«Викинги» Гитлера. Эсэсовский интернационал

— Что ответить оберштурмфюреру? — слышит он в наушниках.

— Ничего. Действуй таким образом, как если бы ты не понял приказ.

Отвратительная погода благоприятствует прорыву. Снежная метель затрудняет обзор и мешает противнику видеть семь «пантер», которые продолжают движение по железнодорожной насыпи к Ковелю. Только вражеские укрепленные пункты на насыпи могут теперь помешать танковой колонне. Как только затрещали первые выстрелы, пехотинцы спрыгивают с брони и при поддержке «пантер» уничтожают противника автоматными очередями и фанатами. Гнезда сопротивления «пантерам» взлетают в воздух.

Николаску-Лейк наносит последующий удар. Отрезанный от своих частей, он абсолютно один ведет бой со своими семью танками и всего лишь фидцатью пехотинцами. С егерями Больма, которые остались сзади за деревней Черкассы, он больше не имеет никакой связи. Около 7.30 танки 8-го полка наталкиваются на отряды пехоты. Это значит, что они приближаются к вокзалу Ковеля. Из руин выходят солдаты в немецких мундирах из осажденных частей. Прорыв оберштурмфюрера СС Николаску-Лейка удался. К нему подходит офицер и представляется:

— Гауптман Шфекер. Я рад вашему появлению!

— Я также, господин гауптман! — ликует оберштурмфюрер.

— Могу ли я просить вас о поддержке? Моих пехотинцев слишком мало, чтобы вести сражение в северо-западных пригородах города, занятых Советами.

— К вашим услугам, господин гауптман.

Семь «пантер» сразу же направляются к указанным Гауптманом Шфекером позициям и выпускают несколько снарядов из орудий в сторону противника. Враг находится в полной растерянности, неожиданно увидев такие танки, о которых никто еще и понятия не имел. Пехота Советов уничтожена, и это дает осажденным небольшую передышку.

После этого короткого боя оберштурмфюрер Николаску-Лейк с его семью «пантерами» отправляется к командному пункту командира дивизии СС «Викинг». Гилле поражен, увидев перед собой молодого тирольского командира, который первым разорвал кольцо окружения и связался с войсками вермахта и вооруженных сил СС, обороняющимися в Ковеле.

Восьмой полк добился великолепного результата. 16 бронетранспортеров, два 7,62-см зенитных орудия и примерно 30 противотанковых ружей им было уничтожено. Три американских танка типа «шерман» выведены из строя, а также многочисленные грузовики. К тому же ни одна из девяти «пантер» не была уничтожена, хотя две из них и застряли в грязи. Во всяком случае, эти два танка могут участвовать в дальнейших сражениях. Иногда спасение подбитых танков происходило при драматических обстоятельствах.

Обершарфюрер Фаас, который был оставлен с обоими поврежденными танками и 16 егерями вермахта, оставался спокойным не более одного часа. Днем Советы открыли по беспомощным танкам и маленькой группе пехотинцев артиллерийский огонь. Обстрел продолжался с полчаса. Все тяжелые орудия противника назначили для себя эту единственную цель и сконцентрировали на ней весь огонь. Забравшиеся под танки егеря и танкисты ожидали атаки пехоты и не обманулись.

С раннего утра раздались крики:

«Ура! Победа! Ура!»

Сотни красноармейцев начали атаку из леса. Ведя непрерывную стрельбу из автоматов ППШ, они приблизились до расстояния броска ручных гранат на солдат обершарфюрера Фааса. Германские добровольцы и егеря защищались как могли. Их очереди из автоматов, пулеметов и град ручных фанат заставляют русских отступить. После существенных потерь они прекращают наступать и скрываются в лесу. Таким образом, их первая атака потерпела неудачу. Тем не менее русские не успокаиваются. Получив подкрепление, они вновь обрушивают весь огонь на маленькую группу обершарфюрера. Его позицию буквально засыпают фадом снарядов, выстрелами из пулеметов, орудий противотанковой обороны и малокалиберных зенитных пушек. Скрытые среди деревьев снайперы принуждают танкистов и егерей искать защиту за обеими поврежденными «пантерами». Огненный шквал продолжается не менее часа. Осажденные не могут передвинуться даже на сантиметр без того, чтобы не вызвать огонь на себя. В конце дня положение становится драматическим.

— Наши боеприпасы на исходе, — сообщает унтер-офицер, командующий егерями.

