В небе Китая. 1937–1940

Все это вынуждало нас с большим уважением относиться к простым людям, и они платили нам любовью. Бывало, принесут корзину яблок и от всей души угощают:

— На, ку-шай. Карашо ку-шай.

Мы старались не принимать подарков, но китайцы оби жались.

По просьбе правительства провинции нередко мы совершали

и далеко не учебные полеты, связанные с большим риском. Однажды мы со штурманом Тимофеем Мизерским отправились по неотложному делу в южную часть Синьцзяна. Погода стояла скверная. Сплошная облачность закрывала горы. Возвращаться назад уже поздно — горючего не хватит.

Стали искать обходный путь. Только через шесть часов полета заметили на вершине горы Ямашань сравнительно ровную площадку. Надо немедленно приземляться, пока ее не закрыл туман. Идем на риск, но ничего не поделаешь: парашютов у нас не было. Я сбавил скорость, рассчитываю, как бы поточнее «притереть» самолет к земле. Слева — скала, справа — пропасть, и все-таки сел. Расскажи мне сейчас что-либо подобное — не поверил бы. Высота над уровнем моря около 2 тыс. м. Сошли с Мизерским на землю и обнялись: живы остались.

Отправляю штурмана вниз, в долину. Там, километрах в семи, находится наш аэродром. Надо же дать знать о себе, да и горючее на исходе. Сам остался у самолета. Спустилась ночь, в ущельях зашумел ветер. «Вот хорошо, — подумал я. — К утру туман разгонит». Но вместе с ветром крепчал мороз. Укрылся в кабине, а согреться не могу. И есть хочется, и холод донимает. Так и просидел до рассвета, не смыкая глаз.

Утром вижу: в мою сторону мчатся конники. Свои? Чужие? Прильнул к пулемету. Но опасения напрасны. Па помощь спешили местные жители, а с ними Мизерский и техник Кузьмин. Две лошаденки тащили на спинах связанные веревками канистры с бензином.

После заправки китайцы помогли развернуть самолет в об ратную сторону. На первый взгляд площадка была достаточной для разбега машины. Попрощались мы с китайцами, поблагодарили за помощь, начали разбег. Но оказалось, что я просчитался, дистанции для разбега не хватило, и самолет над обрывом провалился. Однако поскольку нужная скорость была достигну та, машина как бы зависла над пропастью, а потом постепенно набрала скорость и высоту. Опасность миновала. Погода в тот день стояла ясная, и мы благополучно добрались до Урумчи.

Каждый полет в горах Синьцзяна был связан с риском. Погода изменчива, горы безлюдные, растительности никакой. Окажись один на один с этим суровым краем — мало надежды вы жить. Вылетая на задания, мы брали с собой запас продуктов, спички, нож, перевязочные материалы и другие необходимые в таком случае вещи. Особенно донимали ветры ураганной силы. Они бросали самолет как пушинку, на земле поднимали тучи пыли, даже крупную гальку. В таких случаях самолеты приходилось привязывать.

Однажды я куда-то улетел и вернулся на аэродром через несколько дней. Смотрю и глазам не верю: на поле ни единого самолета. Куда подевались? Подошел начальник отряда Алексей Разоренов, расстроенный, чуть не плачет.

— Что случилось? — встревожился я.

— Отлетались, — говорит. — Вся наша авиация вон в тот овpar свалилась, — и махнул рукой в сторону от аэродрома.

Оказалось, накануне разразился тайфун. Самолеты сорвало с крепежных тросов и унесло в овраг. Они были так изуродованы, что из 18 не могли собрать ни одного.

Глубокой осенью 1934 г. вернулись на Родину. В благодарность за оказанную помощь местные власти устроили советским летчикам теплые проводы. На смену нашей группе на Советского Союза прибыли новые инструкторы.

Щит и меч

Вторая половина 30-х годов ознаменовалась резким обострением военно-политической обстановки в мире. Надвигались грозовые тучи второй мировой войны. Гитлеровская Германия, фашистская Италия и милитаристская Япония, заключив «антикоминтерновский пакт», открыто приступили к развязыванию военных действий в Европе и Азии.

В 1936 г. вспыхнул фашистский мятеж в Испании. Гитлеровская Германия и фашистская Италия, пользуясь политикой не вмешательства, которую проводили в то время правящие круги Англии и Франции, развернули широкие военные действия против испанского народа. Весь мир, затаив дыхание, следил за героической борьбой испанских трудящихся.

