«Викинги» Гитлера. Эсэсовский интернационал

Но выходец из Южного Тироля полагает, что у Советов трудностей не меньше, и поэтому они не могли ночью заменить свои уничтоженные противотанковые орудия на этой территории. Шанс пробиться есть. Но где?

Оберштурмфюрер вооруженных сил СС предполагает:

— Я думаю, что было бы лучше всего, если бы мы просто продвинулись вдоль железнодорожного полотна в восточном направлении. В этом случае мы подошли бы к Ковелю. И вышли бы на более твердую почву. Что выдумаете об этом, капитан?

— Это хотя бы рискованно, но возможно. Нужно отправиться в путь перед рассветом. Если бы у меня были развязаны руки, то егеря моего батальона могли бы стать вашим сопровождением.

— Согласен. Мы выступим в 4.00.

Оберштурмбаннфюрер Мюлленкампф тем временем поддерживает постоянную радиосвязь со своим командиром и узнает от обергруппенфюрера СС Гилле точную оперативную сводку:

— Черкассы очищены, а территория к северу от Мошны представляет из себя непреодолимую болотистую местность. Атака отсюда едва ли возможна. Наступление идет к югу от железнодорожной линии лесными массивами. Черкассы удерживает пехота вермахта. Восьмой танковый батальон гарантирует проходы на север, восток и юг. Застрявшие в болоте танки вытаскиваются под покровом ночи и к утру будут в исправности.

К вечеру 29 марта 8-й танковый полк потерял две трети боевых машин, прежде всего, из-за болотистых дорог на территории близ Черкассов. В этот день Черкассы были окончательно заняты немцами.

На севере немецкие подразделения, закрепившиеся на холме, смогли продвинуться дальше. Но справа, на юге, где пехота натолкнулась на более жесткое сопротивление врага, не удалось взять ни пяди земли.

Командование операцией начало планомерное наступление, не учтя того, что фронт не выпрямлен полностью. В связи с этим 8-й полк получает непонятный для него приказ:

— Остановить всякое продвижение 30 марта. Ваш полк отправляется в резерв. Рано поутру вы возвращаетесь в Старые Кошары в тыл, за передовые позиции. Пехотинцы, следующие с вами, также отправляются в эту деревню.

Это сообщение обескуражило Николаску, тем не менее он не собирается расставаться с егерями Больма. Молодой командир СС убежден, что этот приказ не отвечает сложившейся обстановке, и решает выступить в 4.00, чтобы гарантировать успех начатой операции. Он сознает опасность своих действий в составе вооруженных сил СС. Если его наступление провалится, то он рискует попасть под военный трибунал. Если же его оценка обстановки и принятое решение приведут к успеху, то ему обеспечен Рыцарский крест.

Этой ночью Николаску не приходится думать о сне. Его танкисты лихорадочно трудятся, чтобы вытянуть танки из грязи. Оберштурмфюрер Николаску решает с девятью «пантерами» атаковать противника. Он равномерно распределяет имеющееся горючее между своими танками и ищет пути, по которым можно прорвать советские оборонительные линии и достичь Ковеля, который лежит совсем недалеко от его теперешнего расположения.

В 4.00 танки начинают съезжать с железнодорожной насыпи и выстраиваться в колонну. Егеря вермахта продвигаются вместе с танками по обе стороны железнодорожного полотна. Они должны перейти в темноте вброд болото, которое тянется до опушки леса. Противника нигде не слышно. Полной уверенности в успехе операции нет. Полк Николаску старается действовать бесшумно. Единственно, что не удается заглушить, это рев моторов девяти «пантер», которые катятся на восток. Гауптман Больм и Николаску-Лейк находятся в постоянной связи друг с другом. Продвижение пехоты проходит точно по плану.

— Такое впечатление, что русские куда-то исчезли.

— Вы можете спокойно выспаться, господин гауптман.

Во главе колонны идет танк обершарфюрера СС Фааса.

Теперь он уже продвинулся более чем на два километра на восток от Черкасс и движется прямо на Ковель. Примерно за 400 метров от цели силуэты зданий города стали выделяться на светлеющем небе. Виден уже маленький вокзал. Обершарфюрер замечает два советских танка, которые появляются из ближайшего леса.

— Внимание! — посылает он командиру танка радиосигнал. — Противник близко!

