Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине

- Это еще по какой причине? - нахмурился Калинин.

- Обносить нужно, - ответила жена, скрывая улыбку в уголках губ. - Седьмое ноября скоро, потом твой день рождения.

Костюм сам по себе был хороший: черный, строгий, умело сшитый. И все же Михаил Иванович почувствовал раздражение, которое, впрочем, испытывал всякий раз, примеряя обновки.

Врожденная крестьянская бережливость, многолетняя необходимость отказывать себе ради семьи - все это выработало в нем привязанность к «присидевшимся» вещам, которые он просто не замечал на себе. Чисто, тепло, удобно - вот и прекрасно. Зачем еще мудрить, что-то придумывать.

Разговор о новом костюме Екатерина Ивановна начала давно. Жизнь, дескать, полегчала, люди кругом одеваются лучше. А ты всей России глава, на тебя все смотрят. Иностранные дипломаты к тебе приезжают.

После такой подготовки умудренная опытом жена перешла к решительным действиям. Пригласила портного домой. Расчет был точный: Михаил Иванович не сможет отказать пожилому человеку, потревоженному ради него. И верно, вытерпел всю процедуру обмера, поблагодарил мастера. Но когда тот ушел, сказал все-таки несколько резких слов. «Махнул», - как называл он подобные срывы, случавшиеся у него весьма редко. А через полчаса извинился: «Ты не сердись, махнул я сегодня». Екатерина Ивановна ответила, с трудом сохранив внешнюю суровость и торжествуя в душе: «Для тебя стараюсь».

Сейчас она стояла в простенке между окнами, чтобы Михаил Иванович не мог видеть ее в зеркале, и едва сдерживала смех. Муженек поворачивался и так и этак, поднимал руки, застегивал и расстегивал пуговицы.

- Понимаешь, Катя, рукава вроде бы длинны.

- Ничуть не длиннее, чем у старого пиджака. Давай смеряю.

- Не надо... Еще вот в плечах будто тесноват?

- Подумайте, великан какой! - Она подошла, потрогала, - Хорошо подогнан, не морщит нигде.

- Ладно, - согласился он, - что сделано, то сделано. Пусть повисит до праздников.

- Нет, сейчас носи, - решительно произнесла Екатерина Ивановна. - А то в праздник будешь не в своей тарелке.

- Вот ведь какая ты!

- Да уж такая. Сам выбирал.

Михаил Иванович укоризненно посмотрел на жену и отправился в переднюю за пальто. Екатерина Ивановна даже удивилась: что-то очень уж он покладист нынче. А он просто выбрал из двух зол наименьшее. Привыкать к обновке все равно придется, и лучше это сделать сегодня, потому что по крайней мере до обеда не будет снимать пальто, проведет это время на улице. Работники автомобильной промышленности пригласили его посмотреть одну из первых советских автомашин, прокатиться на ней.

...Автомобиль Калинину очень понравился. Выглядел он внушительно и красиво. Даже бензиновая вонь не в силах была перебить запах свежей краски и кожи. А главное - эта чудо-машина своя, собранная на нашем заводе руками наших рабочих!

Михаил Иванович расспрашивал инженеров, в чем автомобиль уступает заграничным образцам, чем превосходит их, что требуется для массового выпуска. Записал себе некоторые цифры - надо помочь товарищам.

С довольной улыбкой сидел он на заднем сиденье: машина шла плавно, мягко подпрыгивая на колдобинах. Михаил Иванович припомнил, как трясся недавно в «паккарде», когда ехал в Горки, и подумал, что новый автомобиль прежде всего необходим товарищу Ленину. Хоть Владимир Ильич и приступил к работе, но со здоровьем у него неважно, такая машина будет для него как раз кстати.

На Красной площади автомобиль и его пассажиров снял специально приглашенный фотограф. Пока он возился со своим аппаратом, собралась большая толпа, особенно много набежало мальчишек. Какой-то гражданин, похожий на артиста, допытывался, откуда привезли машину - из Америки или из Франции, недоверчиво покачивал головой, слушая объяснения. Слова не убедили его, сам все осмотрел, даже фары пощупал. И руками развел от удивления: «Ну, знаете!»

Михаилу Ивановичу приятно было, что ведет новую машину шофер не из пожилых, не из тех, которые прежде возили князей да министров и по сей день не растратили своего высокомерия, а молодой, веселый и к тому же очень знакомый товарищ. Семену Штыреву была доверена эта машина.

