большую железную кружку из бочки с повозки в хвосте конвоя.

На рассвете метель прекратилась, и мы вышли на полустанок на железной дороге к Чонгару и к мосту в Крым. У полустанка горели костры, вокруг них грелись, переминаясь с ноги на ногу от холода, несколько сотен солдат. Солдаты были из Запасного Корниловского полка, в рваных штанах, дырявых опорках или валенках, но все, как один, в новеньких канадских кожаных безрукавках... Свет костров падал на блестевшие штыки собранных в козлы винтовок. Мы вошли в здание станции. Там, при тусклом свете керосиновой лампы, мы увидели командира полка, молодого корниловского офицера, сидевшего, обнявшись, с красивой сестрой милосердия. Тут же, оперши голову на руки, дремал другой высокий офицер, оказавшийся адъютантом командира полка. Командир полка, с орденом Св. Георгия и знаком Кубанского похода, поднял на нас глаза и, видимо, обрадовался: «...А, артиллеристы... Ну слава Богу, теперь мы не одни». Мы узнали, что командир полка только что женился на сестре полка и проводил теперь «свадебное путешествие» в виде похода против армии Буденного! Кто-то принес болгарского вина, и мы угостили корниловских офицеров и выпили за здоровье и за счастье молодоженов. Вино немного подняло настроение, и так не хотелось выходить на холод...

Офицер конвоя, поручик Максимов, еще в Мелитополе получил поручение отвезти всех жен и подруг

офицеров конвоя в Крым. На платформе станции остались: офицер конвоя — капитан Виденьев — командир пулеметного взвода, несколько офицеров из вновь сформированного Запасного Корниловского полка и мы — артиллеристы конного взвода. Командир конвоя — капитан Белевич, вскакивая в поезд, кричал, что он «тотчас же вышлет нам подкрепление»... Было неудобно, даже стыдно: ведь все это бегство начальства происходило на глазах солдат конвоя и артиллерийского взвода.

Общее положение понемногу выяснялось: Конная армия Буденного дебуширует³⁹ с Каховского плацдарма на восток к Сивашу, к железной дороге на Чонгар и на северо-восток, в тылы Первой армии и всего нашего фронта в Северной Таврии. Наши главные силы уже оставили участки фронта на севере Таврии. Генерал Кутепов, где-то в районе Серогоз, составил ударную группу из дроздовцев, корниловцев, марковцев и конницы генерала Барбовича и постепенно отходит на юг к Сивашу и Крымскому перешейку. Чтобы защитить отходящие из Мелитополя в Крым поезда, в направлении Каховки был брошен конвой генерала Кутепова с нашим конноартиллерийским взводом и, незакончивший формирование, Запасный Корниловский полк, составленный из нескольких сот военнопленных под начальством корниловских офицеров и унтер-офицеров.

От бессонной ночи и выпитого вина стало еще холоднее, когда мы вышли к батарее. С глухим ворчанием толпы корниловцев строились в походную колонну. Капитан Виденьев, с конным конвоем, подчинялся те-

перь командиру конно-артиллерийского взвода как его прикрытие; но капитан Соломон был этому, видимо, не рад и ежился от холода и нервного состояния.

Пехотная колонна и наш конно-артиллерийский взвод, под прикрытием конвоя, медленно двинулись на запад, к Аскания Нова, навстречу Конной армии Буденного.

Степь промерзла, колеса и щиты орудий дребезжали. Издалека, с северо-востока, доносилась орудийная стрельба. За гребнем показалась церковная колокольня села Михайловка. Через час мы были уже в селе, за домами слышалась редкая, но близкая стрельба.

Когда мы доехали до церковной площади, Березовский снял орудия с передков и собирался было тянуть телефон на колокольню, но потом влез на ящик, дал орудиям приблизительное направление, так как за домами ничего не было видно, и начал командовать прицелы. Было ясно, что он стреляет наугад. Наши передки стояли на «ближнем отъезде», тут же стояли и наши поседланные кони. После нескольких наших очередей гранатами советская батарея дала очередь гранат прямо по церкви, и эта очередь, роковым образом, разорвалась на нашей батарее. Капитан Березовский упал с ящика на землю и застонал, раненный осколком в бедро. Несколько лошадей было ранено. Пока перепрягали раненных лошадей и Златковский грузил Березовского на подводу и направлял ее назад, в тыл, на Чонгар, я стал на место командира и продолжал стрельбу по невидимому противнику.

В это время командир Запасного Корниловского полка подъехал к батарее и приказал немедленно сниматься и отходить к мельницам. Наши ездовые, чув-

ствуя беду, подали передки, как черти, в галоп. Стрельба продолжалась и слышалась то справа, то слева, за домами. Когда мы поднялись на косогор к мельницам, картина стала ясной: широкие лавы Конармии Буденного обогнули Михайловку с трех сторон и двигались для решительного сабельного удара. За первыми лавами видны были колонны советской конницы, конные батареи и пулеметные тачанки. Это была какая-то «мамаева орда», растянутая по всему горизонту...

Около мельниц, на косогоре, в шеренгу вытянулся наш конвой в белых бескозырках, пулеметная команда и командир 4-го Запасного Корниловского полка с молодой женой и двумя ординарцами. Капитан Соломон и капитан Виденьев были в седлах. Мы со Злат- ковским, не дожидаясь распоряжений, сняли орудия с передков и сами сели за панорамы. Из номеров остались при орудии 3—4 человека, остальные разбежались по хатам. Мы открыли огонь и били по первой конной лаве настолько быстро и точно, что сбивали уже начинавшуюся конную атаку. Но в это же время наше прикрытие, цепи 4-го Запасного Корниловского полка, частью разбегались, частью втыкали штыки в землю и поднимали руки.