В театре и кино

мостовой, ловят мух, забегают в рестораны, магазины. Их не гонят и никогда не бьют: в Индии любят животных.

На одной из дорог мне повстречалось стадо. Сзади шел пастух и нес на руках большую собаку. Она устала. Эта картина растрогала меня. Мир между человеком и животными -одно из правил жизни индийцев. Говорят, что в больших городах шоферу, наехавшему на животное, грозит суд. Вот почему так осторожны индийские шоферы. В громадном большинстве это сикхи - солидные, пожилые, а иногда просто старые люди. Они спокойны, невозмутимы и решительны. С готовностью уступают друг другу дорогу, никогда не раздражаются. Кроме того, они никогда не употребляют спиртного, и это главный залог безопасности движения в Индии.

В первые дни мы чувствовали себя в такси очень тревожно. Часто казалось, что водитель мчит нас прямо навстречу гибели. Но он невозмутимо и в то же время решительно обходил все опасности. Скоро мы привыкли к необычным правилам, вернее - к отсутствию всяких правил уличного движения. Впрочем, одно правило все-таки есть - нужно ехать по левой стороне. Но это только в принципе: едут и по правой стороне, а если нужно, то и по тротуару.

Нам понравился Новый Дели таким, каким мы увидели его в первый день приезда в Индию. Светило солнце, горячее, но по-весеннему ласковое, и мы с радостью подставляли его лучам наши бледные северные лица - ведь это было 23 декабря! Мы неожиданно получили дополнительную премию к неполноценному московскому лету 1957 года.

Зима в Индии ощущается, пожалуй, только в одном - вечер наступает так же рано, как у нас. В пятом часу начинают сгущаться сумерки, а в шесть уже темно.

На большой площади Рамлила Граунд, у театра, толпится народ - скоро начнется представление. Сегодня мы приехали сюда умышленно пораньше, чтобы получше, повнимательнее рассмотреть публику, ее одежды, лица. Вот подходят женщины с детьми. Маленькие "едут" верхом на бедре матери: сидят, обхватив ногами ее спину и живот, и мать держит руками ребенка пониже спины. Наверное, это очень удобно, потому что так носят детей в Индии и европейские женщины.

Очень многие индийцы носят очки, и кажется, что это не по необходимости, а как разновидность украшений, которые здесь так любят. На севере эти украшения довольно обычны: серьги, браслеты на руках и щиколотках ног, кольца, ожерелья. Но чем глубже на юг, тем эта страсть принимает все более экзотические формы: блестящие камни в ноздрях, браслеты, надетые на руку еще в детстве и деформирующие ее, раскрашенные лица мужчин и женщин. Даже нищенки носят какие-то медные украшения. Иногда это какая-нибудь металлическая бирка, прикрепленная к носу и закрывающая рот.

Очень красива одежда женщин - сари. Шесть ярдов ткани мягко и изящно окутывают фигуру. Ни одной пуговицы, ни единого шва. И женщина умеет носить свое сари. Легкость и мягкость складок гармонически сочетаются с плавностью и благородством походки. Любое сари - самое дорогое, из парчи и шелка, и самое дешевое, из хлопка, - всегда красиво. Под сари надевается короткая кофточка, оставляющая обнаженную узкую полоску на спине и животе. Но на юге Индии, в деревнях, носят только сари, обнажая при этом одно плечо, вероятно, так удобнее работать в поле. Индийские женщины, как правило, красивы, но, к сожалению, слишком рано на лица большинства из них ложится печать усталости, тяжкого труда, бедности...

Мужчина, одетый по-европейски, в Индии редкость. В европейских костюмах ходят молодые клерки, чиновники, приказчики больших магазинов. На громадном же большинстве

- красивая национальная одежда, ноги задрапированы в кусок белой ткани - дхоти, рубаха свободная, навыпуск, в холодную погоду - шерстяная шаль на плечах. Голова или совсем не покрыта, или обернута цветным тюрбаном. На пожилых людях

- узкие темные сюртуки, застегнутые до самого ворота; на ногах и у мужчин, и у женщин - сандалии. Чулки на ногах -редкость.

...Но вот толпа перед театром стала редеть, а зрительный зал - быстро заполняться. В первых рядах - интеллигенция, буржуазия, а чем дальше, тем все более простой народ. Его -большинство, и это укрепляет нас в мнении, что нигде в мире так не любят искусство, как любят его в Индии - стране, переживающей период национального возрождения, стране, в

которой народное искусство истреблялось на протяжении двухсот лет английского владычества.

