«Тигры» в снегу<br />Мемуары танкового аса

Генерал-лейтенант Отто Шпонхаймер командовал 21-й пехотной дивизией на северном участке Восточного фронта. Там Альфред Руббель воевал на своем Танке IV.

Генерал-майор Йозеф Харпе [Josef Harpe], который командовал 12-й танковой дивизией с октября 1940-го по декабрь 1941 года. Позже он командовал танковыми корпусами и армиями. На фотографии на нем Рыцарский крест с Дубовыми листьями и Мечами.

В то время, когда Альфред Руббель служил в 29-м танковом полку, им командовал Херберт-Эрнст Валь [Herbert-Ernst Vahl]. Позже он перешел в Ваффен-СС и в марте 1943-го получил Рыцарский крест.

Генерал-майор Вальтер Вессель с января 1942-го по март 1943 года командовал 12-й танковой дивизией. Еще до этого он был награжден Рыцарским крестом с Дубовыми листьями.

За почти десять лет производства на Танке IV были произведены многие конструкторские изменения и улучшения. Здесь показан танк в исполнении В и С. У него был более сильный мотор, бронирование спереди было усилено, и улучшена командирская башенка. Пулемет радиста в этом исполнении убрали, что было недостатком при ближней обороне.

В исполнении D Wanzenblende заслонка диафрагмы была переставлена наружу. Пулемет снова вернули в шаровую заслонку, и боковое бронирование было немного увеличено. Тем не менее формы Танка IV были неудачными, со многими вертикальными и крутыми бронированными поверхностями, от которых снаряды не рикошетировали.

Последним исполнением Танка IV с короткой пушкой был F1. Толщина фронтового бронирования выросла до 50 миллиметров. Но даже этого было слишком мало. За башней был сделан ящик, как на Танке III, в котором экипаж мог хранить часть своих вещей.

Вид в переулки старого города Любека. Одна из первых ковровых бомбардировок Королевских военно-воздушных сил состоялась 28 марта 1942 года и разрушила красивый внутренний город Любека. При этой бомбардировке погибли 320 жителей города.

На этой фотографии собор в Любеке, он еще не разрушен. Он был сильно поврежден во время бомбардировок союзников.

Альфред Руббель с января по март 1941 года был в лазарете в Любеке. Об этом напоминают различные фотографии; здесь ворота Хольстен [Holstentor] в Любеке.

Большинство красивых соляных складов [Salzspeicher] на Траве также погибло во время огненного шторма. [Это шесть исторических кирпичных зданий в Любеке на берегу Траве возле Хольстентор.]

Фотография церкви Св. Мартина.

Глава 4. Кампания в России в 29-м танковом полку на Центральном фронте

Группа армий «Центр» — 3-я танковая группа Гота — 39-й моторизованный армейский корпус — 12-я танковая дивизия — 29-й танковый полк — 9-я рота

До 22 июня 1941 года

Мы, 29-й танковый полк 12-й померанской танковой дивизии, после нескольких недель на полигоне в районе Ландсберг-Мезеритц примерно в середине июня по железной дороге были перевезены в Восточную Пруссию и выгружены в районе Сенсбурга. Мы немедленно вошли в лес, был строгий приказ замаскироваться и не двигаться. «Легкие» роты нашего полка имели на вооружении танки «Шкода», «тяжелые» роты — по роте в каждом из трех батальонов — Pz. IV. Лишь немногие офицеры и унтер-офицеры имели фронтовой опыт. Наш полк был парвеню в этой проверенной боями дивизии. Танкисты в этой сформированной в 1921 году пехотной дивизии, которая по-прежнему рассматривала себя как царицу полей, должны были добиться признания. И я думаю, что нам это удалось.

Приближался мой 20-й день рождения, и меня мучил вопрос, где и как я буду его отмечать, в состоянии готовности или уже на войне? Мы уже многие месяцы после того, как покинули гарнизон в Шпроттау, спрашивали себя, что будет? Рассказывали самые дикие истории. Все, и население, и солдаты, знали, что немецкая армия находится на марше на восток. То, что это предназначено не для увеселения населения, а для войны, тоже было понятно.

Но против кого война? Против наших новых союзников, русских, — вряд ли. Про русских теперь в «Народном наблюдателе» и даже в «Штурмовике» писали только позитивно. Статьи по сравнению с прошлым поменяли свое направление на 180 градусов. Смертельные враги, коммунизм и фашизм, пришли к соглашению. Итак, вместе против англо-американцев? Больше ведь никого на карте Европы не было.

С помощью, как это сегодня известно, широко распространенной дезинформации план нападения на СССР прикрывался легендой о том, что немецкая армия получила от русских право прохода в Иран. В Северной Африке наступал Роммель, и в глобальных клещах британцы будут уничтожены в Египте, Палестине и повсюду, где они были. Кроме этого мы получим персидскую нефть! Я не знаю, верил ли я в это. Это звучало фантастически, но не пережили ли мы только что невероятный союз между немцами и русскими? В общем, мы называли себя как пара к «Африканскому корпусу» — «Иранской армией». Некоторые товарищи уже пытались оценить, какой будет «азиатская прибавка» к военной зарплате.

В конце концов в ночь на 21 июня мы выступили в марш через Николайкен — Арис — Лыск к старой восточнопрусской границе, напротив Августово. 3-й батальон остановился в лесу, и это была исходная точка нашего нападения 22 июня, о чем мы узнали только вечером 21 июня.

Генерал-полковник Гудериан, создатель и ведущий тактик танковых войск, в декабре 1941 года был отстранен Гитлером. Начиная с 1943 года он, как инспектор танковых войск, пытался предоставить своим танкистам наилучшую возможную технику.

Обзорная карта показывает движение трех групп армий, которые 22 июня 1941 года вошли в занятые советами бывшие польские области, чтобы потом войти глубоко в Россию. 12-я танковая дивизия, в которой тогда служил Альфред Руббель, в начале русской кампании была подчинена 3-й танковой группе, которая действовала на северном крыле группы армий «Центр».

Немецкая танковая колонна пробивает себе путь вперед по пыльным дорогам России.

22 июня и дни после него

Приказ по 9-й роте зачитал командир роты обер-лейтенант Оберман. Оберман был всеми любимый офицер. Он всегда пытался выполнять свои служебные обязанности наилучшим образом. Он все еще не полностью отошел от тотально несчастливого для него посещения нашей роты в ноябре 1940 года командиром полка полковником Штенгеляйном. Делом его чести теперь было реабилитировать себя, но не за счет тупых мероприятий на горбу личного состава нашей роты, которые нас достали, а среди начальства принесли ему славу злой собаки. Не так, как обычно при зачитывании приказа, в этот раз мы, примерно 120 человек, сидели кругом на опушке леса, а шеф стоял под деревом. Я помню фразу: «Завтра утром, 22 июня, мы начинаем наступление». Было сказано, что враг, слово «русские» или «Советы» произнесено не было, располагает танковой группой, по силам примерно равной нам. Первым атакует 1-й батальон. Больше я не помню, прежде всего я не помню пресловутого «приказа о комиссарах». Я думаю, что после долгого периода неопределенности каждое слово, которое вносило ясность, должно было запомниться.