Служба в потешных войсках ХХ века

Ей никто ничего не обещал, говоря о том, что ребята, призванные из Москвы, в основном, маменькины сыночки. На последних учениях трое из них после выброски десанта не стали выполнять боевую задачу, а прямо на лыжах, с оружием, (правда, с холостыми патронами) отправились домой в Москву. И таких случаев много.

– У меня полный шкаф таких дел, – сказал прокурор, показав для убедительности рукой на шкаф с папками, которые лежали и сверху на шкафу. Мать Длинного вздыхала, сочувствовала прокурору на его тяжёлую работу, но продолжала просить за сына и говорить, что он же без оружия уехал. Она каждый вечер приходила в эскадрилью и под Новый год уехала. Единственное, что она сумела сделать – оплатить стоимость шоколадок, украденных сыном.

Правда, буфетчица приплюсовала к шоколадкам килограмм апельсин и несколько пачек дорогих сигарет. Мать уверяла, что он сигарет и апельсины не брал, но уплатила за всё, что та требовала. И командир дивизии, предоставивший Анатолию отпуск за чистку Ленина, отозвал дело о краже.

Длинный пока остался при части и куховарил по-прежнему, ожидая решения свыше.

А сейчас, начальник штаба майор Бояров, вызвав Отяна к себе, сказал.

– Командование ВДВ решило не судить трибуналом всех москвичей – дезертиров. Все, кто добровольно вернулся в свою часть, переводят по дальним дивизиям. Завтра, в десять ноль-ноль ты должен его препроводить в штаб дивизии, оттуда их отправят в Псков.

Отян вспомнил, что это он, привезенным из лесу самогоном, способствовал тому, что Длинный дезертировал и улыбнулся.

– Ты чего улыбаешься? А, ну, конечно оттуда не сбегут, – понял его улыбку по-своему и добавил:

– Правда, я получил приказ из штаба ВДВ, что два бойца сообразили сбежать из Дальневосточной дивизии. Так их патруль ждал возле их дома. Даже маму не удалось увидеть, отправили назад.

– Ну и что, их судили?

– Да нет. Маргелов пожалел дураков.

Вечером Отян сказал Длинному о предстоящей его поездке, он несказанно обрадовался и предложил это дело обмыть.

– Ты чего? Сдурел. Я и так из-за одного дурака погорел.

– Ну я же тебя не впутал.

– И на том спасибо.

Отян смотрел на этого большого, неуклюжего парня с большим ртом и с грубыми чертами лица, как бы рублеными топором. Длинные худые руки с громадными ладонями упирались в торчащие колени Он походил на скульптуру мученика, которую Анатолий где-то видел. Через много лет в разных городах и странах он видел фигуру и лицо Длинного на картинах и скульптурах, отражающих и святых великомучеников древности и простых солдат в концлагерях.

 На следующий день они приехали трамваем в штаб дивизии увидели там человек тридцать таких же как и Длинный "переселенцев".

– Ну, Длинный, будь здоров! Смотри опять не начуди.

– Длинный, Длинный. Ты хоть знаешь, как меня зовут? На вот тебе мой домашний телефон, будешь в Москве – звони.

– Извини, Серёжа, но если бы ты те откликался на кличку, тебя все называли бы по имени.

– А я и не обижаюсь. Меня и в школе и на работе Длинным называли.

Сергеев много, а Длинный я один.

Попрощались.

Через восемь лет, в1969 году, Анатолий был в командировке в Москве и зашёл в ресторан Метрополь пообедать. Вспомнил о Длинном и спросил официанта, работает ли у них Сергей Длинный.

– Конечно. Он сегодня подменяет шеф-повара. Позвать?

Через пару минут в дверях появился Длинный. Он стал ещё выше, но уже не походил на человека из концлагеря. Кости его обросли мускулами, лицо выражало твёрдость и уверенность. Узнал Отяна сразу.

Пригласил в отдельную комнатку, велел принести Анатолию обед и двести грамм.коньяка.

– Я угощаю. Но ни пить, ни сидеть с тобой долго не могу. Сейчас должна прийти группа иностранцев и у нас запарка. Приятного аппетита. Кушай, я к тебе ещё зайду.

Отян сытно пообедал, от выпитого коньяка немного захмелел и сидел курил. Зашёл Длинный.

– Как обед? Вкусно?

