Моя скандальная няня

Соучредитель и президент агентства, Майкл Овитц обладал наибольшим влиянием. Он создал совершенно новый тип агентства — оно работало с командами, то есть собирало кинозвезд, писателей и режиссеров в одну труппу и предлагало студии в качестве единого целого, по принципу «бери сразу всех или никого». Он имел достаточно рычагов, чтобы заставить большинство студий играть по его правилам.

Ему доверяли также поиск новых путей в ведении бизнеса. Переманивание или кража клиентов, что до его появления на сцене случалось крайне редко, с его приходом стало делом обычным. (Поговаривали даже, что Майкл привлек Дастина Хоффмана работать бесплатно.) Он и его дружина в черных костюмах — как правило, дипломированные специалисты с экономическим образованием либо адвокаты — были преданы своим клиентам и не гнушались никакими средствами в достижении своей цели. Однажды сценарист Джо Эстерхаз, зарабатывавший миллионы за сценарии типа «Танец-вспышка» или «Основной инстинкт», объявил, что переходит в конкурирующее агентство, и Майкл произнес ему: «Ничего у вас не выйдет. Вы не оставите мое агентство. Если вы это сделаете, у меня есть кому выбить вам мозги».

Пожалуй, хорошо, что тогда я ничего этого не знала.

Сейчас, остановившись у обочины тротуара рядом с аллеей, ведущей к дому семьи Овитц, я увидела четыре роскошных автомобиля. Рядом с ним был припаркован экзотичный черный спортивный автомобиль. В этот момент из дома вышел мужчина, как я позже узнала — Рон Мейер, партнер Майкла. Со временем он перейдет в «Юниверсал пикчерс». Он помахал рукой и, спускаясь по лестнице, сказал кому-то:

— Если я понадоблюсь Майклу, ищите меня в доме Сталлоне.

Сильвестр? О… неужели я и в самом деле буду здесь работать?

Моя рука задрожала, когда я потянулась к кнопке интеркома на железной ограде высотой в двенадцать футов. И я буду сюда входить без всякого разрешения? Войти сюда — это не то что войти даже в самый дорогой дом в нашем маленьком лесозаготовительном городишке! Там ни у кого нет ни телефонов внутренней связи, ни ворот. Да и в большинстве домов там вообще никогда не запирают заднюю дверь.

Дом, раскинувшийся на площади почти в акр, был двухэтажным, в южноколониальном стиле, из дерева и кирпича, с тремя величественными колоннами перед фасадом и двумя массивными черными лакированными парадными дверями с блестящими медными ручками. На брусчатой подъездной дорожке какой-то человек деловито мыл чистый внедорожник; три других автомобиля выстроились в очередь позади него. Вскоре эта картина станет для меня привычной: этот мужчина приходил каждое утро по субботам и вылизывал каждую деталь на всех автомобилях семьи Овитц.

Джуди встретила меня у бокового входа. Она казалась дружелюбной, но слегка надменной. Одета она была в подобающий случаю наряд и выглядела даже еще более восхитительно, чем накануне, если такое вообще возможно.

— Эта боковая дверь практически наша парадная, — сообщила Джуди, когда мы вошли в гостиную с выделенной обеденной зоной. Затем она подвела меня к главному входу с высокими черными дверями и сказала:

— Это наш главный вход.

Гм, я в доме всего две минуты, но уже порядочно сконфужена…

Джуди обернулась и жестом пригласила следовать за ней:

— Идемте. Я покажу, где что находится.

Идя мимо кухни через главную столовую к жилым комнатам, я внезапно остановилась. «Боже мой, да мама умерла бы, увидев это!» Фотографии на стене позади искусно сделанного небольшого бара с закусками и напитками выглядели как журнальный разворот в журнале «Пипл». Барбара Стрейзанд, позирующая с Майклом. Майкл с Майклом Кейном, Майкл и Джуди с Томом Хэнксом, Майкл с Джейн Фонда… Я глазела на фотографии, как туристка на достопримечательности.

Начальница отдела кадров говорила мне, что у Овитцев частенько бывают такие знаменитости, как Пол Ньюман. Она тогда спросила меня, смогу ли я сохранять самообладание, и я уверила ее, что смогу. Я захлопнула рот. И поклялась держать себя в руках и ничему не удивляться во время этой экскурсии. Я убедила себя, что тоже живу в доме, где вполне обычное дело, чтобы на обед вдруг зашел Чарли Шин.

