Личности в истории. Россия

«Тишина – это какое-то особое состояние мира и человеческой души. Мне кажется, мы себя чувствуем частичкой природы, каплей океана в тишине, и только. Вне тишины нельзя понять красоту…

Тишина – это жизнь, все великое совершается в тишине. Тишина – это уважение людей друг к другу, это нежность и любовь. Как я люблю дома, где говорят тихо, даже дети не кричат без причины…

Сохранить тишину, покой в своем доме – значит установить в нем климат уважения. А сохранить тишину на всей Земле, на всей планете – это тоже значит установить климат уважения, обязательный для всех народов и стран» (из «Писем сыну»).

Кадр из фильма «Кин-дза-дза!». Юрий Яковлев и Евгений Леонов

Список его ролей в театре и в кинематографе поражает. Двадцать лет актерского труда в театре имени Станиславского, четыре года – в театре Маяковского; 15 лет в «Ленкоме». Съемки у известных кинорежиссеров – Георгий Данелия, Михаил Швейцер, Виталий Мельников, Марк Захаров. Гастроли, поездки. Он даже умирал не один раз. На гастролях в Гамбурге внезапно остановилось сердце. Провел между жизнью и смертью в общей сложности 28 суток. Со свойственной ему иронией он сказал тогда: «Хотел увидеть там Раневскую, но не нашел и вернулся обратно». Уже через месяц играл в очередном спектакле.

Многие персонажи, сыгранные Леоновым, стали незабываемыми и родными. С ними теплее и радостнее, с ними хочется искать и открывать мир! Им – веришь! Огромное количество самых разных жизней прожил он на театральных сценах и в кино. И каждая из них – это история труда и терпения, сомнений и находок, постоянного совершенствования мастерства художника. И конечно, у Леонова это всегда поиск маленькой правды.

«Маленькая правда, считал Станиславский, ведет актера путем интуиции. Конечно, я не Станиславский и не Яншин, я, наверное, не могу тебе все это толком объяснить. Но я хочу, чтобы ты всегда начинал с мелочей, которые были бы в логике твоих чувств, а потом, фиксируя на них внимание, научился бы пускать их в дело.

Мне кажется, маленькая правда уберегает актера от декламации, пафоса, самолюбования на сцене, она его как бы пригвождает к естеству, к земле, к почве. Всякую роль надо пережить как событие своей жизни, иначе – чепуха» (из «Писем сыну»).

29 января 1994 года. Улица Чехова, дом 6. Московский театр «Ленком». Перед началом спектакля «Поминальная молитва» зрителям объявили, что спектакль не состоится из-за смерти актера. Евгений Павлович ушел из жизни, собираясь в театр. Ни один из пришедших не сдал билета. Кто-то принес свечи из ближайшего храма, и люди весь вечер простояли с ними на морозе возле «Ленкома». Звучала музыка…«А заветная мечта у вас есть?» – «Мне хочется, как и всем, удержаться на том уровне, который позволил бы потом сказать: „Выше закона может быть только любовь, выше правосудия – только милость, выше справедливости – только прощение“» (из последнего интервью).

Композиторы

Скрябин Марк Мануйлов

Каждый воистину великий поэт, художник, композитор дарит потомкам частицу своей души, величайшие творения мировой культуры. Их с увлечением читают, ими любуются, их слушают. Такова судьба каждого из гениальных творцов. Но трем композиторам Вселенной подарено было нечто большее.

Можно ли себе представить, скольких младенцев матери в разных странах мира уже в первые дни жизни приветствуют колыбельной «Спи моя радость, усни», написанной, как утверждает легенда, великим Моцартом? А сколько миллионов молодоженов вступают в брак под торжественную и ликующую музыку «Свадебного марша» Мендельсона-Бартольди! И уж совершенно неожиданный масштаб оказался предуготован наследию Скрябина. Не миллионы, а миллиарды землян повседневно встречаются с его наследием. Где бы они ни родились, где бы ни жили, чем бы ни занимались – хоть раз в жизни им доводилось общаться с его подарком человечеству.