Итак, шеститысячный зал полон. Раскрывается занавес из простого кумача. На сцене - сводный хор. На этот раз все стоят, а непременный гармониум лежит на стуле. Исполняется песня "Индия - лучшая в мире страна". И как у нас, в СССР, песня "Широка страна моя родная" стала чем-то вроде второго неофициального гимна, так "Индия - лучшая в мире страна" -второй неофициальный патриотический гимн народов Индии. Патетические и драматически напряженные мелодии и песни не характерны для индийской музыки, поэтому даже эта патриотическая песня исполняется негромко, с каким-то сдержанным величием.

После песни президент ИПТА обращается с приветствием к собравшимся. Он говорит о трудностях, с которыми была связана организация конференции и фестиваля, благодарит "покровителей танца, музыки и драмы", которые своими пожертвованиями помогли их созданию. Говорит о задачах ИПТА, из которых главной является стремление пробудить в народе любовь к искусству, дать ему возможность расти и развиваться свободно и независимо. "Нас могут упрекнуть в том, что не все показываемое нами на фестивале подлинно народное, но наша задача заключается в том, чтобы все хорошее сделать народным", - заключает он свою блестящую по форме речь. Надо сказать, что индийцы - прирожденные и искусные ораторы. Восточное красноречие имеет вековые традиции, и эти традиции, очевидно, успешно развиваются теперь, когда Индия после длительной борьбы получила национальную независимость.

На сцену выходят Ангон Сингх и Тамби Сарма из Ассама. Это танцоры и виртуозные музыканты-барабанщики. Ангон Сингх может играть одновременно на двенадцати мридангах (барабанах), но, к сожалению, как объявил ведущий, Сингх -бедный человек, и у него есть всего лишь один мриданг. Публика по достоинству оценила мастерство народных музыкантов и танцоров, наградив их коротким, но дружным всплеском аплодисментов.

Хоровая группа штата Бихар пела народную песню о том, что скоро наступит конец всем страданиям, и все же песня звучала печально, минорно: века угнетения наложили, очевидно, на искусство столь тяжелый отпечаток, что даже в этой современной песне Бихара, песне о надеждах, звучит грусть. Зато старинные фольклорные песни и танцы Индии жизнерадостны, темпераменты и задорны. Они выражают дух борьбы народа за свободу. И это продемонстрировал нам следующий номер концерта - танцы и песни праздника весны "Холи", исполненные пенджабской группой Ассоциации народных театров.

В традиционный индийский танец вплетаются элементы театрализации - эпизод из событий индийского национального восстания 1857-1859 годов. Танцовщица, изображающая героиню восстания Махарани Джанси, вылетает на сцену на бутафорском коне, вооруженная саблей. Она берет в плен английского солдата, изображаемого артистом-комиком. Солдат пытается убежать, но крестьяне задерживают его. Под веселую музыку танцоры осыпают друг друга красным порошком... Это напоминает наш старый обычай - обливать друг друга водой в день Ивана Купалы.

Песни, драмы и танцы, рассказывающие о восстании 1857 года, вот уже сто лет пользуются у индийских зрителей неизменным успехом. Очевидно, тема подвига, совершенного народными героями, до сих пор волнует, захватывает сердца. Характерно, что во всех этих произведениях, в том числе и в реалистических драмах, англичане изображаются жестокими и трусливыми. В этом отношении подобные представления напоминают прямолинейные агитки первых лет нашей революции.

На фестивале мы увидели и несколько драм, посвященных индийскому национальному восстанию 1857-1859 годов. Наиболее сильная из них - "Нил дарпан" ("Индиговое зеркало"), написанная сто лет назад драматургом Динабандху Митра из Бенгалии. Национальный театр Калькутты открывался именно этой пьесой, которую сейчас называют бессмертной. Вот ее сюжет. Колонизаторы заставили крестьян сеять вместо риса и хлопка индиго для экспорта. В результате начался голод. Вспыхнуло народное восстание, зверски подавленное англичанами. История этой пьесы сама по себе драматична: в 1867 году указом вице-короля пьеса была запрещена и уничтожена англичанами. После освобождения Индии были разысканы два случайно уцелевших рукописных экземпляра пьесы на языке бенгали. Почти через восемь -десять лет, в 1944 году, "Индиговое зеркало" снова издали, однако формально указ о запрещении драмы не был отменен, и адвокаты - члены ИПТА - вели судебный процесс за официальную отмену запрета. Так что драма шла, можно сказать, контрабандой.