Маргарет Тэтчер. Женщина у власти

Новый рабочий класс не был более тем угнетенным классом, который по традиции представляла лейбористская партия. Большинство населения, писал Андрэ Горц в книге «Прощай, рабочий класс», «принадлежит сейчас к постиндустриальному неопролетариату». Лейбористская партия не может более рассчитывать на то, чтобы монопольно представлять рабочих. Это поле было открыто для соперничества всех. По мере того как нарастала борьба за умы, сердца и голоса рабочего класса, Тэтчер прилагала все усилия, чтобы перетянуть их на свою сторону, обхаживала их так же агрессивно, напористо, как до того боролась с шахтерами. Обаяние способно покорять не хуже, чем сила. Тэтчер хорошо усвоила эту истину и действовала, чтобы консолидировать свою опору во всех группах населения. Одна группа, однако, отказывалась подчиниться, к какой бы тактике ни прибегала Тэтчер. Ирландская республиканская армия доказывала, что она — самый непримиримый противник премьер-министра. В октябре Тэтчер предстояло узнать, как далеко этот противник был готов зайти.

Глава тринадцатая

ИРЛАНДСКИЙ ВОПРОС

Глубокой ночью 12 октября 1984 года Тэтчер еще работала в своих апартаментах в брайтонском «Гранд-отеле», внося последние поправки в текст своего выступления на открывающейся ежегодной конференции консервативной партии. Было 2 часа 50 минут утра. «Порядок, — вздохнула она, обращаясь к руководителю составителей ее речей Рональду Миллару. — Всё. Закончила». Она уже направлялась в ванную комнату, когда ее остановил первый личный секретарь Робин Батлер: «Я знаю, госпожа премьер-министр, как вы устали, но тут еще один документ, по которому от вас ждут ответа завтра» {1}.

Она кивнула, взяла бумаги и направилась к креслу у окна, из которого открывался вид на каменистый пляж и пролив Ла-Манш. Внезапно раздался мощный взрыв, выбивший окна и потрясший все здание отеля. «Прошла мощная волна воздуха и пыли», — вспоминала позднее премьер-министр.

В элегантном, построенном 120 лет назад в неорегентском стиле отеле, в котором размещались более половины членов ее кабинета, возникла рана примерно 35 футов в длину и 15 в ширину [22]. Бетон и стекло обрушились на улицу, и тонны обломков и мусора упали в отделанный деревом вестибюль, в котором всего за несколько часов до этого находились сотни деятелей консервативной партии.

Миллар спускался в это время по лестнице. Взрыв сшиб его с ног и погрузил всю гостиницу во мрак. Председателя партии Джона Селвина Гаммера, который стоял перед входом в комнаты Тэтчер, взрывом перебросило через весь коридор. Тэтчер выглянула за дверь. «Я могу чем-нибудь помочь?» — спросила она. Гаммеру показалось, что выглядела она несколько испуганной, но голос звучал спокойно. Отпрянув назад в комнату, она какое-то время просидела в темноте, пока Миллар не добрался назад до гостиной, стискивая рукой плечо. «По-моему, это была попытка покушения?» — спросила она. Номер Джеффри Хоува был рядом с комнатами Тэтчер. «Не ходи туда», — резко сказала она Миллару, считая, что супруги Хоув погибли. Но им удалось выбраться целыми и невредимыми.

Через несколько минут сотрудник охраны отправил ее в спальню. Дэнис, который ненавидит партийные конференции и пропустил несколько рюмок перед отходом ко сну, проспал взрыв. Когда его разбудили, он и жена сидели, не двигаясь, в темноте, следуя инструкциям полицейских, обнаруживших какую-то подозрительную фигуру на крыше соседнего здания. Полиция опасалась, что это мог быть снайпер, и распорядилась, чтобы премьер-министр не трогалась с места. Тэтчер никогда не любила темноту; но в этот момент она ее воистину возненавидела. Она ощущала себя угодившей в ловушку и поклялась, что никогда впредь не окажется без света {2}. На следующий день к беспорядку в своей сумочке она добавила карманный фонарь и с тех пор с ним не расставалась.

