Дорогой Леонид Ильич

Теперь приведем сведения, сообщаемые словоохотливым М. Горбачевым в его очередных воспоминаниях, опубликованных уже в 1995 году. Там он как раз касается вопроса о «престолонаследии»:

«Один из работников, помогавших Брежневу, поведал мне однажды следующий эпизод. Приехал в очередной раз к Леониду Ильичу Щербицкий. Долго рассказывал об успехах Украины, а когда стали расставаться, довольный услышанной информацией, Брежнев расчувствовался и, указав на свое кресло, сказал:

— Володя, вот место, которое ты займешь после меня. Шел тогда 1978 год, Щербицкому исполнилось 60 лет. Это была не шутка или минутная слабость. Леонид Ильич действительно питал к нему давнюю привязанность и, как только пришел к власти, сразу вытащил Щербицкого из Днепропетровска, куда его отправил Хрущев, добился назначения Председателем Совмина Украины, а потом и избрания членом Политбюро — в пику Шелесту и для уже предрешенной его замены».

Да, конечно, Горбачеву можно верить весьма условно, да, он никогда не был близок к Брежневу, почему и ссылается не на него самого, а на кого-то, ему «помогавшего». Так, но Горбачев был внимательный собиратель кремлевских сплетен и что-то мог услышать. А писалось все это, когда и Брежнев, и Андропов, и Щербицкий уже скончались, а сам «воспоминатель» давно пребывал в полной отставке.

К счастью, имеется еще одно, гораздо более надежное свидетельство — от столичного первого секретаря и члена Политбюро В. Гришина. В отличие от провинциала Горбачева он-то отлично был осведомлен о всех кремлевских планах и слухах о них. Андропов, готовя себя в «наследники» Брежнева, заблаговременно начал тайное наступление на московского градоначальника. Тот был деятель положительный (его подчиненные не совсем) и очень авторитетный. Позже Гришин писал об Андропове:

«Повысилась роль, место КГБ в системе государства. Они стали активнее проявлять себя в делах охраны страны, в выработке ее внутренней и внешней политики. Однако в партии и народе повышение их роли и влияния в значительной мере воспринималось со страхом, боязнью попасть в поле зрения органов госбезопасности и, следовательно, с возможными осложнениями по службе, ущемлением некоторых прав (поездки за границу, продвижение по работе и др.) и даже привлечением к уголовной ответственности, ссылкой и высылкой из страны с лишением советского гражданства».

В свете вышесказанного перемещение Андропова убедительнее выглядит как устранение его с ключевого поста в государстве. И назначение председателем КГБ Федорчука это подтверждает. Оно было чрезвычайно многозначительным. Вернемся к книге В.В. Гришина:

«В. Федорчук был переведен с должности председателя КГБ Украинской СССР. Наверняка по рекомендации В.В. Щербицкого, наиболее, пожалуй, близкого человека к Л.И. Брежневу, который, по слухам, хотел на ближайшем Пленуме ЦК рекомендовать Щербицкого Генеральным секретарем ЦК

332

КПСС, а самому перейти на должность Председателя ЦК партии».

В.В. Гришин пишет: «по слухам». Но вот свидетельство более определенное. Иван Васильевич Капитонов (при Брежневе он был секретарем ЦК КПСС и занимался партийными кадрами):

«В середине октября 1982 года Брежнев позвал меня к себе.

— Видишь это кресло? — спросил он, указывая на свое рабочее место. — Через месяц в нем будет сидеть Щербицкий. Все кадровые вопросы решай с учетом этого.

Вскоре на заседании Политбюро было принято решение о созыве Пленума ЦК КПСС. Первым был поставлен вопрос об ускорении научно-технического прогресса. Вторым, закрытым — организационный вопрос. Но Брежнев внезапно умер, и «организационный вопрос» поставлен не был…»

Также неясно было, изменилось ли положение Черненко. Вся Москва говорила, что после кончины Суслова он самовольно занял его кабинет. Он стал вмешиваться в идеологию, хоть и по второстепенным вопросам. Словом, густой туман опустился тогда над Москвой, а реальных обстоятельств мы не ведаем и по сию пору. Тогда, как и сейчас, я полагаю (как многие мои товарищи), что Брежнев переиграл Андропова, дав ему огромное аппаратное поле в ЦК, но… оставив ли ему КГБ?.. Теперь ясно, что в планах Брежнева просматривается именно осторожное отстранение Андропова от мощного лубянского ведомства. Но не прошло и полгода, как самого Леонида Ильича не стало. И Щербицкий не успел стать его наследником. Теперь можно твердо сказать — к великому несчастью для всего нашего народа.

