Че Гевара. Важна только революция

(Хотя кубинские военные проявили благородство в отношении раненых, Сильерос умер по дороге в больницу. Марио Леаль чудом выжил после ранения в голову и остаток войны провел в тюрьме на острове Пинос.)

На грузовиках компании Бабунов, где работал управляющим Лопес, повстанцы ретировались из Эль-Уверо. Че постарался захватить побольше лекарств. Тем вечером он занимался лечением раненых, а также принял участие в похоронах шести погибших товарищей на одной из дорожных развилок. Понимая, что военные очень скоро бросятся за ними по пятам, партизаны решили, что им следует скрыться в горах, оставив семерых раненых на попечение Че.

В распоряжении Гевары были проводник и двое преданных Че помощников: Хоэль и Кантинфлас. Также со своим раненым дядей Мануэлем Акуньей решил остаться Хуан Виталио «Вило» Акунья, еще один участник партизанского движения, чья судьба навсегда оказалась связана с судьбой Че. (Незадолго до окончания войны Вило Акунья получит звание команданте, а в 1967 г. под прозвищем Хоакин будет сопровождать Че в Боливии.)

Уже после войны Че охарактеризовал кровопролитную акцию в Эль-Уверо как поворотный пункт в становлении повстанческой армии. «Если принять во внимание тот факт, что у нас было около 80 человек, у них — 53, итого 133 человека, и из них 38 — то есть более четверти — были выведены из строя меньше чем за два с половиной часа сражения, то можно понять, что это была за битва… Для нас эта победа стала свидетельством зрелости. После той битвы моральный дух нашей армии начал стремительно возрастать; наша решимость и надежды на победу также выросли».

События в Эль-Уверо захватили врасплох Батисту и его генералов, так как они, убаюканные отсутствием активных действий со стороны Фиделя, вновь начали трубить о своей победе над повстанцами. Полковник Баррера Перес, который в марте возглавил операцию против партизан в сьерре, пробыл там весьма недолго. Он попытался подкупить местных крестьян бесплатной раздачей еды и медикаментов, после чего вернулся в Гавану. Позорное поражение, нанесенное армии в Эль-Уверо, показало, что его миссия кончилась провалом, и в результате он был вновь отправлен в сьерру для наведения порядка.

Его непосредственный начальник, военком Орьенте по имени Диас Тамайо, был заменен на другого офицера, Педро Родригес Авилу, которому от начальника генштаба генерала Франсиско Табернильи был дан приказ любыми средствами сокрушить повстанцев. Новый план включал насильственную эвакуацию гражданского населения из районов, в которых могли находиться повстанцы, с целью создать открытые зоны для обстрела и подвергнуть их массированным воздушным бомбардировкам. События в Эль-Уверо также показали, что маленькие удаленные гарнизоны невозможно защитить как следует, и войска вскоре стали их покидать, освобождая тем самым территорию для партизан.

После того как Фидель отбыл с основными силами, перед Че, ввиду неизбежного скорого появления военных, встала трудноразрешимая задача по переброске раненых в безопасное место. К счастью, большинство раненых передвигались самостоятельно, но четверо идти не могли: у одного было легочное ранение, а у трех других раны от пуль загноились; их пришлось нести на импровизированных носилках, сделанных из гамаков.

В последующие дни, ведя свой отряд от одной фермы к другой в поисках еды, отдыха и укрытия, Че должен был принимать все основные решения. Строго говоря, капитан Хуан Альмейда был старше Че по званию, но в тех обстоятельствах он был не в состоянии взять на себя полномочия командира.

По пути Гевара познакомился с человеком, который впоследствии принес им немало пользы. Звали его Давид Гомес, он служил управляющим в имении Пеладеро, принадлежавшем одному адвокату из Гаваны. Первое впечатление Че было не очень благоприятным, но в их отчаянном положении привередничать не приходилось. Че писал, что Гомес «католик и расист, отличающийся рабской преданностью патрону, верящий исключительно в выборное право и в необходимость сохранения для своего господина всех неправедно нажитых земель в этих краях. Я также подозреваю, что Гомес участвовал в незаконном выселении крестьян. Но, если забыть об этом, он хорош как информатор и готов помогать».