– Очень. Спасибо. Как твои дела? Женился?

– Собираюсь. Пока будущий тесть не согласен. Большая шишка.

Кем-то в Совмине работает.

– А она?

– В Интуристе. Она закончила университет, знает языки и обслуживает иностранцев: испанцев, португальцев, бразильцев и ещё многих из латинской Америки.

– Я тоже в этом году торговый институт заканчиваю.

– А если её отец так и не согласится?

– Согласится, – и засмеялся, – она на четвёртом месяце беременности.

– Тогда, да, согласится.

– Толя, я побегу, заходи. Ах да – вспомнил. Ко мне дня три назад Кацман заходил. Помнишь его?

– Конечно.

– Он ко мне уже несколько раз заходил. Я его подкармливаю.

Девочки спрашивали, кто он мне приходится? Я сказал дядя родной по двоюродной бабушке. Будь. Я побежал.

– Будь. Я тоже пошёл.

Отян шёл по Москве и думал о Длинном. Как он стал непохож на того неуклюжего мальчишку, укравшего шоколадку и сбежавшего домой.

Интересно, а он сам похож на того младшего сержанта? Самому себя не видно.

Но это в молодости не видно. Сейчас, через 45!!! лет после тех событий, очень хорошо видит на себе, как он изменился. Его приятель, Гриша Бадов, который живёт в Австралии, по телефону сказал ему, что мы все, имея в виду стариков, надели на себя противогазы, такие мы красивые. Каждый раз, бреясь, (иначе на себя в зеркало смотреть не хочется), он думает что неплохо бы снять противогаз с лица, да убрать некоторые болячки, да… Не дано. Никому не дано. Это единственная справедливость, созданная Творцом. Мы продолжаем жить в наших детях, внуках и правнуках. В наших делах, в конце концов.

В тот день Анатолий зашёл в штаб к полковнику Щербакову. Но его не было. Он тоже был в Рязани на выброске парашютистов. И должен скоро прилететь. Его подчинённый, инженер по приборам, старлей Гладун (земляк Отяна из Малой Виски, приезжал к нему домой через несколько лет) сообщил Отяну приятную новость, что Козлову, Шапкину и Федосимову присвоили звание Мастера спорта. Об этом он узнал из штаба ВДВ.

Анатолий обрадовался этому сообщению. Ведь и его доля есть в том , что ребята выполнили нормативы. Теперь в Тульской команде четыре Мастера спорта. Как ни в одной дивизии ВДВ.

Через пару дней сообщили, что утром все десять самолётов эскадрильи вылетают из Рязани. Наземные службы готовились к их встрече.

Рано утром выгнали грейдер и бульдозер подчистить взлётно-посадочную полосу, радисты привезли радиостанцию на машине, занесли её на стационарный командный пункт. Приготовили машину скорой помощи, пожарную и многое другое необходимое для обеспечения приёма самолётов. В десять пятнадцать утра сообщили по телефону в штаб, что самолёт командира взлетел, взлетают остальные самолёты. От тульского до рязанского аэродромов чистого лёту час десять, но с учётом выхода на курс при взлёте и посадке, и учитывая разнос по времени между самолётами, то всего максимум полтора часа до посадки последнего самолёта.

Небо закрывала облачность, но видимость позволяла самолётам нормально приземляться. Радиосвязь с самолётами ещё не установилась, как погода начала быстро портиться. С юга зашла чёрная туча с туманом, а потом пошёл мелкий дождь. Мороз был небольшим, всего градуса 3-4, но дождь мгновенно, упав на стекло, снег, солдатскую шинель замерзал и превращался в корку. Начался ГОЛОЛЁД.

Начальник метеослужбы эскадрильи засуетился первым.

Обращаясь к радистам, он сказал, что нужно немедленно сообщить командиру на борт о начавшемся гололёде. Попытались установить связь, но не смогли. Тогда позвонили по полевому телефону майору Боярову, чтобы он связался с Рязанью, но тот ответил, что у него городской телефон отключился. Попытались позвонить по полевому авиадиспетчеру, но связи ни с кем не было. Радиоинженер Зайцев предположил, что где-то от налипшего льда порвались провода связи или упал столб.

– Садись в командирскую машину и срочно в штаб, в дивизию ВТА, может оттуда дозвонишься, – сказал Зайцев Метеобогу, и тот кубарем слетел с КП, сел в машину.