Потолковали с Семеном о Силе Семеновиче. Давно уж зовут его на работу в торговое представительство, покупать сельскохозяйственную технику за рубежом, а он упорно не хочет расстаться с заводом.

Михаил Иванович положил руку на руль рядом с рукой Семена. Произнес задумчиво:

- На новые колеса рабочий класс пересаживается, теперь быстрее вперед покатим.

- А я взлететь хочу, - ответил Штырев.

- Как это?

- Аэроплан я посмотрел, вот это машина! В воздух бы подняться, сверху далеко видно!

- Отец знает?

- Отец говорит: сам большой, сам решай.

- Ну, так учись, есть же летные курсы.

- Ходил, спрашивал. Даже на комиссии проверялся. Написали, что годен. В декабре явиться велели.

- Не раздумаешь до декабря-то?

- Нет. Это твердо.

Штырев-младший довез Михаила Ивановича до его приемной. В гардеробе Калинин снял пальто, пригладил перед зеркалом волосы и только тут вспомнил: костюм-то на нем новый! Посмотрел внимательно - рукава не длинные, в плечах не узок. Вроде бы даже помолодел в нем. Спасибо Кате, это ведь она позаботилась!

2

Несколько дней кряду ползли над Москвой тяжелые тучи, не прекращался холодный дождь. Он смыл мусор и грязь с мостовых, с тротуаров. Ручьи унесли опавшую листву, лишь редкие запоздалые листья пестрели кое-где на тусклом асфальте, на гладких булыжниках. Но и эти листья быстро набухали, теряли краску, превращались в бесформенные ошметки.

Казалось, конца не будет пасмурному ненастью. И вдруг рано утром 7 ноября дождь перестал, как по заказу. Очистилось льдисто-голубое небо, блеснули солнечные лучи, озарив вымытый город, чистые улицы, потемневшие от влаги дома. День наступил светлый, прохладный, бодрящий.

До начала военного парада Михаил Иванович съездил на вокзал, встретил там, вместе с другими товарищами, делегатов Всемирного конгресса Коминтерна, прибывших на праздник из Петрограда. Среди коммунистов - представителей пятидесяти восьми стран - было у Калинина немало знакомых: Марсель Кашен, Клара Цеткин, Луиджи Лонго, Сен Катаяма, Антонин Запотоцкий, Вальтер Ульбрихт, Басил Коларов. И оттого, что все они будут стоять рядом с советскими коммунистами на длинной дощатой трибуне, построенной у Кремлевской стены, Михаил Иванович испытывал особую гордость. Их присутствие на пятилетнем юбилее Советской республики подчеркивало интернациональное, всемирное значение Октябрьской революции.

Жаль только, что Ленин не может нынче принять участие в торжестве. Он в Москве, он работает, намеревался даже выступить на бывшем заводе Михельсона, но пришлось отказаться: почувствовал недомогание. Врачи запретили ему выходить из квартиры...

С вокзала гости и хозяева вместе направились на Красную площадь, заняли отведенные им места. Каждому, кто поднимался на трибуну, улыбающиеся девушки с почтальонскими сумками через плечо вручали праздничный номер «Правды» на шестнадцати страницах и двенадцать страниц иллюстрированного приложения. Михаил Иванович подержал на ладони - увесистая получилась газета.

Первое, что прочитал Калинин, - воспроизведенное «Правдой» факсимиле ленинского поздравления и пожелание Владимира Ильича в следующем пятилетии завоевать, притом мирно, не меньше, чем до сих пор было завоевано вооруженной рукой. Дальше следовали статьи, очерки, корреспонденции о трудовых достижениях советских людей, призывы к новым успехам. Бросалась в глаза шапка, набранная крупным шрифтом: «Мы не старики, черт возьми! Мы только начинаем жить. Порывом, ударом - вперед!»

Калинин улыбнулся - от такого лозунга кто хочешь взбодрится! Правильно: молодость - это не возраст, а состояние человека, которое зависит от общего хода дел, от духа эпохи.

Начался парад. Дружно грохали сапогами молодые красноармейцы в одинаковых суконных шлемах. Шлемы эти, напоминавшие головной убор русских витязей-богатырей, так и назывались богатырками. Они очень нравились Калинину. Это совсем новая военная одежда, которая есть только в Красной Армии, отличает наших воинов от всех других солдат. И в то же время форма шлема, дошедшая из глубокой старины, символизирует наше единство с тем лучшим, что было в российских войсках прошлых веков. Мы ведь не Иваны, которые не помнят родства, у нашего народа великая история, славные традиции.