С его молчаливого согласия они закололи нескольких хозяйских коров и приготовили себе еду. Чтобы проверить Гомеса на надежность, Че составил перечень предметов, которые нужно было купить в Сантьяго, в частности последние выпуски «Боэмии». Че явно перенял тактику Фиделя: тот всегда считал, что одним из ключей к успеху в борьбе за власть является заключение краткосрочных союзов, пусть даже с идеологическими врагами. И вот, обнаружив, что у него имеются нужды, удовлетворить которые может только Гомес, Гевара сумел проглотить свою неприязнь к этому человеку и повести себя прагматично.

Пребывание на Кубе уже успело показать Че, что чистое братство идеалистов-романтиков не может провести в жизнь революцию. В рядах повстанцев хватало негодяев разных мастей: бывших конокрадов, беглых убийц, малолетних преступников, торговцев марихуаной. Стоит вспомнить, что даже «Гранма» была куплена на деньги погрязшего в коррупции Карлоса Прио.

Когда Давид Гомес выполнил поручения и вернулся из Сантьяго, Че, теперь уже более склонный ему доверять, решил использовать его для связи с Национальным директоратом. К этому моменту прошло уже три недели после боя в Эль-Уверо, основная часть бойцов оправилась от ран: идти, по крайней мере, могли уже все. В их распоряжении оказалось тринадцать новобранцев, правда только один имел при себе оружие — пистолет 22-го калибра.

Постепенно число бойцов Че возрастало. А к концу июня его маленькая армия уже обладала собственной системой курьеров, информаторов, поставщиков продуктов и разведчиков.

1 июля Че проснулся от приступа астмы и провел весь день в гамаке. По радио сообщили, что по всей Кубе мятежники одновременно устроили несколько акций. «В Камагуэе они уже патрулируют улицы, — писал Че в своем дневнике. — В Гуантанамо сожгли несколько складов табака, и еще была попытка поджечь склады с сахаром одной серьезной американской компании. В самом Сантьяго убили двух солдат и ранили капрала. Наши потери составляют 4 человека, среди них Хосе, брат Франка Паиса».

2 июля исполнилось ровно семь месяцев с момента прибытия «Гранмы» на Кубу, но Че, не тратя время на празднования, весь день вел своих измотанных людей на вершину горы Ла-Ботелья высотой 1550 метров. Впоследствии Гевара рассказывал забавную историю, связанную с этим событием: «Был среди нас некий Чичо, выступавший от лица нескольких человек, которые, по его словам, готовы были до последнего издыхания идти с повстанцами, причем говорил он это с такой убежденностью и решимостью, что дальше некуда. Представьте же наше удивление, когда, разбив на следующий вечер лагерь в небольшой долине, мы услышали от этих людей, что они хотят уйти из партизан. Мы не стали противиться, но в шутку окрестили это место "Долиной смерти" — непреклонной решимости Чичо хватило лишь досюда».

Во избежание новых случаев дезертирства Че еще раз предложил всем желающим покинуть лагерь, сказав, что «это их последний шанс». Возможностью воспользовались два бойца. В полдень, однако, прибыло трое новобранцев, каждый при оружии. Двое из них оказались бывшими сержантами правительственных войск из Гаваны, и Че отнесся к ним с недоверием. «По их словам, эти ребята инструкторы, — писал Гевара в дневнике в тот вечер, — но по мне они просто парочка засранцев, которые хотят найти местечко потеплее». И все же он разрешил им остаться.

Еще одним новичком в войске Че стал не кто иной, как друг Фиделя Энрике Лопес, тоже решивший участвовать в вооруженной борьбе. Затем явился человек, который попросил выделить ему двух бойцов, чтобы «снять кожу с одного чивато». Че дал ему от ворот поворот: «Я сказал ему — нечего трахать мне мозги всякой ерундой, если надо убить чивато, пусть он сам найдет себе людей, а потом приведет их ко мне».

Узнав, что Фидель вернулся к своим излюбленным местам в районе Пальма-Мочи и Эль-Инфьерно, Че двинул свое войско через сьерру к горе Туркино.