Когда агенты службы безопасности дали отбой и перевозили чету Тэтчер под надежное укрытие брайтонского полицейского участка, она прихватила с собой две чистые блузки и два кейса. В одном была косметика, в другом — правительственные документы. Затем, принарядившись и даже надев серьги, она вышла из гостиницы вместе с подвыпившим Дэнисом, окруженная охранниками и полицейскими в форме. «Конференция пройдет как обычно, — твердо заявила она, проталкиваясь через толпу. — Нам с Дэнисом очень повезло».

Она едва спаслась. Восьмикилограммовая гелигнитовая бомба взорвалась в десяти метрах от нее, разрушив ванную комнату, в которую направлялась Тэтчер. Пять человек были убиты, включая одного члена парламента. Тридцать четыре человека были ранены, в том числе двое из ее ведущих советников, Норман Теббит и главный парламентский партийный организатор Джон Уэйкхем, которых в течение нескольких часов не могли освободить из-под обломков. Жена Уэйкхема была убита, жена Теббита осталась навсегда парализованной.

Девятью часами позже, позвонив на дублинскую радиостанцию, ответственность за организацию взрыва взяло на себя временное крыло находящейся вне закона Ирландской республиканской армии (ИРА), заявившее, что их целями были «британский кабинет и поджигатели войны — консерваторы».

«Теперь Тэтчер поймет, что Англия не сможет безнаказанно оккупировать нашу страну, пытать наших попавших в плен товарищей и стрелять людей прямо на улицах», — заявил звонивший, предупредив, что последуют новые акты насилия. «Сегодня нам не повезло. Но помните: достаточно, чтобы нам повезло всего один только раз. А вам должно будет везти все время».

Тэтчер, отличающаяся исключительной храбростью, отказалась поддаться на запугивание. Она восприняла это покушение как непосредственный личный вызов и была преисполнена решимости не нарушать работу конференции. ИРА не получит никакого удовлетворения. Когда через одиннадцать часов после взрыва Тэтчер вышла на трибуну конференции, глаза ее были красны от усталости, но во всем остальном она выглядела как обычно. Ее прическа была отлична, косметика безукоризненна. Покушение, сказала она делегатам конференции, было «попыткой нанести удар по демократически избранному правительству Ее Величества». Любые попытки разрушить демократию посредством терроризма, заявила премьер-министр, обречены на провал. «Мы должны работать как обычно».

Покушение утвердило Тэтчер в жесткости ее подхода, равно как и в ее убеждениях. Она была полна решимости продолжать свой крестовый поход против всех темных сил, в том числе и против ИРА. Провозглашенное ею объявление войны этим силам вызвало в ответ громоподобную восьмиминутную непрекращающуюся овацию, топание ногами. Она смотрела на неистовство зала, воинственно задрав подбородок. На следующий день, отмечая в Чекерсе свое 59-летие, она «приоткрылась» и показала, что была испугана, как и любой другой бы на ее месте. «Никогда не хотела бы пережить такой день», — говорила она, плача, небольшой группе своих доброжелателей.

Взрыв, который мог бы уничтожить английское правительство, был самой дерзкой выходкой за двадцать лет после того, как ИРА возобновила свою затяжную борьбу за изгнание Англии из шести графств Северной Ирландии. «Смута», как ее эвфемистически называют, ведет свой отсчет с 1968 года, когда активисты движения католиков начали кампанию за равноправие при поступлении на работу и найме жилья. Они брали пример с маршей за гражданские права в США в начале 1960-х годов и с антивоенного движения конца шестидесятых. Протесты в Северной Ирландии начались мирно, но очень быстро приняли насильственные формы. В 1969 году, когда начались уличные беспорядки в Лондондерри — втором по величине городе Северной Ирландии и оплоте католического движения, — королевские полицейские силы Ольстера оказались не в состоянии поддерживать порядок. Им на помощь были направлены части британской армии. На следующий год ИРА начала кампанию террора. С тех самых пор Северная Ирландия остается второй по неразрешимости политической проблемой Англии — после больной экономики.