Правители милитаристской Японии решили, что настал и их час. Летом в 1937 г. они совершили вероломное нападение на Китайскую республику. Началась национально-освободительная война китайского народа с сильным и коварным врагом.

…После окончания курсов усовершенствования начсостава я получил назначение командиром отряда тяжелых бомбардировщиков (ТБ-3) в той же бригаде академии, где служил и рань ше. Мы занимались изучением скоростного бомбардировщика СБ, только что появившегося в Военно-Воздушных Силах.

На исходе 1937 г. меня вызвали в одно из управлений:

— В Китае идет война. Японские милитаристы уже захвати ли все жизненно важные центры северо-восточной части страны. Китайское правительство обратилось к нам за помощью. Туда на днях вылетает группа советских летчиков-добровольцев. Нет ли у вас желания еще раз приложить там свои знания и опыт?

Честно говоря, я ждал такого предложения, потому что страдания китайского народа были близки мне. Согласился без колебаний.

— В таком случае заканчивайте дела в академии и выезжай те в Алма-Ату.

Мне было поручено возглавить экипажи второй группы бом бардировщиков СВ, направляемых для участия в боевых действиях в Китае. Экипажи скомплектованы в составе 31 пилота и 31 штурмана, а также соответствующего количества инженерно-технического персонала. Всего в эту группу входило пример но 150 советских военных специалистов (окончательно она оформилась позже, в Ланьчжоу, на базе московских и забайкальских отрядов).

До столицы Казахстана мы ехали поездом. Сюда же в огром ных контейнерах привезли в разобранном виде самолеты-бомбардировщики. Заводская бригада специалистов сравнительно быстро смонтировала их, поставила на колеса. Им помогали пограничники. Десять дней ушло на облет самолетов.

Пока налаживали технику, с разных концов страны стекались экипажи. С радостью увидел я некоторых моих товарищей из авиационной академической бригады: Я. Прокофьева, Б. Багрецова, А. Купчинова, Г. Карпенко, В. Землянского, Г. Сороки на. В числе добровольцев были самые опытные воздушные бойцы, преимущественно коммунисты. Все они готовы были жизнь отдать за правое дело многострадального китайского народа в его борьбе, за национальную независимость.

Примерно в то же время в Китай готовились вылететь еще дна отряда бомбардировщиков. Летчики-добровольцы из разных частей прибывали в Иркутск. За ними следом по железной дороге доставляли самолеты. Возглавлял группу командир бригады Г. Тхор, недавно вернувшийся из Испании. Их маршрут проходил через Монголию, Сучжоу, Ланьчжоу в Ханькоу.

И здесь подобрались опытные авиаторы, в основном командиры звеньев. Многих из них я помню по именам. Это летчики С.М. Денисов, В.И. Клевцов, А.И. Жаворонков, Синицын, С.Е. Сорокин, А.М. Вязников, А.П. Разгулов, Савченко, В.Ф. Стрельцов, В.М. Богдан, Румянцев, А.К. Кочерга, штурманы Ф.В. Федорук, А.Г. Поповец, В.И. Кузьмин, Г.П. Якушев, С.В. Фролов, В.В. Песоцкий, Г. Лакомов. Правда, экипажи пока не были укомплектованы воздушными стрелками. Первое время их заменяли техники самолетов.

В Китай вылетели в ноябре. Первую посадку сделали в Кульдже, Там ко мне, как к старшему группы, подходит штурман корабля ДБ-3 Никита Ищенко, только что вернувшийся из Урумчи и говорит:

— Советую с вылетом на Урумчи повременить. За горами свирепствует снежная буря.

Вначале я последовал его совету, но утром пришел к выводу, что необходимо продолжать путь. В телеграмме, полученной на кануне, значилось категорическое требование «не задерживаться». Думаю, справимся, лететь вслепую приходилось не раз.

За те три года, что я покинул Китай, трасса не претерпела изменений. По-прежнему не было ни навигационного, ни метеорологического обеспечения полетов. Оставалась надежда только па себя, на свой опыт. Собрав экипаж, я назвал запасные по садочные площадки на случай, если пурга помешает выйти на аэродром назначения. «Быть готовыми действовать самостоятельно!» — таков был наказ командирам экипажей.