Здесь необходимо еще раз вернуться к роли Константина Устиновича Черненко в последние годы деятельности Брежнева. Нет, он не предполагался в его наследники, у Генерального, как уже говорилось, были иные тут намерения, да и сам Черненко, лишенный властолюбия, в верховную должность не рвался. Бесспорно одно: он был не только соратником своего давнего шефа, но и его верным другим. Впоследствии судьба все же вынесла его на пост Генсека — у наследников Брежнева после кончины нелюбимого ими Андропова просто не оказалось тогда иной кандидатуры. В историческом смысле Черненко тут явно не повезло. Он очевидно не подходил на роль главы великой всемирной империи, был уже стар, дряхл и болен. Однако о нем, как о ближайшем соратнике Брежнева тут следует кратко рассказать.

.. Опять-таки для полной объективности нашего рассказа вернемся в то минувшее время. В пору правления Черненко автор этих строк продолжал (еще по воле покойного Андропова) досиживать под неким «домашним арестом» и вынужден был, как тогда выражались, «писать в стол». Тогда же я составил для себя некую памятную записку о правлении Черненко. Показал ее узкому кругу соратников, они в общем и целом с моими тогдашними оценками согласились. Ныне полный текст записок хранится в Рукописном отделе Государственной библиотеки (фонд 887), а здесь мы процитируем основное содержание этого теперь уже исторического свидетельства.

Повозка без кучера, или Езда со слепой лошадью

«Удивительные события замелькали на наших телеэкранах в последние годы! Совсем недавно там красовался впавший в младенчество Брежнев, которому чуть ли не каждую неделю навешивали очередную награду. Его сменил старый, пораженный многими болячками Андропов — неладный, неловкий и нелюдимый, он так и не успел показаться толком своему народу. Вскоре его сменил новый — рябой, косноязычный, страдающий старческой одышкой. Известно, что маленькие дети-инвалиды не понимают присущих им уродств — хромоты, кривизны, даже частичного паралича — и не страдают от них в общении с детьми здоровыми. Подобно младенцу, Черненко не ощущает своей неловкой внешности и обожает показываться по телевизору, выставляя себя на посмешище всему миру и на огорчение несчастных патриотов нашей страны.

Первые годы после Хрущева были эпохой «семибоярщины», шла подспудная борьба между умеренными сталинистами и сторонниками «разрядки». Последние были много сильнее и с мощными международными связями, и они разумеется, победили. Царство Брежнева, точнее — его подставное правление, началось лишь с начала 70-х. Теперь видно, что при Брежневе у правящей группы сложилось мощное опорное корневище, едва ли не менее крепкое, чем у Сталина. У властвующей верхушки появилась невиданная досель привилегия — «право на воровство». Бесспорно, что и в эпоху «ленинских норм партийной жизни» весьма многие любили хорошо пожить, как Зиновьев, устраивал пышные охоты Троцкий, широко сладострастничал Луначарский, примеры можно продолжить. В хрущевское время приобретательство не расширилось, но сделалось более официальным. Так, но воровство брежневское отличалось тремя новыми свойствами: возможность незаконного обогащение получил громадный круг людей — от Генсека до райкомовс-кого деятеля; приобретательство стало бесстыже явным и появилась возможность передачи уворованных благ по наследству.

«Право на воровство», как эпидемия, в немыслимо короткий срок заполыхало по всей стране. В самые последние годы более или менее вскрылись повальные хищения в Северной Осетии, на Кубани и Дону, в Узбекистане. Пришлось наказывать, снимать и даже сажать буквально «всех», затронув чуть ли не целиком то, что именуется у нас «партийно-хозяйственным активом», и даже шире, захватывая множество их челяди. Спрашивается, кто сможет поручиться, что положение обстоит лучше в других «республиках, краях и областях»?..