* * *

В далеком 1910 году (ровно сто лет назад!) он завершил свое гениальное творение – симфоническую поэму «Прометей». Имя античного героя символизирует в ней активную энергетику Вселенной, повествует о том, как дремлющий хаос и лишь зарождающаяся жизнь обретают энергичное биение и драматизм. И поскольку героем является в поэме легендарный похититель огня, подаривший человечеству этот символ цивилизации, композитор впервые вводит в партитуру музыкального произведения «голос» огня. Впервые сочетает законным браком музыку со светом и цветом.

Александр Скрябин

Попробуйте представить себе сегодня землянина, пусть и далекого от музыки, пусть и не слышавшего никогда даже имени Скрябина – но не встречавшегося с его наследием в области цветомузыки! Ведь наверняка каждый человек хоть раз в жизни побывал в дискотеке, на эстрадном концерте, хоть когда-нибудь слушал концерт по телевидению. И все это происходило в содружестве: музыки симфонической, эстрадной, джазовой и празднества цвета и света!

Александр Скрябин сразу же стал родоначальником нового направления в музыкальном искусстве – цветомузыки. Уже через три года после написания «Прометея» в Вене была поставлена новая опера А. Шенберга «Счастливая рука», где драматическое действие проходило не только под непрерывный поток музыкальных звуков, но и при сверкании прожекторов и игре цветовых букетов. Через несколько лет, в 1946 году, в зале «Карнеги-холл» прозвучал «Черный концерт» И. Стравинского, где повествование принадлежало не только музыке, но и цвету. А потом последовала «Поэтория» Р. Щедрина на стихи А. Вознесенского с участием самого поэта и яркой цветовой палитрой. А в 1964 году в зале им. Чайковского свет рампы увидела сценическая композиция А. Шнитке «Желтый звук» (по В. Кандинскому).

Наследие, оставленное Скрябиным, оказалось чрезвычайно многообразным, порою совершенно неожиданным.

Так, в 1952 году в прославленном концертном зале «Карнеги-холл» в Нью-Йорке состоялся концерт популярного в ту пору в Америке композитора и пианиста Джона Кейджа. Меломаны, любители современной музыки никак не могли пропустить такого события. Дамы в вечерних туалетах с бриллиантами и дорогими мехами, мужчины в обязательных фраках и смокингах заполнили зал. Концерт начался, Кейдж сыграл несколько миниатюр, зал с восторгом аплодировал. А потом объявили, что сейчас он впервые покажет свою новую пьесу «4 минуты, 33 секунды». Ошеломленная столь непривычным, прозаическим названием музыкального произведения, которым обычно дарят романтически возвышенные имена, публика, тем не менее, готовится слушать. Затаив дыхание, в полнейшей тишине зал ждет первых аккордов. А их нет. Проходят сначала секунды, потом и минуты. А рояль молчит. Публика негодует, страсти накаляются, раздаются крики: «Прекратите эти издевательства! Начинайте играть! Мы пришли слушать музыку!» А пианист сидит у рояля, не прикасаясь к клавишам. Возмущение зала достигает предела, постепенно затихает, и наконец наступает тишина. Оказывается, для того чтобы зал вскипел, дошел до пика и затих, как раз и требуется 4 минуты 33 секунды, объявленные автором в качестве названия пьесы.

Что это было? Шутовство, издевка, клоунада? Или Кейдж выполнил заветную мечту Скрябина, который за много лет до этого утверждал: «Тишина тоже есть звучание, и пауза звучит всегда (не потому ли в концертах Скрябина-пианиста завороженные слушатели так проникновенно вслушивались в его паузы? – М. М. ). Я думаю, что может быть даже музыкальное произведение, состоящее из молчания».

Трудно, а пожалуй, и невозможно перечислить все ракурсы влияния на современную нам музыку, зачинателем которых был Скрябин. Председатель Скрябинского общества в Амстердаме господин Х. Аустбе, выступая 6 января 1992 года на научной конференции в Мемориальном музее А. Скрябина в Москве, заметил: «Сейчас трудно найти современного композитора, который прямо или косвенно не испытывал бы влияния Скрябина».