— Сьюзен, не могли бы вы последовать за мной сюда? — позвала Джуди, и ее голос вернул меня к реальности.

— Да, миссис Овитц, — я слегка коснулась ее руки, — э… я Сьюзи.

Надо сказать, что я, пытаясь быть взрослой, старалась использовать свое полное имя — Сюзанна. Мне казалось, что так меня будут воспринимать более серьезно. Но… на самом деле я была Сьюзи… Настоящей Сьюзи!

Пока я шла за Джуди, я не могла не заметить, что практически на всех стенах висят картины. Их не было, пожалуй, лишь в ванной и на кухне. Так много картин я еще никогда не видела. Джуди сообщила мне, что у них есть даже галерея — на втором этаже над общей комнатой. Художников я не знала, за исключением одного. Кажется, это был настоящий Пикассо.

Глупая провинциалка во мне пронзительно вскрикнула: «Я никогда не была в таком доме!» В домах моих приятелей крышки унитазов были обтянуты искусственным мехом, а из бачков текла голубая вода. Кухня же считалась хорошей, если там хранилось большое количество замороженной пиццы, «Кул-эйд» [21] и «Читос». Единственные собранные реликвии, которые мне довелось видеть, принадлежали отцу моей подруги Мисси. Это была коллекция вещей в память о Джоне Уэйне [22], занимавшая всю общую комнату. Не исключено, что даже на плевательнице там красовалось изображение Дюка [23].

— Как вы, вероятно, заметили, Майкл — один из крупнейших коллекционеров произведений искусства в стране, — сказала Джуди, беря в руки одну из маленьких керамических статуэток животных и поворачивая ее к свету. — Эту Майкл привез из Африки. Вам приходилось бывать на сафари, Сьюзи?

«Еще бы! У двоих моих друзей нет даже кабельного телевидения, потому что туда, где они живут, не провели кабель. Зато мы то и дело летаем в африканскую саванну».

Лишь намного позже я пойму, что этот вопрос был первым сигналом, который я не приняла во внимание. Влиятельные и знаменитые, по крайней мере эти влиятельные и знаменитые, не имеют никакого понятия о том, как живет остальной мир.

Экскурсия продолжилась. Мы прошли мимо латиноамериканки в накрахмаленном белом форменном платье. Мы с ней обменялись улыбками, но нас не познакомили. Джуди скороговоркой сообщила мне график работы прислуги и добавила, что выходными у меня будут суббота и воскресенье. Сколько же людей обслуживает этот дом? Пока я заметила шестерых.

Она провела меня по лестнице наверх, чтобы показать комнату, в которой я буду жить. Расположенная между детскими, она была просторная и чистая, с двумя кроватями, накрытыми одинаковыми покрывалами персикового цвета. Кремовый ковер был слегка потерт, но зато в комнате был телевизор. И что еще лучше — ванная! Дома я и две мои сестры делили одну ванную комнату. И, Бог не даст солгать, это было нелегко.

В разгар моего ликования Джуди попросила меня спуститься вниз, в гостиную, для беседы. Она начала задавать вопросы о моей семье, и в особенности о маме, поскольку знала, что она прилетела сюда со мной.

Она хочет с ней встретиться!

Я уставилась на Джуди. Неужели это необходимо? Ведь мне уже почти девятнадцать. Я достаточно взрослая, чтобы выбрать работу самостоятельно. Или она хочет получше оценить меня, глядя на мою маму? Я чувствовала себя жеребенком, которого покупают — и покупатель непременно желает осмотреть зубы кобылы.

После некоторого препирательства, — должна же я была объяснить, что не собираюсь приводить маму на собеседование по поводу своей работы, — она проводила меня в комнату Брэндона, ее младшего сына, которому было всего шесть недель от роду. Когда мы вошли, Майкл как раз просил своего старшего сына Джошуа оставить младенца в покое. Очевидно, шестилетний мальчуган пытался вынуть братишку из кроватки. Тут же вертелась трехлетняя Аманда. Дети как будто сошли с обложек журнала! Красоту они унаследовали явно от матери. Джош был очень светлым блондином, а у Аманды были длинные густые волосы изумительного орехового цвета — мечта любой женщины.