— Старайтесь их экономить, — коротко отвечает обершарфюрер Фаас.

Он прекрасно понимает трагическое положение его группировки. После нескольких неудачных попыток связи по радио он, наконец, ловит сигнал своего товарища из 8-го полка унтершарфюрера Каспера, который с четырьмя застрявшими в грязи «пантерами» находился на юго-западе от Черкассов. К счастью, на этих танках имелся артиллерийский наблюдатель, у которого была связь с близлежащими батареями. Уяснив, в каком отчаянном положении находится Фаас, он направляет огонь батарей на позиции противника, обстреливающего завязшие танки. Но несмотря на эту огневую поддержку, обершарфюрер Фаас понимает, что он долго не выстоит, если его не поддержит пехота. 30 марта создается положение, при котором действие частей, прорывающихся в Ковель, выглядит далеко не ободряющим.

Третий полк «Германия» не продвинулся далеко вперед, несмотря на усилия штурмбаннфюрера Хаке и поддержку его 15 орудиями. Голландцы проигрывали как в числе, так и в огневой мощи превосходящему противнику. Также и другие германские добровольцы едва ли смогли выйти за пределы региона Старые Кошары. Голландские и фламандские пехотинцы прочно обосновывались на этой территории и не двигались дальше на восток. Этому препятствует огненный шквал, который исходит из расположенных в южном направлении лесов. Здесь Советы заняли твердые позиции.

Штурмбаннфюрер СС Хаке информирует штандартенфюрера Рихтера:

— Мы просто не можем двигаться дальше.

— Заройтесь в землю и удерживайте позицию, — приказывает Рихтер.

Он спрашивает себя, способен ли еще освободить окруженного командира.

В то время как оберштурмфюрер Николаску-Лейк с его семью «пантерами» вошел в Ковель, командование делает попытку начать 30 марта наступление генерала Вебера и штандартенфюрера Рихтера. Последующий танковый полк дивизии «Викинг» прибыл из тыла. Это относящийся ко 2-му дивизиону 6-й полк гауптштурмфюрера СС Рейхера. Его «пантеры» уже ранним утром пошли в наступление от Старых Кошар по направлению Л юблинец, северо-западнее Ковеля. Около 8.00 часов положение меняется в худшую сторону. Командир полка сообщает по радио оберштурмбаннфюреру Мюлленкампфу: «Удар по железнодорожной линии невозможен. Слишком сильная противотанковая оборона с удобной позиции и, кроме того, повсюду минные поля. Враг пока еще не появился из болот и не представляет опасности для нашей пехоты».

Егеря 131 — го батальона действуют как умеют. Они должны преодолевать каждое гнездо сопротивления в отдельности, а иначе не могут продвигаться вперед на восток. Единственного положительного результата Больм достиг днем раньше. Он считает, что место, где разорвано кольцо окружения, он удерживает твердо. Вновь прибывшие танки должны вступить в действие совместно с «пантерами» 6-го полка. Они должны вступить в бой уже сейчас.

— Ослепите противника и попробуйте прорваться вперед под защитой тумана, — приказывает Мюлленкампф командиру танкового полка.

Маневр удается. «Пантеры» вырываются вперед, однако им приходится двигаться по болотистой местности и плохим дорогам. В конце дня 30 марта они тем не менее занимают Люблинец и Дольхон и создают на дороге позицию для атаки на Ковель. И все же семь танков вновь застревают в грязи. Саперы ликвидируют минные поля и ищут твердую почву в этой болотистой местности.

В районе Черкассы четыре «пантеры» 8-го полка все еще не выбрались из грязи. Унтершарфюрер Каспер с двумя орудиями гауптмана Больма ведет непрерывный огонь. Но и Советы все время атакуют. И все же деревня держится. Четыре танка, застрявшие в болоте, напоминают тяжелые военные корабли, не сумевшие освободиться от якорей. Своими орудиями они наносят сокрушительные потери врагу.

В угрожающем положении находятся все еще обе «пантеры» оберштурмфюрера Фааса, которые были подбиты невдалеке от восточной ветки железнодорожной линии. 30 марта был особенно тяжелый день для них. Несмотря на гул орудий близкого сражения, никакой связи со своими подразделениями не было. Обершарфюрер Фаас со своими застрявшими «пантерами» и с шестнадцатью егерями уже не верит в благоприятный исход сражения. И все же он дожидается начала следующего дня. Ночь становится холодной.