Фаас приказывает своим танкистам и другим танкам, идущим вслед за ним:

— Орудия — цель три! Удаление 400 метров! Перед нами два вражеских танка…

Обершарфюрер Фаас берет на мушку первый танк и уничтожает его одним выстрелом из 7,5-см орудия. Почти одновременно следующая «пантера» стреляет по следующему танку. Оба стальных чудовища загораются. Сполохи огня освещают маленький вокзал. Пока не видно ни одного пехотинца. Фаас радирует Николаску-Лейку:

«Дальше на Ковель!» И танки следуют к городу по железнодорожной насыпи. И тут раздается сокрушительный взрыв. Это передовой танк обершарфюрера нарвался на мину. Левая гусеница разорвана. Вскоре следующий взрыв разрушает шестеренки другого танка. Теперь у Николаску-Лейка осталось только семь исправных танков, и он командует колонне остановиться. Не следует далее продвигаться вперед по заминированной территории. Разминирование стоит времени и нервов.

Саперы сразу же берутся за работу. Егеря гауптмана Больма также занимают оборону, чтобы защитить саперов во время их опасной работы, так как из леса можно ожидать атаки танков пехоты, которая будет стремиться предотвратить любые атаки на Ковель. Для молодого тирольца, командира СС, минуты тянутся бесконечно. Он долго смотрит на часы. Становится все светлее, и это усложняет задачу прорыва через вражескую линию, чтобы освободить окруженный город. Должна ли его «смелая выходка» потерпеть неудачу из-за нескольких мин? Остановившиеся танки заставляют работать саперов, которые проверяют всю территорию. В 6.00 утра саперы, наконец, сообщают:

— Все в порядке, оберштурмфюрер.

Николаску-Лейк приказывает оставшимся шести «пантерам» начать прямую «бронированную атаку». Тут к нему подходит гауптман Больм.

— Плохое известие! — кричит он, затаив дыхание. — Я получил только что приказ ни в коем случае не продвигаться дальше, а окопаться здесь. Очевидно, командование хочет выпрямить фронт.

— Я не собираюсь принимать это в расчет, господин гауптман. Мои танки и 30 пехотинцев продолжат идти дальше.

— Действуйте, как вы считаете нужным. Я же стану выполнять приказ.

Командир 8-го танкового полка слишком сильно уверен, что сможет разорвать кольцо блокады вокруг Ковеля, чтобы отступить. Свое решение он принял еще накануне, и уже ничто не может его остановить. Даже приказ командования. Он считает, что никто, кроме него, не может обсуждать его дальнейшие действия.

Командир полка подзывает к себе обершарфюрера Фааса.

— Вы остаетесь здесь с двумя поврежденными танками. Я передаю вам командование.

— Если русские начнут атаку, я не смогу долго выдержать без пехоты, — ответил обершарфюрер.

— Я спрошу гауптмана Больма, что он может сделать.

Офицер выполняет просьбу Николаску-Лейка и оставляет 16 егерей для обершарфюрера Фааса. Оба поврежденных танка, которые были вытащены саперами на левую сторону железнодорожной насыпи, освободили дорогу остальным на Ковель. Не без опасения обершарфюрер СС смотрит, как командир полка и его танкисты исчезают на хмуром горизонте. Что он может сделать здесь в случае вражеской атаки?

Обершарфюрер Николаску-Лейк, который остановился всего лишь в двух километрах к западу от Ковеля, получает радиограмму:

Штурмбаннфюрер Петч и оберштурмбаннфюрер Мюлленкампф, очевидно, получили уже донесение от командира егерей вермахта гауптмана Больма, что семь «пантер» 8-го полка не имеют почти никакой пехотной поддержки. С несколькими пехотинцами на броне продолжать атаку в его глазах равносильно самоубийству. Николаску-Лейк, однако, недоволен приказом начальства, который останавливает его на самом пике сражения. Правда, он уже видит, что натолкнулся на мощное сопротивление. В пригородах Ковеля сосредоточились пехота, противотанковые пушки и артиллерийские орудия, которые прикрывают город и дорогу Ковель — Мошшона. Но теперь он уже не может остановить сражение. На его месте возможен только один вариант: быстрое продвижение вперед. Если не станет останавливаться — то выиграет, остановится — будет уничтожен подтянутым сюда на рассвете бронированным кулаком Советов.